– Я уже прочитала ее, – сказала я. – Кроме того, я знала.
Мистер Селби охнул и полез в карман за трубкой. Взглянув на Розу, он засунул трубку обратно.
– Полагаю, вам рассказал его светлость...
– Да, – я не стала уточнять, который.
Однако мистер Селби все еще выглядел озабоченным.
– Я думал... что должен скрывать обстоятельства.
– Да, но не от тех, кто уже знает их. Мистер Селби, вот что мне не понятно, – я указала на записи. – Почему улучшение имения прекратилось, и так внезапно? Лео заболел?
– Нет, не совсем, – мистер Селби отошел к окну.
– В ноябре 1890 года первая леди Ворминстер оставила Истон и с тех пор не жила в нем, хотя и приезжала ненадолго с визитами.
Он запнулся на момент и сказал:
– Леди Ворминстер, я неподходящий человек, чтобы рассказывать о вашей... предшественнице. Я мало знал ее – я знаю только, какой вред она причинила лорду Ворминстеру. Я сказал вам, что ваш муж не заболел, когда она уехала, и это правда, в том смысле, что его тело осталось здоровым. Однако он впал в меланхолию, так глубоко, что я даже стал серьезно опасаться за его рассудок. Моя дорогая Лаура тогда была еще жива, она часто приглашала его на ужин, но он очень редко соглашался принять приглашение. Его дух немного воспрял весной. В то лето должна была вернуться она. – Мистер Селби покачал головой. – Лорд Ворминстер всегда был человеком глубоких привязаностей, у него было немного друзей, но очень близких. Сэр Джордж, при каждой возможности приезжал к нему из Лондона, мать и сестры сэра Джорджа бывали с визитами – люди пытались помочь, но это трудно, когда человек совсем не отзывается на помощь. Я говорил с Бистоном, но, к несчастью, у них никогда не было хороших отношений – Бистон был выбран отцом лорда Ворминстера, а тот очень любил предыдущего священника. В любом случае, пастор слишком робок, а лорд Ворминстер, никогда не любил робких.
– Но затем Лео стало лучше, раз он снова взялся за благоустройство имения? – подсказала я.
– Он забыл о своем несчастье, когда оно случилось с другими, леди Ворминстер. В Истоне началась эпидемия скарлатины. – Скарлатина – я похолодела, вспомнив, какой ужас она наводила на матерей в Ламбете. Мистер Селби продолжал: – В деревне умерли двое детей, тогда ей переболел и Сирил Бистон. Он выздоровел, но его младший брат и сестренка – нет. Незадолго до этого их мать овдовела в Индии и привезла своих детей сюда, на родину, к их дяде и тете.
На моих глазах показались слезы.
– Потерять мужа и двоих детей – бедная мать, как она перенесла это?
– Боюсь, что не перенесла, леди Ворминстер. Смерть мужа и усилия по уходу за детьми подорвали ее силы, она сама заразилась скарлатиной и скончалась. Даже Сирил не оправился полностью, с тех пор у него слабые почки. На самом деле он не пригоден для службы в армии, но попросил друга замолвить за него слово для получения медицинского допуска.
– Так сделал и Лео.
– У лорда Ворминстера не было таких проблем, – удивленно посмотрел на меня мистер Селби. – Военный врач в Саттон Вени сказал, что у него сердце и легкие как у человека вдвое моложе его лет. Его физическое здоровье всегда было превосходным. Но я отвлекся. Так как всегда есть возможность заразиться скарлатиной через молочные продукты, лорд Ворминстер решил принять все возможные меры, чтобы избежать новой эпидемии, несмотря на то, что обязательные проверки молока не выявили случаев инфекции в Истоне.
– Пока он занимался организацией тщательного осмотра нашей молочной продукции, вмешательство школьного директора Робсона спасло его от возврата меланхолии. Лорд Ворминстер настоял, чтобы Робсону дали эту должность, потому что тот был новатором в высшей степени, хотя и не входил в число лучших кандидатов. Робсон сразу же начал кампанию за переоборудование школьных зданий. Добившись постройки новых туалетов, Робсон поднял вопрос о трубопроводе – и после этого лорд Ворминстер, кажется, пошел на поправку. Однако прошло еще много времени, пока он снова не стал, хм... нормальным, – мистер Селби понизил голос. – Осмелюсь сказать, что он полностью оправился только несколько лет назад. Домашние привязанности – великое благословение для мужчины, особенно одинокого мужчины, каким был лорд Ворминстер.
Я не знала, что на это ответить – я не заслуживала одобрительной улыбки мистера Селби.
– Зачем он построил дамбу и создал это озеро? – поспешно спросила я. – Если для купания Неллы, то оно слишком велико.
– Лорд Ворминстер сам купался там – одно время он любил плавать. Разве он не рассказывал вам об этом?
Я покачала головой и хотела задать еще вопрос, но тут проснулась Роза. Пора было ее кормить, и я унесла ее наверх.
Позже, в постели, мои мысли вернулись к рассказу мистера Селби. Я страшно негодовала на французскую графиню, которой не следовало оставлять Лео. Он любил ее, он простил ее – она должна была остаться.
На следующий день пришло время писать мое еженедельное письмо к Лео. Решив, что на этот раз хорошо бы написать его длиннее, я спросила Лео о розах. Однако, перечитав письмо, я заметила, что оно состоит из одних вопросов, и подписала внизу: «Осмелюсь сказать, что если у тебя нет времени отвечать на эти вопросы, то не беспокойся о них». Затем я напомнила ему, чтобы он не забывал менять носки, если они промокнут, и подписалась как всегда. Как ни взгляни, письмо получилось длиннее обычного.
Ответ, пришедший от Лео, тоже был длиннее обычного. После привычных комментариев о детях и хозяйстве Лео написал: «Что касается твоих вопросов о розах, то спрашивай все, что пожелаешь– у меня склонность к педагогике, поэтому твое признание моего всеведения очень лестно. По правде же, мое всеведение таково, что для дальнейшего разъяснения я могу только отослать тебя к книгам моей библиотеки. Но, конечно, я могу объяснить свою систему выращивания цветов роз зимой. Мы с Хиксом используем американский метод– срезаем побеги, которые должны зацвести в феврале и окунаем в горячую воду...»
В письме было много подробностей, но, перечитав его, я поняла, что Лео, не написал, когда нужно начать, чтобы получить цветы роз в феврале. Я обрадовалась этому, потому что, мне стало о чем писать на следующей неделе. В конце Лео приписал: «В настоящее время мы очень заняты. Спасибо за заботу о моем здоровье– к счастью, сухие носки здесь всегда есть. Твой преданный муж, Лео Ворминстер».
