Но сначала он напишет письмо Брюсу. Усевшись за стол, Брендан отыскал перо, чернила и стал писать.
Закончив, он свернул письмо трубочкой. Поколебавшись, зажег стоявшую на столе свечу. Брендану еще ни разу в жизни не доводилось ставить свою печать на документах. Но на пальце у него блестел доставшийся от отца золотой перстень с печаткой в виде буквы «G» и изображением голубя. Растопив воск, Брендан запечатал перстнем письмо и пару минут полюбовался печатью. Выйдя из комнаты, он спустился вниз.
Похоже, в большом зале уже успели убраться. Возле камина сидел Эрик и разговаривал с Гриффином.
— Я сам передам ваше письмо Брюсу, можете не сомневаться, сэр Брендан, — пообещал гонец.
— Хорошо.
— Брюс будет рад получить ваш подарок. Он просто великолепен.
—Э-э… да.
Эрик незаметно подмигнул ему. Стало быть, кузен позаботился обо всем, догадался Брендан.
— Час уже поздний. Может, останетесь до утра?
— Не могу, сэр Брендан. Пора в путь. — Он поднялся, прижимая к себе кожаный кошель с письмом. Да хранит Господь всех нас… и Шотландию.
Брендан и Эрик проводили гонца во двор, где его уже ждала оседланная лошадь. Они провожали его, пока он не выехал за ворота.
— Он сказал, что рад будет отвезти твое письмо Брюсу, — сообщил Эрик. — Брюс, дескать, восхищается тобой не меньше, чем Уоллесом. А Уоллеса все знают как человека, готового на любые жертвы ради того, во что он верит.
— Если он так восхищается им, пусть присоединяется к Уоллесу, — хмыкнул Брендан.
Эрик передернул широкими плечами.
— Каждый делает, что в его силах. Жизнь любого из нас — лишь моток пряжи. Никому не известно, где и когда она закончится.
— Норвежская легенда. И ты в это не веришь. Мужчина сам решает свою судьбу.
— Разве? А мы с тобой сейчас? Нас гонит вперед неведомым ветром, и судьба наша предопределена свыше.
— Ты сегодня настроен на философский лад.
— Ты не хочешь узнать, с чего это Брюс так восхищается тобой?
— И почему же?
— Потому что ты никогда не предашь его.
— Почему он так в этом уверен?
— По тому презрению, с которым ты всегда относился к нему.
Брендан изумленно вытаращил на него глаза, и Эрик, страшно довольный, захохотал.
— Мы с тобой храним верность Уоллесу и сражаемся вместе с ним. Держу пари, Роберт Брюс даже жалеет, что родился в богатой семье и унаследовал земли.
Он всегда тайно завидовал тем, кто, не имея ни гроша за душой, очертя голову кидается в битву, чье имя внушает и уважение, и благоговейный страх. Он бы многое отдал за то, чтобы завоевать такую же любовь, что и Уоллес. Вот отчего он жаждет преданности таких людей, как мы с тобой.
— Если так, в один прекрасный день ему придется нарушить клятву верности королю Англии.
— Может, когда-нибудь это и произойдет. Ты сам сказал, что мужчина имеет право решать свою судьбу.
Хлопнув Брендана по плечу, Эрик направился к конюшням. А Брендан стал внимательно изучать крепостную стену, подмечая ее слабые места.
В задумчивости он вернулся в зал.
Элинор сидела у камина, в который раз перечитывая письмо. Оставалось только уповать на то, что когда-нибудь оно попадет в руки Альфреду. Она спрашивала его о здоровье, умоляла следить за собой, не пренебрегая никакими предосторожностями. Элинор пыталась шаг за шагом восстановить в памяти все, что говорил и делал сэр Майлз Фицджеральд и его люди — что-то ведь подсказало ей, что он собирается ее убить. В письме Элинор уверяла Альфреда, что постарается поскорее вернуться домой, хотя нисколько не сомневается, что кузен печется о ее имуществе с усердием. Корбин с ней, писала она, оба они по-прежнему верны своей родине и своему королю, что бы там о них ни говорили. Он тоже рвется домой. «Передай привет Изабель», — приписала она. В душе Элинор была уверена, что именно Изабель виновна в смерти Алена… однако Изабель никогда не встречалась с сэром Фицджеральдом. И все же она считала, что Альфреду следует быть начеку и не доверять этой негодяйке. Элинор задумалась. Что бы еще написать?
В дверь постучали. — Миледи? — Брайди, это ты?
— Да, миледи.
— Входи.
Служанка неслышно проскользнула в комнату. Похоже, ей даже не пришло в голову, что час уже поздний. Улыбнувшись Элинор, она принялась молча собирать разбросанную по комнате одежду, набивая ею сундук. Платьев было немало — они ведь считали, что едут в Лондон, и надолго.
— Что ты делаешь, Брайди?
— Собираю ваши вещи, миледи.
— Зачем?
— Хочу перенести их в другую комнату, миледи.
— Что еще за комната? — нахмурилась Элинор.
— Дальше по коридору, миледи. — Элинор раздраженно передернула плечами.
— А почему я должна перебраться в другую комнату? Глаза Брайди округлились.
— Так приказал хозяин.
— Хозяин… хозяин замка?
— Сэр Брендан, миледи. — Брови Элинор поползли вверх.
— Значит, хозяин этого замка — сэр Брендан?! — Да.
— И когда же это произошло?
— Сегодня утром. А вы ничего не знаете, миледи? Война закончилась. Между шотландцами и англичанами заключено перемирие, дай Бог здоровья королю Франции за то, что он устроил это доброе дело.
Перемирие? По спине Элинор пробежала дрожь. Мир между двумя народами… Впрочем, такие перемирия случались и раньше, одернула она себя. А потом снова лилась кровь.
— Нет, я ничего не слышала, — пробормотала Элинор. — Все утро я так и просидела в комнате. — Она вдруг вспомнила, что и к ней весь день никто не заходил, кроме служанки, которая принесла поднос с едой. Но та только молчала и улыбалась.
Она весь день ждала, что кто-нибудь придет.
Кто-нибудь…
Брендан… Корбин… да кто угодно.
С тех пор как Брендан ушел, она так и не сомкнула глаз. Лежала, прислушиваясь, как внизу шумят мужчины. Боже… она снова с ним! Любить его, наслаждаться его прикосновениями, чувствовать его запах, упиваться счастьем от того, что он лежит рядом. Однако он не поднялся к ней, видимо, предпочитая остаться внизу. Вот так же когда-нибудь он уйдет, чтобы никогда не вернуться. Он просто погибнет. Всего несколько дней назад он спас ее от смерти, подумала Элинор, так какое же у нее право удерживать его? Или требовать, чтобы он снова рисковал жизнью ради нее? Но здесь, в Шотландии, ее будет вечно мучить мысль о том, что дома ее по-прежнему считают убийцей.
— Брайди…
Но та уже незаметно выскользнула из комнаты, не закрыв за собой дверь. Элинор уже собиралась последовать за ней, как служанка, что-то весело напевая, вернулась.
— Брайди…
Брайди смотрела на нее — глаза у нее сияли, щеки разрумянились, она вся светилась счастьем.
— О, миледи! Вы только подумайте — нынче будет свадьба!
