Салтердон схватил вооруженного преступника и приставил к его затылку пистолет.
– Бросай оружие, сукин сын, пока я не разнес твою голову на кусочки.
Грабитель опустил сумку с добычей и бросил пистолет на пол.
– Это все он! – в панике закричал негодяй. – Он шантажировал меня. Сказал, что сгноит нас в тюрьме, если я не убью герцога.
Мария слишком поздно почувствовала движение у себя за спиной. Чья-то рука обхватила ее талию. К ее горлу приставили нож.
Салтердон повернулся, не отрывая пистолета от затылка второго грабителя. Его бледное лицо окаменело.
– Эдкам. Подонок.
Доктор учащенно дышал прямо в ухо Марии.
– Жаль, что вы не погибли с честью, ваша светлость. Это было бы наилучшим выходом для всех. Знаете, что я чувствовал все эти годы? Смотреть, как никчемный, избалованный мальчишка глупо сорит деньгами, в то время как я – благородный джентльмен – вынужден все время ублажать старух и неблагодарных бездельников, чтобы свести концы с концами.
– Отпусти ее, – сказал Салтердон.
Мария поморщилась – Эдкам еще сильнее стиснул ее.
– Нет. По крайней мере, не сейчас, – он подтолкнул Марию к лестнице. – Возможно, через день или два, когда я найду приемлемый способ выпутаться из этого неприятного положения. Посмотрим, на какую жертву вы способны ради обычной маленькой шлюшки. Сколько вы дадите за ее жизнь, ваша светлость?
Придерживаясь рукой за перила, Мария спускалась по винтовой лестнице. Горло ее сжимали спазмы.
Они спустились в холл. Глядя перед собой, Мария позволила Эдкаму подвести себя к двери. Внезапно грабитель в маске, стоявший рядом с Бейсинстоком, загородил им дорогу.
Увидев в прорезях маски горящие злобой глаза, Мария сразу же узнала его.
Тадеус!
– Негодяй, – прошипел он Эдкаму. – Так мы не договаривались. Ты уверял, что все рассчитано, и что, всадив пулю в Салтердона, мы займемся их кошельками…
– Ты убил не того человека, идиот.
Эдкам попытался протолкнуть Марию мимо Тадеуса, но тот схватил девушку за руку.
– Я не дам тебе увести ее.
– Неужели?
Тадеус медленно снял маску.
– Нет. Ты не получишь ее. Только через мой труп.
– Отлично. Как скажете, сэр.
Эдкам поднял пистолет ко лбу Тадеуса и нажал на спусковой крючок.
Мария вскрикнула. Тадеус продолжал стоять. Глаза его расширились, в середине лба зияла кровавая рана. Затем он сложился, как карточный домик, и рухнул на пол.
Раздались нестройные крики. Мужчины и женщины в роскошных парижских нарядах наконец очнулись от шока и, расталкивая друг друга, кинулись к ближайшим дверям. Несчастная герцогиня Салтердон осталась сидеть у тела Бейсинстока.
– Помогите ему, – громко всхлипывала она. – Помогите, кто-нибудь. Он истекает кровью.
Сверху доносились отчаянные вопли Молли, которую продолжал держать Салтердон.
– Боже, он убил его! Сволочь! Я позабочусь, чтобы тебя повесили вместе со мной, даже если это последнее, что я успею сделать!
С этими словами она вырвалась из рук Салтердона и бросилась вниз по лестнице, сорвав с себя маску и направляя пистолет в сторону Эдкама и Марии.
Эдкам выстрелил. Пуля отбросила Молли назад. С громким стуком она упала на пол, и ее светлые волосы рассыпались вокруг головы, как солнечные лучи.
– Возможно, теперь вы поймете, что я не шучу, – заявил Эдкам застывшим от ужаса свидетелям этой сцены. – Может, кто-нибудь еще желает умереть? Буду счастлив…
Раздался неприятный чмокающий звук, напоминающий треск расколотой дыни.
Рука, державшая Марию, сжала ее с такой силой, что у девушки затрещали ребра. Затем какая-то сила повалила ее на пол. От сильного удара все поплыло у нее перед глазами.
Лаура Дансуорт, сжимая в руках кочергу, смотрела на кровавое месиво, в которое превратилась голова Эдкама после ее удара.
– О Боже. Кажется, я убила его, – произнесла она, обратив на застывших зрителей свои огромные зеленые глаза.
* * *
– Кто бы мог подумать, – сказала Гертруда. – Наш Тадеус оказался главарем разбойников. А Молли… глупая девчонка. Я всегда ей говорила, что она когда-нибудь попадет в такую беду, из которой не выпутается.
Экономка улыбнулась Бейсинстоку.
– Теперь отдыхайте, милорд. Думаю, плечо немного поболит. Только между нами, сэр, мне кажется, вы будете более спокойным пациентом, чем ваш брат. Он постоянно испытывал наше терпение.
Бейсинсток вздрогнул и взглянул на Салтердона. – Я всегда говорил, что ты когда-нибудь меня убьешь.
Салтердон ходил из утла в угол комнаты, засунув руки в карманы. Вошла герцогиня. Былая решительность вернулась к ней, раскрасив щеки румянцем. Она взглянула сначала на одного внука, затем на другого.
– Похоже, с годами я утратила способность разбираться в людях. Эдкам только что признался, что Такли тоже замешан в этом деле. Мне следовало бы давно обо всем догадаться. Но иногда мы почему-то не видим того, что находится у нас под носом.
Герцогиня села на стул у постели Бейсинстока и сжала его руку, но взгляд ее был прикован к Салтердону.
– Я говорила с Дансуортом. Он требует, чтобы званый вечер продолжился, как только гости придут в себя и успокоятся.
– Правда? – усмехнулся Салтердон. – Ну конечно, немного разбросанных по холлу человеческих мозгов не помешают ему заарканить герцога для своей дочери. Полагаю, все мы должны прямо идти к цели.
Где же Мария? Он уже несколько часов не видел ее. Салтердон направился к двери.
– Она уехала, – сказала герцогиня.
Он медленно повернулся и посмотрел в лицо бабке. Острая боль пронзила все его тело. В этот момент он понял, что за тридцать пять лет своей жизни он впервые осмелился взглянуть ей в глаза.
– Что вы сказали? – сухо переспросил он.
– Уехала. Я уплатила ей жалованье и отослала. Думаю, что теперь, окончательно выздоровев, ты больше не нуждаешься в ее услугах.
Некоторое время он молчал, потирая плечо. Острая боль шла откуда-то изнутри и не давала дышать. Салтердон опять повернулся к двери.
– Если ты поедешь за ней, – заявила герцогиня, и в ее голосе слышались панические нотки, – я лишу тебя наследства. Ты не получишь ни фартинга моих денег и ни камешка моей земли. Ты станешь парией и проведешь остаток жизни в ужасной бедности. Неужели она так много значит для тебя, что ты готов пожертвовать этим?
Ничего не ответив, Салтердон вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.
Мария уехала. И даже не попрощалась. Она уехала, а он должен продолжать жить так… как положено… как жили его предки.
– Ваша светлость? – послышался женский голос Сердце его замерло. Он быстро повернулся, и с губ его готово было слететь имя Марии.
