Сердце в груди билось все слабее. Все труднее становилось дышать. Жесткий тряпичный ком заполнял рот, заглушая малейший звук. Оцепеневшее тело налилось тяжестью. Кэтрин охватило гнетущее чувство.
«Я не хотела привязываться к тебе, Лео. Я долго отчаянно боролась, стараясь удержаться на краю собственной жизни… когда мне следовало набраться храбрости и войти в твою жизнь».
Лео вернулся от своего старого учителя Роуланда Темпла ближе к полудню. Прославленный архитектор занимал теперь должность профессора в Лондонском университете и был недавно награжден Золотой королевской медалью за заслуги в области архитектуры. Старик остался таким же властным и вспыльчивым, как и прежде. Лео это изрядно позабавило, хотя и не слишком удивило. Темпл рассматривал аристократию прежде всего как источник своего финансового благополучия, но презирал ее за косность, дурной вкус и отсутствие воображения.
«Слава Богу, вы не один из этих напыщенных болванов, паразитирующих на теле общества! — с горячностью воскликнул Темпл. Лео принял его заявление как комплимент. Позднее старик с надеждой спросил: «То, что я в вас вложил, не так-то просто выкорчевать, верно?» Разумеется, Лео заверил его, что помнит и ценит все, чему научился у своего наставника. Он не посмел упомянуть, что старый профессор в Провансе оказал на него куда более сильное влияние.
— Архитектура — то, как мы миримся с трудностями жизни, — сказал ему однажды Жозеф в своей студии. Старый профессор пересаживал растения в горшки на длинном деревянном столе, и Лео пытался ему помочь. — Нет, не трогайте это, mon fils[13], вы слишком плотно сжимаете корни, им требуется больше свободы. — Забрав из рук Лео горшок, старик продолжил свою мысль: — Чтобы стать архитектором, вам придется принять окружающий мир, каким бы он ни был. А затем, вооружившись опытом и знаниями, воплотить свои идеалы в материальную форму, будь то здание, мост, фонтан, да что угодно.
— А можно обойтись без идеалов? — лишь отчасти шутливо поинтересовался Лео. — Я уже понял, что моя жизнь далека от них.
Профессор Жозеф добродушно усмехнулся:
— Вы не в силах дотянуться до звезд и все же не можете обойтись без их света. Звезды помогают вам не сбиться с пути, n'est-ce pas?[14] Превратите свои идеалы в дерево и камень, в стекло и металл. Только так можно построить хороший дом, великолепный дворец… и достойную жизнь.
И вот Лео наконец нашел краеугольный камень, точку опоры, без которой невозможно возвести здание. Чертовски упрямый камень.
Уголки его губ насмешливо дрогнули: он представил, как проведет этот день с Кэтрин, как будет увиваться вокруг нее или досаждать ей — похоже, Кэтрин в равной мере нравилось и то и другое. Возможно, он затеет небольшой спор и поцелуем заставит Кэтрин капитулировать. А может быть, снова сделает ей предложение, если застигнет ее в минуту слабости.
Подойдя к покоям Ратледжей, Лео небрежно постучал и вошел. Навстречу ему бросилась Поппи.
— Ты уже… — начала было она, но, увидев брата, осеклась. — А я все думала, когда же ты вернешься. Я не знала, где ты, иначе сразу послала бы за тобой…
— Что случилось, сестренка? — мягко спросил Лео, тотчас поняв, что произошло что-то ужасное.
Поппи горестно сжала руки. Глаза ее на бледном лице казались огромными.
— Утром Кэтрин не вышла к завтраку. Я решила, что ей захотелось подольше поспать. Иногда ее мучают кошмары…
— Да, я знаю. — Лео сжал холодные руки сестры, в глазах его вспыхнула тревога. — Расскажи мне все, Поппи.
— Час назад я послала горничную в комнату Кэтрин посмотреть, не нужно ли ей чего-нибудь. Спальня оказалась пуста, и вот что лежало на столике возле кровати. — Протянув дрожащую руку, Поппи вручила брату новые очки в серебряной оправе. — И еще… на постели остались пятна крови.
Лео пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться панике. Грудь обожгло болью, словно по ней стегнули раскаленным прутом. Сердце отчаянно заколотилось. От слепящей вспышки ярости закружилась голова. Желание крушить и убивать овладело им.
— Слуги сейчас обыскивают отель, — сквозь бешеный шум в ушах донесся до него голос Поппи. — А Гарри с мистером Валентайном допрашивают коридорных.
— Ее похитил Латимер, — прохрипел Лео. — Он кого-то нанял. Я вырву кишки у этого грязного негодяя и ими же удавлю его…
— Лео… — прошептала Поппи, накрыв брату рот ладонью. Выражение его лица испугало ее. — Пожалуйста… — Она облегченно перевела дыхание, когда в комнату вошел ее муж. — Гарри, вам удалось что-нибудь узнать?
Угрюмое лицо Гарри напоминало застывшую маску.
— Один из ночных коридорных сказал, что минувшей ночью видел незнакомого мужчину в ливрее служащего отеля. Он решил, что это новичок. Мужчина спускался по черной лестнице, неся на плече мешок с бельем для прачечной. Коридорный запомнил его, потому что грязным бельем обычно занимаются горничные и никак не ночью. — Гарри успокаивающе стиснул плечо Лео, но тот стряхнул его руку. — Рамзи, не стоит терять голову. Я знаю, о чем выдумаете, и скорее всего вы правы. Но нельзя поддаваться безумию. Нам нужно…
— Попробуйте меня остановить, — глухо прорычал Лео. Ярость клокотала в нем. Он скрылся за дверью прежде, чем Гарри успел перевести дыхание.
— О Боже, — пробормотал Ратледж, растерянно взъерошив пальцами темную шевелюру. Он смущенно посмотрел на жену. — Найди Валентайна, — попросил он. — Джейк все еще беседует с коридорными. Пусть он отыщет констебля по особым поручениям Хембри или любого другого полицейского с Боу-стрит и расскажет, что случилось. Хембри мог бы для начала послать человека в дом лорда Латимера. Скажи Валентайну, чтобы предупредил, что произойдет убийство.
— Лео не станет убивать лорда Латимера, — возразила Поппи, еще больше побледнев.
— В таком случае это сделаю я, — с холодной уверенностью заявил Гарри.
Кэтрин проснулась со странным ощущением эйфории. Чувствовалась слабость, голова слегка кружилась, и все же пробуждение от ночного кошмара принесло облегчение и радость. Но стоило Кэтрин открыть глаза, как ее снова сковал ужас. Кошмар продолжался. Она лежала в комнате, окутанной полумраком. Тяжелые шторы на окнах не пропускали света. В воздухе висели клубы сладковатого дыма.
Кэтрин потребовалось время, чтобы собраться с мыслями и попробовать оглядеться. Без очков это было не так-то легко сделать. Лицо саднило, но больше всего мучений доставляла сухость во рту. Кэтрин отчаянно хотелось глотнуть холодной воды, вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Связанные за спиной руки ныли — веревка впилась в запястья. Всю ее одежду составляла одна ночная сорочка. Кэтрин неловко приподнялась на диване и дернула плечом, пытаясь отбросить с лица спутанные пряди волос.
