Когда женщина ушла, Эйрик вопросительно взглянул на жену. Потом лениво направился к ней, и лишь трепещущие ноздри выдавали его гнев. Обняв ее рукой за плечи, он отвел в сторону, шепча в волосы:
— Ты не выполнила моего распоряжения и не осталась сидеть на месте.
— Ты ушел больше чем на час. Неужели рассчитывал, что я отращу себе копыта и стану щипать травку все это время?
— Не противоречь, жена. Ты постоянно не выполняешь моих распоряжений, и этого я не могу вынести.
— Я действительно не люблю, когда мною командуют, — призналась она, не желая спорить с Эйриком, особенно после их недавних ласк.
— Это мягко сказано, — прорычал он. — Ты давала от моего имени обещания этим женщинам? — Вероятно, именно это обсуждала с Эйриком жена батрака.
— Да, давала, — призналась она, внезапно сообразив, как это могло не понравиться Эйрику, — но заверяю тебя, милорд, что я не сказала ничего, чего бы ты не пообещал самолично.
— О? Так ты умеешь читать мои мысли?
Идит пыталась стряхнуть с себя руку, которая крепко держала ее.
— Не будь таким придирчивым. Я сделала то, что надо было сделать. А ты просто слишком упрямый, чтобы признать за женщиной умение самостоятельно мыслить.
Глаза Эйрика обшарили деревню и, казалось, заметили, сколько работы она переделала в их отсутствие.
— Хоть ты и ослушалась меня, я благодарю тебя за помощь женщинам.
Идит испытала необыкновенное удовлетворение, поняв, что угодила ему, несмотря на ворчливый тон, которым он поблагодарил ее.
— Это Стивен устроил кровавую бойню?
Он кивнул.
— Он становится все наглей в своих бесчинствах и все ближе подходит к Равенширу. Это вызов для всех нас, тебе не кажется?
— Да. По-моему в скором времени грядет решающий бой между Грейвли и мной.
— Это не твой бой, Эйрик. Вспомни: он хочет моего ребенка. Хочет, чтобы я не обращалась в витан за справедливым судом.
— Да, но теперь я отвечаю за твою безопасность. Запомни это, жена. — Эйрик крепко прижал ее к себе, большая ладонь нежно погладила ее плечо. Идит вдруг обнаружила, что люди Эйрика с удивлением поглядывают на нее, несомненно оттого, что она перестала быть язвительной старой каргой, за какую все ее принимали, а также оттого, что неизменно чопорная леди позволила так по-хозяйски обнять себя их господину.
Делал ли это Эйрик намеренно, чтобы показать свою власть над ней? Идит подозрительно прищурилась и бросила на него взгляд исподтишка. Он самодовольно улыбнулся ей с высоты своего роста. Мерзавец!
Может, дать ему затрещину, как она обычно поступала с нерадивыми слугами? Ох, с каким удовольствием она сделала бы это, чтобы не позволял себе таких вольностей при посторонних, но не здесь, решила она. Он скорее всего ответит ей тем же. Или поцелует.
О Господи.
Потом. Потом она доберется до него.
Люди Эйрика и деревенские жители стали зачерпывать себе еду из котла и больше не обращали на них внимания.
— Отпусти меня, ублюдок, — прошипела она, высвобождаясь из его хватки.
Он с грустью засмеялся.
— Сейчас ты поедешь со мной домой, жена, — произнес он ласковым голосом и протянул ей руку. — Я предпочитаю обедать в своем собственном зале.
— Ты командуешь мною… опять? — сухо поинтересовалась она, всеми силами стараясь не обращать внимания на соблазнительно протянутую ей руку.
— А если и так?
Его губы скривились в снисходительной улыбке, и Идит почувствовала, что разрывается между желанием отбросить его руку прочь либо схватить и поцеловать ее.
«О Господи».
— Тогда мой ответ — нет, — заявила она, с вызовом вскинув подбородок.
— Жена должна повиноваться своему мужу, — процедил он холодным голосом, больше не улыбаясь. Его рука была все еще протянута к ней.
— Кто это сказал?
— Святая церковь, к примеру.
— Которая состоит из мужчин, — усмехнулась Идит.
— Почему ты сопротивляешься тому, что естественно для женщины?
— Женская подчиненность мужчине не соответствует моему представлению о естественности.
— Сейчас я лишь попросил тебя поехать со мной домой, — сказал он, устало покачав головой.
— Нет, ты сделал не это. Ты приказал мне.
— И мы так будем постоянно устраивать соревнование самолюбий и воли?
— Это от тебя зависит.
Эйрик с минуту внимательно смотрел на нее, задумчиво потирая верхнюю губу.
— Так ты поедешь со мной домой? — спросил он наконец примирительным тоном.
— Конечно, — весело ответила Идит и переплела его пальцы со своими.
Она скорей догадалась, чем услышала, как он пробормотал себе под нос:
— Милостивый Боже, избавь меня от упрямства этой женщины.
Вечером после обеда Эйрик отправился со своими людьми купаться на пруд, а для Идит принесли лохань в ее комнату. Она как раз заканчивала мытье, когда он вернулся. Пискнув от смущения, она глубже погрузилась в мыльную воду.
После возвращения Эйрик почти не говорил с женой, разве что обменялся незначительными фразами за вечерней трапезой. Но теперь ему было что сказать ей, и она явно не могла одобрить те действия, которые он намеревался предпринять по отношению к ней.
— Идите сюда, — приказал он двум слугам-мужчинам, которые шли позади него.
Идит возмущенно воскликнула:
— Убери этих мужчин отсюда! И сам убирайся тоже, безмозглый идиот. Неужели я не могу спокойно искупаться?
Эйрик оставил без внимания эти визгливые протесты и стал складывать всю одежду Идит в протянутые руки слуг — ее верхние одежды, нижние рубахи, белье, плащи — все, что только мог найти. Затем вручил им все из своего облачения и все простыни. Велев им сложить весь ворох в соседней комнате, он запер дверь и положил ключ в мешок, висевший на поясе.
— Ты совсем потерял свой чертов разум? — закричала Идит, когда они остались одни.
— Нет, — ответил Эйрик, придвигая низкий табурет к лохани. Положив подбородок на руки, а локти на колени, он уставился на жену, изо всех сил стараясь не замечать влажные локоны Идит, каскадом свисавшие через край лохани, и полукружья ее грудей, едва скрытые грязной водой. Наконец он объяснил: — Я просто хочу иметь уверенность, что ты не выберешься из этой комнаты, пока мы не придем к какому-нибудь соглашению, даже если на это уйдет неделя. Или больше.
— Неделя!
Идит нахмурилась, недоверчиво глядя на него. Он увидел, как недолгое замешательство перерастает в обиду, затем в ярость. И в этот миг Эйрик понял, что новые, замечательные отношения, о которых он мечтал, оказались уничтожены в зародыше.
— Не делай этого, Эйрик, — тихо взмолилась она, закрывая глаза, словно от внезапного приступа боли. — Я никогда не смогу простить тебе этого, а мне ужасно хочется… гармонии.
