— Ты не создана для сельской жизни, Розамунда. Ты похожа на прекрасную бабочку, и я не могу держать тебя взаперти в провинции.
— Нет-нет, напрасно ты считаешь меня этаким эфемерным легкомысленным созданием, порхающим по жизни.
— Нет, я считаю тебя доброй, великодушной, прелестной. Я мог бы добавить еще кучу эпитетов, но не стану этого делать. Так или иначе, но ты должна остаться в Лондоне до конца сезона.
— Как я могу оставаться здесь без тебя?
— Ты принадлежишь этому миру, ты с ним неразрывно связана.
— Глупенький, я неразрывно связана с тобой. Как ты мог подумать, что я предпочту тебе эту мишурную жизнь? Гриффин, я люблю тебя. А ты признавался, что любишь меня.
Вдруг в голову Розамунды пришла одна мысль, от которой ей стало дурно. Все поплыло у нее перед глазами, и, обессиленная, она почти упала в рядом стоявшее кресло.
Она выбрала его. А он в отличие от нее считал иначе, смотрел на все происходившее чужими глазами.
— Впрочем, если ты так решил... — промолвила она. — Это твое окончательное решение?
Гриффин молча кивнул.
Глубокое отчаяние — неведомое для Розамунды чувство — овладело ею. Никогда в жизни она не испытывала подобной боли, никогда раньше не мучилась так и не страдала. Нынешняя боль и обида не шли ни в какое сравнение с той болью, которую она чувствовала в своем сердце, когда Гриффин на протяжении ряда лет откровенно пренебрегал ею. Ей кое-как удалось довести бал до конца, хотя она почти не сомневалась в том, что плохое настроение не укрылось от глаз гостей. Розамунда изо всех сил притворялась веселой и счастливой, но выражение отчаяния, появлявшееся на ее лице, выдавало ее с головой.
Привыкшая с детства контролировать свои чувства, она делала хорошую мину, нет, не при плохом, а при просто отвратительном положении дел. Как ни в чем не бывало улыбалась и в качестве объяснения внезапного отъезда Гриффина приводила его слова.
Неотложные чрезвычайные обстоятельства. Какая жалость! Ну что ж, ей, видимо, придется остаться. У нее есть обязательства перед золовкой. Не стоит ей портить ее первый сезон в высшем свете.
Розамунда не могла без горькой усмешки вспомнить свой разговор с Монфором, в котором она с неприкрытой радостью говорила о том, какую месть она привад готовила матери. Увидев, насколько она, ее дочь счастлива, мать, по ее мнению, должна была позеленеть от зависти. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно.
В довершение всего, когда гости разъехались гости, Розамунда, проходя мимо библиотеки, заметила скрывающихся там Жаклин и Энтони Мэддокса. Влюбленные юноша и девушка обнимались.
Разумеется, они ее не заметили. Увидев, как Энтони, склонившись над Жаклин, целует ее, Розамунда застыла в шоке. Тем не менее они были на удивление превосходной парой.
С точки зрения компаньонки, ей следовало тут же войти и положить конец безобразию. В качестве жены Гриффина она должна была потребовать надлежащих объяснений.
С другой стороны, Гриффин проявлял такое упорство и так противился браку сестры и Мэддокса, что Розамунда, призадумавшись, не стала устраивать сцены, обострять ситуацию и доводить до логичного завершения — предложения со стороны Мэддокса руки и сердца.
Кроме того, чуткая Розамунда не хотела мешать влюбленным. Вид искреннего счастья, а Розамунда теперь понимала, насколько преходяще и скоротечно счастье, заставил ее быть деликатной и чуткой к чужим чувствам. Они любили друг друга. Но без венчания нечего и надеяться на их общее будущее. Так пусть хоть сегодня вечером будут счастливы.
Уходя незамеченной от дверей библиотеки, Розамунда приняла твердое решение. Она ни за что не позволит Жаклин поступиться счастьем из-за сумасбродного желания брата подыскать для нее более подходящую партию.
Решено: она постарается поставить Гриффина перед браком Жаклин и Мэддокса как перед свершившимся фактом. Для этого надо было получить согласие Девера. Кроме того, необходимо заручиться поддержкой леди Арден, ну а с помощью этой леди им обеим удастся получить необходимое согласие от Девера. Если же все ее старания окажутся тщетными, тогда придется обратиться за помощью к хитроумному герцогу Монфору.
С этими мыслями Розамунда разделась и легла спать в одинокую холодную постель.
— Я не могу выйти за него замуж, — ломая руки, едва не плакала Жаклин.
— Могу или не могу — об этом надо было думать раньше, до того как ты целовалась с мистером Мэддоксом в библиотеке, — заявила Розамунда.
Мэддокс, побледнев, замер на месте.
Розамунда встретила Мэддокса на следующий день после завтрака. Она не знала, когда он ушел из их особняка. Более того, даже не хотела ничего знать об этом и не могла понять, почему не укажет ему на дверь. Хотя верила в него, надеясь, что Мэддокс не переступил грани дозволенного.
Но как только она начнет разговор на эту тему — Розамунда нисколько не сомневалась, — Мэддокс сразу сделает предложение, устраняя одним шагом все возникающие недоразумения. Что ни говори, она была о нем самого лучшего мнения.
Розамунда очень сомневалась в искренности отказа Жаклин выйти замуж. Девушка наверняка даже не представляла, как скверно ее положение. Репутация Жаклин была подмочена, и теперь она не сможет отказаться от брака с Мэддоксом.
— Почему ты так решительно настроена против брака? Говори правду, Жаклин. Нам обеим надо ее знать.
— О-о, ладно... тут все так запуталось, и я... — Она умоляюще посмотрела на Мэддокса. — Тони, ты, возможно, возненавидишь меня, когда все узнаешь. Я ведь поклялась Гриффину, что никому не скажу об этом ни слова. И вот теперь я окончательно все испортила.
Жаклин начала тихо всхлипывать.
С самым серьезным выражением лица Мэддокс взял руку Жаклин и приложил ее к сердцу.
— Ненавидеть тебя? Ни за что. Можешь мне верить.
В его взгляде, устремленном на потупленную голову Жаклин, было столько нежности, что у Розамунды сжалось сердце от радости за них обоих.
— Кажется, я догадываюсь, что ты хочешь мне сообщить. Гриффин убил моего кузена Олбрайта, не так ли?
Ошеломленная, Розамунда тихо вскрикнула.
— Нет, этого не может быть. Не верю.
Жаклин задрожала и отчаянно затрясла головой.
— Это все из-за меня! Виновата я одна. Если бы только я сказала ему, что мне больше не нужны уроки музыки, что они мне разонравились, то ничего бы не случилось.
Она поникла, и Мэддокс отвел ее на диван.
— Что не случилось бы? — с тревогой спросил он. — Что сделал тебе мой кузен?
— Сначала все выглядело как-то несерьезно. Я даже не понимала, чего он хочет от меня. Он слегка касался то моей руки, то моего плеча, то слегка задевал грудь. Мне казалось, что все это происходит чисто случайно.
