Генерал пропустил ее слова мимо ушей. Он развернул лошадь и помчался по дорожке, оставив ее с тяжелым сердцем. Она собиралась тронуться с места, когда заметила, что к ней приближается мистер Карвер.
— Он за вас переживает, — сказал он, останавливаясь рядом.
Грейс пришлось успокаивать лошадь, которой еще меньше, чем ей самой, понравилось присутствие рядом мистера Карвера.
— Я скажу вам то же самое, что сказала ему, мистер Карвер, — ответила она, надеясь, что он поскорее уедет. — Я не стану вам помогать.
Он долго молчал и, казалось, оценивал услышанное. Потом улыбнулся, словно приняв какое-то решение.
— Будете, — заявил он. У мистера Карвера был самодовольный вид, как будто он уже предвидел ее согласие. Он достал маленькую папку и подал ей визитную карточку. — Свяжитесь со мной.
Грейс посмотрела на карточку, на которой были написаны его имя и адрес на Линкольнс-Инн-Филдс.
— А почему не Уайтхолл, мистер Карвер?
— Я же вам говорил, — ответил он, по-прежнему странно улыбаясь. — Среди нас предатель. Я никому не могу доверять.
Она кивнула:
— Но во всяком случае, это не Диккан.
Он ответил, рассеянно глядя на деревья:
— Напрасно вы мне не верите, миссис Хиллиард. Вы не знаете всего.
Коснувшись шляпы, он пришпорил лошадь, и Грейс осталась наедине с тревожными мыслями и неприметной визитной карточкой в руке. Она снова посмотрела на нее. Что-то было не так.
— Миссис Грейс, — позвал Джордж. — Кто это?
Всегда безмятежное лицо Джорджа было нахмурено.
— Он работает на правительство.
Глядя удаляющемуся Карверу в спину, он покачал головой:
— Мне он не нравится.
Грейс медленно кивнула, соглашаясь:
— Мне тоже, Джордж. — Но она все же убрала карточку подальше. Сначала надо было понять, что именно ее так встревожило.
До дома за ней по пятам следовал один из так называемых агентов, присутствие которых не вселяло ей уверенности.
— Убедитесь, что дом хорошенько заперт на ночь, — попросила она Робертса, направляясь в спальню. — Сейчас мне не нужны сюрпризы.
Однако Грейс все же ожидал сюрприз в лице незваного гостя. Но такого она не могла предвидеть.
Она не знала, сколько времени спала, когда до ее слуха донесся какой-то шум. Ничего особенного, всего лишь тихий шепот. Но Грейс моментально проснулась с бешено колотящимся сердцем. В комнате кто-то был.
Стараясь не шуметь, она сунула руку под подушку и собралась закричать. Но крик замер у нее в груди. Рука ничего не нащупала. Револьвер исчез.
Внезапно кто-то зажал ей рот ладонью и навалился сверху. Грейс казалось, сердце вот-вот выскочит у нее из груди. Она изо всех сил укусила руку, но человек лить крепче сжимал ее. Она принялась брыкаться. Он навалился сильнее. Ее легкие буквально разрывались от ужаса. И в этот момент она поняла, что опасность гораздо серьезнее, чем она могла предположить. Она узнала этого человека.
Грейс уже почти сдалась, когда услышала знакомый шепот над ухом.
— Грейс, — произнес удивленный голос, — кажется, в моей постели обезьяна. Она кусается.
— Где мой револьвер? — спросила Грейс, когда Диккан отнял руку и погладил ее по плечу.
Ей следовало бы его оттолкнуть. Ударить так, чтобы он надолго запомнил. Но она лишь выгнула спину. Он поцеловал ее за ухом, и по ее телу пробежала волна.
— Я не хотел, чтобы ты приняла меня за разбойника.
— Тебя не приглашали.
Он склонился над ней, и теперь Грейс с трудом различала его лицо в темноте. Она чувствовала жар, исходящий от его тела. Казалось, ее гнев растворяется в нем и слабеет.
— Ты правда не хочешь, чтобы я оказался рядом? — спросил он, поглаживая ее руки.
— Нет, — ответила она, сама удивляясь звучащему в голосе возмущению. — Что ты здесь делаешь?
Он прислонился к ее лбу.
— Нам надо разрешить один маленький спор.
Ощутив его запах, окутавший ее, словно клубы дыма, она, сама того не сознавая, потянулась к нему. Ей казалось, у нее вот-вот перехватит дыхание от ярости и возбуждения.
— Какой спор? — с трудом спросила она, продолжая лежать совершенно неподвижно, как будто это могло ее защитить.
— Насчет того, хочу я тебя или нет.
Он схватил ее руку и прижал к своему животу. Грейс вскрикнула. Он был горячим и напряженным. Ей захотелось расстегнуть пуговицы на его штанах и запустить пальцы внутрь. Ей хотелось прижаться к нему и никогда не отпускать. Ей не терпелось почувствовать его солоноватый вкус.
— И что это доказывает, Диккан? — спросила она, борясь с собой, но не убирая руки.
Она больше не могла сдаться на его милость. Этот путь ведет к гибели. Но как же трудно было оставаться сильной, когда он был так возбужден. Когда в его голосе слышались нетерпение и страсть. Боже, он почти дрожал, словно годами не прикасался к женщине.
— Я хочу тебя, Грейс! — тихо прорычал он ей на ухо и отбросил покрывало. — Я хочу, чтобы ты растаяла в моих объятиях. Хочу снова услышать твой смех.
Она пыталась отстраниться. Но он с силой прижался к ней, не давая сдвинуться с места. И Грейс позабыла обо всем.
— И со сколькими женщинами ты занимаешься любовью каждый день? — спросила она тихо. — Я нужна тебе для разнообразия?
— Я хочу любить только тебя. — Диккан поднял голову, и Грейс увидела в его глазах страсть, радость и что-то еще, на что она даже боялась надеяться. — Конечно, мы могли бы часами обсуждать достоинства моего костюма, хотя я только что испортил галстук, над которым так долго трудился Биддл. Мы могли бы говорить о твоем новом благотворительном обществе для вернувшихся с войны солдат. Мне нравится говорить с тобой, Грейс. Нравится слышать твой смех. Но мне не терпится увидеть, как ты будешь смеяться от удовольствия. Прошу тебя…
Грейс не дала ему закончить. Она проворно прижала его к себе и принялась жадно целовать в губы. Он был так близко, что она слышала биение его сердца и чувствовала легкий запах сандалового мыла в темноте. Она ощутила вкус Диккана, на этот раз никакого коньяка и сигар, один чистый, пряный вкус.
Ей хотелось сполна насытиться этим вкусом, нежным прикосновением его губ. По ее телу пробегали искры, и Грейс знала: она возьмет все, что он сможет предложить ей, и отдаст взамен еще больше. Так она сможет сказать ему о своей любви, и не важно, услышит он ее или нет и сможет ли ответить на ее чувство. А завтра она соберет остатки гордости и попытается жить дальше.
Она в последний раз попыталась отстраниться.
— Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно, — сказала она.
