Когда Кайан попросил у него убежища, Таим охотно согласился. Он не только радостно принял их, но и перевез своих жен и всю семью в один из загородных домов, оставив верных слуг прислуживать Роксане и Кайану.
— Вот лентяйка, — Кайан посмотрел на нее. — Ты, собираешься весь день проспать?
Он легким движением смахнул локон с ее лица.
— Я не спала. По крайней мере, мне так кажется.
Аромат цветущих цитрусовых деревьев был так сладок, но еще слаще ей показалась волна тепла, пробежавшая по телу от улыбки Кайана.
— Я беспокоился о тебе, — сказал он. — Пустыня не место для женщины.
— Это не первая пустыня, которую мы переходили вместе.
Она подвинулась, чтобы он сел на широкий диван из подушек.
— На, ленивица, выпей.
Он протянул ей кубок со сладким соком, смешанным с водой. Их пальцы соприкоснулись, и она почувствовала, что краснеет от удовольствия.
— Это приказ?
— Да. — Его темные глаза искрились. — Тебе нужно восстановить силы перед тем, как мы покинем этот город.
— Со мной все в порядке, — сказала она, сделав глоток великолепного напитка. — Просто я сонная.
Она начинала испытывать странное беспокойство, находясь рядом с мужчиной, которого знала и любила всю жизнь.
— Что это у тебя? — Он притронулся к ее носу. — Что-то липкое. — Кайан облизал кончик своего пальца. — Вино! — Он рассмеялся. — Ты что, принимаешь ванны из хозяйского вина? Я предпочитаю пить его.
— Нет, это… — Она отвела взгляд, не желая рассказывать свой сон. — Просто неряшливость, наверно.
— Неудивительно, что ты такая сонная. Но мы больше не можем прохлаждаться здесь. Нам предстоит решить, что делать дальше.
— Нам или тебе?
Он пристально посмотрел на нее.
— Кто здесь главный?
— А кто здесь принцесса? — возразила она.
— Принц сверху принцессы.
— Правда? — Она усмехнулась. — А я могу придумать более интересные позы.
— Распутница! — засмеялся он. — Сейчас не время для твоих непристойных шуток. — Его глаза оживленно заблестели. — Я принес тебе подарок с рынка.
Он взял пустой кубок из ее рук и прикоснулся губами к тому месту, которого касалась она, когда пила.
— Еще одна коза? У предыдущей была чесотка.
— Тебе повезло, что я не пастух. Будь я пастухом, ты была бы никудышной женой для меня. Твои козы разбрелись бы, попадали в реку и утонули. Или же их съели бы волки. Мне пришлось бы каждый день бить тебя.
— Только попробуй, — сказала она. Он снова наполнил ее кубок, но она покачала головой. — Позже.
— А если бы я был обычным солдатом, от тебя тоже не было бы толку. Ты бы спуталась с первым встречным, как только я скрылся бы за ближайшим холмом.
— Неужели это правда?
На его теле заиграли мощные мускулы, когда он лег на бок, облокотившись о подушки.
— Да, как женщина ты совсем никуда не годишься, — сказал он глубоким голосом. — Ты не умеешь готовить, и даже Тизу удается шить ровнее, чем тебе. Что в тебе хорошего?
Она задумчиво склонила голову.
— Я неплохо стреляю из лука, — предположила она.
— Лучников можно нанять на любом перекрестке. И мне не придется покупать для них шелка и драгоценные камни.
— Ммм… — Она сделала вид, что напряженно думает. — Я могу объезжать лошадей.
— Нет, — покачал он головой, — мне не нужен еще один объездчик. Каждый из моих наездников считает себя прекрасным объездчиком.
— Может, мне можно охотиться на волков?
— Я охочусь на волков сам.
— А может, я смогу стать погонщицей слонов…
Кайан сложил руки на обнаженной груди. Как она ни пыталась, ей не удавалось смотреть в его темные, кипящие смолой глаза и сохранять спокойное выражение лица. Ей пришлось улыбнуться ему. Как могла она не замечать его красоты? Кайан был воплощением мужественности.
Его волосы были блестящими, дегтярно-черными, за исключением единственной седой пряди, посеребрившей макушку, и абсолютно прямыми, в отличие от ее вьющихся. Кайан заплел две тонкие косички по обеим сторонам лица и украсил их красными бусинами, остальная масса густых черных волос падала ему на спину.
Его нос и подбородок были грубо высечены. Это были черты горца, гордого и свирепого. Его рот был твердо сжат и чувственен. На мгновение ее охватило сильное желание поцеловать тонкий шрам в углу его рта, напоминающий о схватке со скифами в то время, когда Кайан был еще подростком.
Ей показалось, что внутри ее расцвели цветы… Или это зарождалось желание? Она посмотрела на него из-под опущенных ресниц и почувствовала огромную радость.
«Я могла потерять его, — подумала она. — Как могло случиться, что я не видела того, что было прямо передо мной, и поняла лишь тогда, когда чуть не утратила его… навсегда?»
— Кайан, — шепнула она, просто чтобы произнести его имя.
Он взял ее руку и прижал ладонь к ее ладони.
— Ты моя сила, — сказал он, обвивая пальцы прядью своих волос. — Если бы ты погибла на том поле, я бы не успокоился, пока не уничтожил Птолемея и Кассандра. А потом лег бы лицом на восток и умер, как пшеничный колос под зимним снегом.
— У тебя дети, — сказала она. — Ты должен жить ради них.
— Мои руки смогли бы держать меч или лук, мои глаза могли бы видеть, но без тебя я не смог бы дышать. Мое сердце иссохло бы. Вода из чистейшего горного источника сдавила бы мне горло, как песок, а жареный ибис показался бы сухой глиной.
Она попыталась проглотить комок в горле. Это были не пустые слова, которые мужчины расточали, чтобы соблазнить женщин. Слова Кайана шли прямо из сердца.
— Для меня перестала бы существовать музыка, Маленькая Звезда, — продолжал он хриплым голосом, — и смех покинул бы меня. Ты для меня значишь больше, чем честь… ты мне дороже даже моих сыновей.
Она сжала его руку и поднесла к губам, целуя покрытые шрамами пальцы и вдыхая чистый аромат, присущий ему одному. Сколько раз она думала о нем за прошедшие годы? Слова Александра всплыли в памяти. «Сейчас время Кайана» — так он сказал. Она почувствовала, словно дымка растворилась вокруг и облака сомнения разошлись, открыв сияющее солнце, полное обещаний.
…Она будто пришла в себя после долгого сна.
Ее взор застилали слезы.
— Без тебя, — сказала она, — моя жизнь была бы бессмысленной.
Взгляд темных глаз Кайана стал лучистым.
— Ты должна вернуться домой, и освободить наш народ, — сказал он. — Без тебя мы пропадем.
Ee голова закружилась.
— Без тебя слово «свобода» было бы таким же пустым, как сердце Птолемея.
Кайан прижался теплыми губами к ее плечу и нежно поцеловал. Она с головы до ног покрылась мурашками и положила ладони ему на грудь, чувствуя, как напряглись могучие мускулы под бронзовой кожей.
