Напившись чаю, Фэнси легла на диван, закрыла глаза и усилием воли заставила себя глубоко дышать, чтобы расслабиться.
Впервые за двадцать лет жизни Фэнси осталась совершенно одна, и чувство это оказалось очень приятным и мирным.
Она задремала и во сне почувствовала запах корицы, становившийся все сильнее и сильнее. Открыв глаза, Фэнси осмотрела гостиную. Никого, но запах корицы все усиливался.
– Я знаю, что ты здесь, – сказала Фэнси в пустую комнату, сев на диване. – Я следовала за сердцем, няня Смадж, и вот что из этого вышло. Уходи.
Запах корицы медленно, неохотно растаял. И тут в дверь кто-то заколотил.
Фэнси зевнула, встала с дивана, вышла в холл и открыла дверь. На пороге стоял Рудольф Казанов.
– Вы пригласите меня в дом? – спросил он.
Фэнси отметила поцарапанную щеку и синяк на скуле.
– Это Степан вас прислал, чтобы поговорить со мной?
– Я пришел поговорить о моем брате, а не за него.
Фэнси отошла в сторону, впустила его и показала в сторону гостиной.
Рудольф глянул на ее саквояж.
– Только после тебя, дорогая сестра.
Фэнси прошла в гостиную и села на диван. Рудольф устроился в кресле напротив.
– Чему обязана?
– Хочу кое-что выяснить.
Фэнси взглянула неприветливо.
– Мои отношения со Степаном тебя не касаются.
– Когда мой брат меня избил, – подался вперед Рудольф, – его брак стал моим делом. Будь добра, объясни мне, почему Степан сидит на Гросвенор-сквер, а ты здесь, на Сохо-сквер.
– Степан меня обманул, – ответила Фэнси. – Он похитил меня, увез из Лондона, соблазнил и нарочно сделал так, чтобы я забеременела. К сожалению, он забыл упомянуть, что наш брак означает конец моей карьеры в опере. Он лишил меня выбора.
Рудольф кивнул, словно понимал и сочувствовал ее обиде.
– А что бы ты предпочла, если бы он не лишил тебя выбора?
– Что? – Фэнси не поняла, что он имеет в виду.
– Ты бы выбрала другую жизнь? – Рудольф впился в нее взглядом своих темных глаз. – Какую именно? Без Степана?
Фэнси сощурила фиалковые глаза. Звучит разумно! О, этот пронырливый князь еще хитрее, чем его братец.
– Не знаю, – уклонилась она от ответа и с удовлетворением увидела, каким недовольным сделалось его лицо.
– Так ты что, будешь и петь в опере, и растить ребенка моего брата?
– Сегодня утром я ушла из оперы.
Князь заметно успокоился.
– Степан об этом не знает.
– Я и от него ушла.
– Если вы станете жить раздельно, – сообщил ей Рудольф, – по английским законам ребенок будет принадлежать отцу.
Фэнси почувствовала укол тревоги. Она не знала, что говорят английские законы об опекунстве. Да и откуда? Никто из ее знакомых никогда не разводился.
– Мой влиятельный отец такого не допустит.
– Он герцог, а не волшебник, – парировал Рудольф. – Его светлость хочет, чтобы твой брак сложился удачно, и ни за что не будет использовать свое влияние, чтобы его разрушить.
– Мой отец передо мной в долгу.
Рудольф покачал головой.
– В этой жизни никто никому ничего не должен, малышка. Запомни эту истину, чтобы не страдать от пустых надежд.
– Мой муж вчера ночью не пришел домой! – вспылила Фэнси. – Я не собираюсь поощрять супружескую измену!
Это Рудольфа удивило.
– Я, конечно, выясню, где мой братец провел ночь, но очень сомневаюсь, что он тебе изменил.
Фэнси промолчала. Муж оставил ее одну в опере и ночевал неизвестно где. Она его любит, но если она ему нужна, Степану придется приползти к ней на коленях и умолять о прощении. А представить себе своего мужа в таком унизительном положении она не могла.
– Я хочу кое-что рассказать тебе о моем брате, – произнес вдруг Рудольф, – а потом уйду. Можешь и дальше наслаждаться одиночеством.
Фэнси вздохнула:
– Рассказывай, раз уж пришел.
– Мама очень любила Виктора, Михаила и меня, пока ее не упрятали в сумасшедший дом, – начал Рудольф. – Владимир, наследник отца, купался в отцовской любви. Степан был самым маленьким и нуждался хотя бы в одном любящем родителе. Мама его обожала, но ему было всего четыре года, когда отец ее увез. Он цеплялся за ее юбки, а Федор оттаскивал его, по одному отрывал его пальцы от маминого платья…
При мысли о маленьком мальчике, вот так оторванном от мамы, сердце Фэнси сжалось. Стало еще ужаснее, когда она представила себе своего мужа тем маленьким мальчиком.
– Степан рыдал сутками напролет, – говорил между тем Рудольф. – В конце концов отцу надоело, и он стал бить его всякий раз, как тот начинал плакать.
Фэнси ахнула. Федор Казанов походил на самого сатану. О, если бы она могла вцепиться негодяю в глотку!..
– И тогда Степан объявил отцу войну. – Рудольф усмехнулся, вспоминая. – В комоде у отца то и дело появлялись змеи, а в постели – муравьи.
Фэнси тоже улыбнулась.
– Поскольку отец все равно меня ненавидел, – сухо продолжал Рудольф, – всю вину я брал на себя.
– Спасибо тебе за это, – хрипло произнесла Фэнси. Перед ее глазами все расплывалось от слез. Пренебрежение ее собственного отца бледнело перед жестокостью Федора Казанова.
– Степан рос, и вместо родителей у него были братья, – рассказывал Рудольф. – Конечно, он не ангел, но у него никогда раньше не было серьезных отношений с женщиной. – Он встал. – Ты подумаешь о том, что я тебе рассказал?
– Да.
Фэнси вышла вместе с ним в холл и притронулась к его руке, не давая выйти за дверь.
– А какой была погода в тот день, когда увезли вашу маму?
Вопрос озадачил Рудольфа.
– Кажется, шел дождь.
«В дождь никогда ничего хорошего не случается». Слова мужа обрушились на нее с силой горной лавины.
Фэнси вернулась в гостиную и легла на диван. Она плакала о своем муже, о том маленьком мальчике, которым он когда-то был, и о себе самой. Она плакала, пока не уснула.
Когда она проснулась, в доме было темно. Встав, она зажгла свечу и пошла на кухню, но не нашла никакой еды, а ее ребенку нужно есть.
Услышав шаги в коридоре, Фэнси резко обернулась, в панике схватила кухонный нож и замерла.
В двери показался Александр Боулд. Увидев ее, он удивился.
– Я пришел проверить, кто зажег свет. Что ты здесь делаешь?
– Это мой дом, – напомнила ему Фэнси. – Скажи, у тебя есть какая-нибудь еда? Я голодна, а здесь нет ни крошки.
Александр повернулся и пошел обратно, громко стуча башмаками по деревянным половицам. Через десять минут он вернулся с горшочком супа, хлебом и сыром.
– Сядь, – велел Александр, нарезал хлеб и сыр и поставил перед ней тарелку. – Ешь, пока я подогрею суп.
Фэнси послушно придвинула к себе тарелку. Кажется, она никогда не ела ничего вкуснее простого хлеба и сыра! Она весь день провела голодной, и теперь в животе у нее бурчало. Интересно, думала она, а ребенку нравится эта еда?
