Идит медленно пробуждалась от ритма конской иноходи под собой и от гулкого сердцебиения Эйрика у своего уха. Сначала она не открывала глаз, желая продлить этот сладкий миг до бесконечности.
Нельзя надеяться слишком сильно. Кому, как не ей, это знать. Но ведь, о Святая Мария, она и представить себе не могла, что совокупление мужчины и женщины может быть таким замечательным. «Мужа и жены», — поправила она себя тут же с довольной улыбкой.
«Мой муж».
Идит захотелось громко петь от всех тех новых, чудесных ощущений, которые накапливались у нее внутри. И в то же время хотелось держать их при себе, в тайне от всех, проверять их и лелеять, а то вдруг они окажутся хрупкими и обманчивыми.
Она провела босой ногой по боку коня и подумала, что ей придется следить за своей внешностью и поведением после возвращения в Равеншир. Слуги не станут почитать ее, если она не сумеет держаться с достоинством, приличествующим хозяйке замка, пусть он даже находится в таком плачевном состоянии, как Равеншир. Однако приятно было на время почувствовать себя свободной от всяческих условностей.
Не сумев подавить довольный зевок, Идит привлекла к себе внимание Эйрика.
— Пора просыпаться. Мои люди ждут нас впереди.
Идит немедленно встрепенулась и попыталась разгладить морщины на платье и собрать волосы сзади в узел, насколько могла это сделать, сидя на лошади.
— Как я выгляжу? Я хочу сказать, видно ли что…
— Ты выглядишь чудесно, — тепло сказал Эйрик, стряхивая несколько травинок с ее плеча. Слабая улыбка удовлетворения играла в уголках его твердых губ. Губ, которые казались разбитыми от ее нескончаемых поцелуев.
Идит приложила пальцы к собственным губам, поняв, что они, вероятно, выглядят не лучше, а то и хуже. Она почувствовала, как жаркий румянец залил ей щеки.
«О Господи».
Эйрик торжествующе улыбнулся.
— Мой позор тебе нравится, не так ли?
— Нет, но вот сама ты — да. — Он быстро поцеловал ее и хотел сказать что-то еще, но тут ему пришлось осадить коня — навстречу им шел Вилфрид.
Эйрик спешился.
— Оставайся здесь, — кратко приказал он, подходя к Вилфриду, который начал что-то оживленно говорить ему тихим шепотом, так что она ничего не могла расслышать.
Когда Вилфрид закончил, беспокойство исказило черты Эйрика. В душе у Идит пронеслась тревога, мрачные предчувствия охватили ее. Эйрик обернулся к ней.
— Оставайся здесь, Идит. Я скоро вернусь. — И он зашагал прочь.
— Нет, я хочу с тобой.
Он резко обернулся и нетерпеливо рявкнул:
— Я сказал — оставайся здесь, и я не шучу. — Вскоре он исчез из виду.
Вот так просто отмахнулся от нее, накричав, как на какую-то рабыню. Идит вся кипела. Из-за того, что пробил в ней брешь и вызвал пару вздохов, он теперь считает ее бессловесной, опьяненной похотью тварью. Похожей на всех остальных его распущенных женщин.
— Ничего подобного, черт возьми, — пробормотала она, неуклюже слезая с огромного животного, которое с довольным видом пощипывало сочную травку. Она направилась к маленькой группке, состоявшей из жен батраков с двумя маленькими детьми и грудным младенцем, которые столпились возле одной из хижин. Как и она, они тоже были босыми.
— Я леди из Равеншира. Что случилось? — спросила она женщину постарше, у которой под опрятным чепцом виднелись седые волосы. Женщина зарыдала: если судить по опухшим, покрасневшим глазам, она делала это уже не раз.
— Демоны убили весь наш скот. Ох, наверняка сам Сатана их прислал. Они так мучили животных, просто нелюди.
Идит содрогнулась. Отвратительное происшествие говорило о причастности тут руки Стивена.
— Вы видели, как это случилось?
— Да, видели, и большего ужаса мне не доводилось наблюдать за всю свою жизнь.
— Они выпускали внутренности у еще живой скотины, — заговорил маленький мальчик, — и бросали их своим злобным псам. Они были как волки, и люди, и собаки. И они повалили старую Бесс и напустили на нее одного кровожадного пса, и тот грыз ее, пока она не умерла. — В больших карих глазах мальчика блестели слезы.
— Цыц, Ховаг, — сказала пожилая женщина, правда, не строго.
— Как мы переживем зиму? — причитала молодая женщина. — Хозяин говорит, что мы даже не можем есть мясо, потому что оно испорчено собаками.
— Ваш хозяин позаботится о вас. Он даст вам новый скот и поможет починить то, что пострадало из хозяйства, — заверила их Идит, беря плачущего младенца из рук матери. От него пахло испачканными пеленками и кислым молоком, но она не обращала на это внимания. Она не держала в руках ребенка с тех пор, как подрос Джон, и была невероятно взволнованна. — Самое лучшее сейчас, что мы можем сделать, это начать расчищать тут все, пока мужчины занимаются мертвым скотом.
— А хозяин согласится на то, что ты сказала? — спросила пожилая женщина. — Он никогда не интересовался нами прежде.
— Я говорю, что все будет сделано, — строго заявила Идит, — и моего слова достаточно.
Женщина с сомнением поглядела на Идит, но больше ничего не сказала.
Идит осмотрела все вокруг, возмущенно закудахтала при виде сломанных сох и перевернутых телег, которые вандалы бесстыдно поломали, когда уходили. До нее уже долетел пронзительный запах горелого мяса — Эйрик и его люди начали сжигать убитых животных. Какое бессмысленное, расточительное злодейство!
Она вернула младенца матери и велела позаботиться прежде всего о нем. Затем приказала женщинам и детям помочь ей привести хоть в какой-то порядок разгромленные хижины. Отправила Ховага в Равеншир, строго наказав, чтобы он шел, безопасности ради, по открытой дороге, и велела ему передать Берте, дабы та прислала сюда корову и телегу с едой и другими припасами.
Когда через час вернулись мужчины, все испорченное добро было разделено на две кучи — в одной находилось то, что еще можно починить и где требовалась мужская рука. В огромном котле тушились кости кролика и овощи, испуская вкусный запах, а на разложенном неподалеку костре пеклись на горячих углях пресные лепешки.
Эйрик помыл окровавленные руки в бадье, стоявшей у колодца, затем плеснул воду огромными пригоршнями в лицо и зачесал пальцами волосы. Внезапно его глаза расширились от удивления — он наконец заметил присутствие Идит. Удивление вскоре переросло в недовольство, когда к нему подошла пожилая женщина и что-то торопливо проговорила. Выслушивая ее, Эйрик время от времени косился в сторону Идит.
Когда женщина ушла, Эйрик вопросительно взглянул на жену. Потом лениво направился к ней, и лишь трепещущие ноздри выдавали его гнев. Обняв ее рукой за плечи, он отвел в сторону, шепча в волосы:
