Он подошел к сервировочному столику и взял в руки графин с бренди, припасенный на случай визита гостей. Он никогда не прикасался к крепким напиткам, чувствуя, что это зелье может разбудить в нем дремлющего зверя и сделать его похожим на отца. Маккус боялся, что один-единственный шаг по пути, проторенному испорченным родителем, приведет к непредсказуемым переменам в его жизни. Поворачивая хрустальный графин, он пристально смотрел на янтарную жидкость. Напиток выглядел таким безобидным. Ему хотелось выпить его, чтобы заглушить душевную боль и забыть о том, как поступила с ним Файер. Казалось, что плохого будет в том, если он позволит себе бокал или даже целый графин?
«Этот подарок для меня ничего не значит. Не говоря уже о тебе...»
Маккус вдруг размахнулся и с силой бросил графин в стену. Из его горла вырвался тоскливый стон. Неужели он потерял Файер? Как он будет жить без нее, без ее ясной улыбки? Маккус в сердцах толкнул сервировочный столик, а потом схватил стул и швырнул его через софу.
Оказавшись перед каминной полкой, он в безотчетном движении сбросил с нее все вазы и фарфоровые статуэтки. Эта комната была воплощением богатства и роскоши. Своей изысканностью она как бы напоминала о его новом статусе. Но теперь все это ничего не значило для него. Маккус бросил взгляд в зеркало и не узнал собственного отражения – на него смотрел хищник.
Зеркало, оправленное в золоченую раму, стало следующей жертвой неистового гнева. Он разбил его вдребезги, запустив в него деревянной резной фигуркой лошади. В потоке мелких осколков его собственное отражение исчезло.
Слегка покачиваясь, он обвел комнату, разгромленную в порыве гнева, тяжелым взглядом. Когда Маккус провел рукой, чтобы вытереть со лба пот, он вдруг заметил на руках кровь от глубоких порезов. Как бы ему ни хотелось, он не станет преследовать Файер, чтобы доказать свою невиновность. Если он в ее глазах станет вторым Стэндишем, это даже к лучшему, потому что столь хрупкая красота в его грубых и неумелых руках слишком быстро увянет.
Файер мечтала о том, чтобы уединиться в Арианроде. Красота природы и великолепие их родового замка станут для нее настоящим утешением после холодного приема, уготованного ей столицей. Если бы ее отъезд из Лондона не был столь очевидным признанием поражения, она бы собрала вещи немедленно. Герцогиня предупреждала ее, что столь смелое появление в свете после случившегося скандала принесет ей лишь разочарование, но Файер не поверила. Лорд Стэндиш и леди Хипгрейв очень постарались, нашептывая сплетни и распуская слухи, однако она с присущим ей высокомерием возомнила, что способна нанести ответный удар.
Она и представить себе не могла, что в ее жизнь ворвется Маккус и сыграет в ее судьбе столь важную роль.
Когда мистер Броули начал плести вокруг нее свои сети? Наверное, он все узнал о дочери герцога еще до того, как приблизиться к ней, решила она. Он уже работал на леди Хипгрейв, когда произошла памятная сцена знакомства в парке, или предательство произошло позже? Файер была слишком взволнована, чтобы углубляться в своих размышлениях в поисках разумных объяснений. К тому же он так неохотно выслушивал ее вопросы. И вообще, это мало что меняет. Для нее и Маккуса будущее перестало существовать. Те надежды, которые она лелеяла, лежа в его объятиях, были всего лишь химерой.
Вдруг она услышала крик и поняла, что лошади резко повернули вправо. Файер выглянула в окно, за которым открывался темный городской пейзаж. Экипаж замедлял ход. Что делает этот несносный возница? Они еще не подъехали к дому. Она услышала, как слуга с кем-то разговаривает. Неужели вернулся Маккус? Или, хуже того, на них напали бандиты?
Второй раз за вечер дверь кареты неожиданно распахнулась. Файер вздрогнула, от страха закрыв лицо руками. Спустя мгновение она узнала красивое лицо, на котором застыла пьяная ухмылка. Сжав руки в кулаки, она со злостью набросилась на мужчину, посмевшего нарушить ее спокойствие.
В какой-то момент Маккус почувствовал, что он не один. Резко обернувшись, он увидел в дверях Тревора, который обводил комнату пристальным взглядом, как бы оценивая размах нанесенного ущерба.
Молодой человек тихо присвистнул, пораженный разгромом, учиненным Маккусом, и переступил порог комнаты.
– Мак, если тебе не нравились все эти безделушки, ты мог просто приказать Гоббсу их убрать.
Тревор заметил кровь на рукаве его рубашки, а также порезы на руке, но благоразумно промолчал.
– Я думал, что ты ушел, – сказал Маккус, чувствуя неловкость. Ему не хотелось, чтобы брат увидел ту сторону его натуры, которую он тщательно скрывал даже от себя.
– Так и было, но я вернулся, – ответил Тревор.
Он перевернул единственный стул, который уцелел благодаря толстой обивке.
– Я принес новости от Сеймуса.
Услышав имя отца, Маккус напрягся, как струна.
– Ты видел его?
– Не только видел, но и перемолвился несколькими словами. Он хочет встретиться с тобой, Мак.
Маккус отбросил в сторону осколки разбитой вазы и направился к каминной полке. Положив на нее руку, сжатую в кулак, он уставился на холодный очаг.
– Где?
– В таверне «Бронз Скараб». Сеймус предупредил, что ты должен прийти немедленно, иначе он явится к тебе сам.
– Зачем ты сказал ему? – спросил Маккус, и его глаза злобно блеснули.
Он ждал ответа.
Тревор отвел взгляд и пробормотал:
– Он умеет вытянуть из человека правду, ты же знаешь. Но это не имеет значения. Он все равно нашел бы тебя.
Маккус громко выругался. Каким-то непостижимым образом Сеймусу до сих пор удавалось сохранять над младшим сыном свою власть. Маккус не мог понять, чем были продиктованы чувства Тревора к отцу, – то ли ложной преданностью, то ли обычным страхом. Маккус уже причинил боль Файер, говоря полуправду. Даже если бы он сумел убедить ее в своей невиновности, оставалась его семья. Как только Сеймус узнает, что его старший сын добился успеха в жизни, он не остановится ни перед чем, даже перед убийством. Главное для него – это удовлетворить свои корыстные стремления.
– О, кстати, Мак, – сказал Тревор, отвлекая Маккуса от его мрачных мыслей. – Сеймус был почти трезвым, когда я с ним разговаривал. Однако тебе придется поторопиться, иначе, боюсь, он будет уже совсем в другом состоянии.
Файер ударила Тэма в грудь.
– Фейн, ты меня испугал! Я же могла умереть от страха. Я решила, что на экипаж напали бандиты.
Брат перехватил ее руку и заключил сестру в объятия.
– Я тоже по тебе скучал, – сказал он слегка заплетающимся языком. – Когда я увидел герб Солити, мне пришла в голову мысль пожелать приятного вечера любимой семье.
