Майлз так и стоял у двери, ломая голову, с чего начать объяснение с супругой. Так ничего и не придумав, он пожал плечами и решил предоставить события их естественному ходу. Кто знает — вдруг ему с первых же слов станет ясно, как быть? Господь свидетель, Майлз на это очень надеялся.
Негромко — далеко не так решительно и требовательно, как намеревался прежде, — он постучал в дверь. За дверью послышался шорох, говоривший, что Виктория находится в комнате. Впрочем, дверь она не открывала и никак иначе о своем присутствии не заявляла. Майлз постучал снова — на этот раз куда громче.
Наконец затворница отозвалась.
— Кто там? — послышался из-за двери мелодичный женский голос.
— Майлз, — последовал односложный ответ.
После этого короткого обмена репликами наступило долгое молчание, и Майлз уже склонялся к мысли, что Виктория решила его не впускать. В тот самый миг, когда он собрался постучать снова и напомнить Виктории о своем существовании, щелкнул замок, и дверь распахнулась.
Минуту, которая показалась им обоим вечностью, Виктория молча смотрела на Майлза, вбирая взглядом его запыленную одежду и забрызганные грязью высокие сапоги. Потом, легонько вздохнув, она едва слышно произнесла:
— Как ты меня нашел?
— Искал и нашел.
Виктория кивнула и отступила в сторону, жестом предлагая ему войти.
Майлз вошел в номер жены и огляделся.
В алькове помещалась неширокая кровать с продавленным матрасом, но с безупречно чистым покрывалом и белоснежными наволочками на подушках. У стены находилось маленькое бюро с облупившейся по краям инкрустацией. На нем поблескивал белой эмалью умывальный тазик. В центре комнаты стояли шаткий стол и несколько стульев с разноцветной обивкой. Другими словами, в комнате было чисто, но скромностью обстановки она могла поспорить с жилищем спартанца.
— Может, присядешь? — сказала Виктория, закрывая дверь и поворачиваясь к Майлзу.
Он отрицательно покачал головой.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Виктория сложила на груди руки и кивнула.
— Почему ты от меня сбежала?
Она явно смешалась.
— Потому что… потому что мне незачем было оставаться с тобой. У меня не было для этого причин, — запинаясь, проговорила она.
Прямой и недвусмысленный ответ поразил Майлза прямо в сердце.
— Ни единой?
Вопрошающий взгляд Майлза, казалось, прожигал ее насквозь, и Виктория, не выдержав, отвернулась. Подойдя к окну, она с отсутствующим видом выглянула наружу, а потом сказала:
— Полагаю, мы совершили ошибку.
— Ты и вправду так думаешь?
Виктория повернулась к Майлзу и усилием воли заставила себя снова поднять на него глаза.
— Да, я так думаю. А ты — нет?
— Если бы я считал, что наш брак обречен, я бы на тебе не женился.
— Ты женился на мне, чтобы спасти мою честь. Майлз, не отводя глаз от Виктории, шагнул вперед.
— Я женился на тебе, потому что хотел этого.
Негромкие, но исполненные чувством слова Майлза потрясли ее до глубины души.
— Но ты же меня не любишь! — всхлипнув, воскликнула она. — Более того, после разговора, который состоялся у нас той ночью, ты, по-моему, даже не желаешь меня!
Майлз окинул жадным взглядом стройную фигуру своей супруги и покачал головой.
— Это не так.
Услышав это, Виктория на миг замерла. Хотя она плохо разбиралась в мужчинах, страсть, полыхнувшая в глазах Майлза, лучше всяких слов убедила ее, что он по-прежнему от нее без ума.
— Почему же вчера за ужином ты не обращал на меня никакого внимания? — спросила она. — Я нарочно надела то платье, поскольку думала, что оно тебе понравится, а чем все кончилось? Весь вечер я бросала на тебя пламенные взгляды, которых ты даже не замечал, и выглядела до ужаса глупо.
— Неправда, я все видел и подмечал.
— Ничего подобного! Ты не обращал на меня внимания!
— Но ты причинила мне боль, и я хотел тебя проучить!
Виктория опустила глаза.
— Должна тебе заметить, что ты в этом преуспел.
Когда Майлз заговорил снова, его голос зазвучал проникновенно и нежно:
— Прошу меня извинить. Я поступил с тобой дурно.
Виктория тяжело вздохнула:
— На самом деле, твой гнев был оправдан. Я наговорила тебе столько мерзостей!
— Не спорю, это имело место.
Майлз подошел уже совсем близко, и ему ничего не стоило протянуть руку и коснуться лица Виктории. Так он и поступил. Коснувшись ладонью ее щеки, он прошептал:
— Нет, правда, Тори, неужели мои ласки тебе так отвратительны?
Виктория, прикрыла глаза, упиваясь нежностью его прикосновения.
— Нет… не отвратительны. Просто… просто я испугалась…
Миг спустя она оказалась в объятиях Майлза, и его рот запечатал ее губы. Их уста слились в поцелуе, исполненном такой сладости и страсти, что у молодой женщины все поплыло перед глазами.
— Молчи… молчи… — бормотал Майлз, на миг отрываясь от ее губ, чтобы перевести дух. — Теперь уже не имеет никакого значения. Мы снова вместе — это главное!
— Да… Да… — отвечала ему Виктория, запрокинув голову и жадно подставляя ему губы. — Мы здесь, вместе — и одни. Все остальное неважно.
— Я знаю, что ты боишься близости, но обещаю — не причиню тебе боли, — прошептал Майлз, лаская губами ее шею.
— Не причинишь, я знаю, — пробормотала Виктория. В глубине души она никогда в этом не сомневалась.
Между тем Майлз обхватил ладонями ее лицо и, глядя ей прямо в глаза, прошептал:
— Будь мне женой, Виктория.
Девушка стыдливо опустила глаза, но на этот раз не отпрянула, а сама провела пальцами по его щеке и сказала:
— Будь мне мужем, Майлз!
Непослушными пальцами он принялся расстегивать ей блузку. Когда его усилия увенчались успехом, вожделеющему взгляду Майлза предстала роскошная грудь, трепетавшая под его ласками.
— Я хочу тебя, Виктория, но если тебе это противно, скажи мне об этом сразу, потому что еще немного и я потеряю власть над собой.
Виктория поднесла руки к груди, сама расстегнула блузку до последней пуговки и едва слышно шепнула:
— Я хочу быть твоей женой, Майлз.
Прошло уже много месяцев с тех пор, когда Майлз был близок с женщиной, и ему пришлось крепко сцепить зубы, чтобы обуздать неистовый нетерпеливый зов неутоленной плоти.
Все так же неторопливо и бережно он снял с плеч Виктории шелковую блузку. Разжал пальцы — и легкая ткань упала к ногам девушки. Виктория порозовела от смущения, но стойко выдержала обжигающий взгляд Майлза.
Затаив дыхание Майлз провел рукой по ее груди и коснулся пальцем соска, стыдливо выглядывавшего из-за кружевных оборок тонкой рубашки.
— Какая же ты у меня красивая, — тихо произнес он хрипловатым от волнения голосом и, склонив голову, принялся целовать ее груди.
