– О, мой дар намного скромнее. Иногда мне удается что-то вырастить.
– Правда? Так вы можете сделать меня выше ростом? А лучше… вырастить кое-какие части… чтобы угодить девушкам… – Родерик плутовато ухмыльнулся.
– Ну все, довольно! – Софи сжала губы, чтобы не рассмеяться. Но шутка Родерика напомнила ей о брате, и улыбка исчезла сама собой. – Речь идет о цветах, растениях, овощах, только и всего. – Она пожала плечами. – Все живое растет без всякого волшебства. Я пыталась объяснить это Кинноллу.
– Он не слишком-то верит в фей, привидения и все такое.
– Но он видел здешнего призрака своими глазами.
– В самом деле? – озадаченно протянул Родерик. – Ах этого? Ну да. – Он негромко рассмеялся. – Так вот почему вы любите копаться в земле, мистрис? Мы ведь говорили вам, в Глендун е ничего не растет. – Родерик покачал головой.
– Но почему?
– Это место бесплодно. Давным-давно, когда умер один из первых лордов Глендуна, а вместе с ним и его возлюбленная, на замок обрушилось страшное проклятие. Говорят, здесь так ничего и не вырастет, пока…
– Пока что? – Софи взяла в руки сданные карты и сложила их веером.
Родерик недоуменно пожал плечами:
– Пока волшебство не вернется. Но никто не знает, как это понимать. Коннор говорит, что все это ерунда. Земля ничего не дает, потому что замок стоит на огромной скале. Почва слишком бедная, и сколько ни старайся, получишь одни сорняки.
Услышав скрип открывающейся двери в дальнем конце зала, Софи тотчас обернулась. Лицо ее радостно вспыхнуло. Она ожидала увидеть Коннора, но перед ней стояла улыбающаяся Мэри.
– Я наполнила вам ванну, мистрис, – сообщила миссис Мюррей, залившись краской. – Там не так уж много воды – чан не слишком велик. Вы, наверное, хотите помыться, проработав весь день в саду? Я добавила в воду моего лучшего мыла, – с гордостью добавила Мэри, – с лепестками лаванды и розы.
– О! Спасибо, Мэри, – радостно откликнулась Софи и посмотрела на свои руки. Она долго оттирала их на кухне, но садовая грязь, казалось, намертво въелась в кожу.
– Вы выросли здесь, в долине, а значит, привыкли держать себя в чистоте, как принято у нас в Шотландии. Мы ведь не французы какие-нибудь, чтобы вовсе не следить за собой.
– О… спасибо, – повторила Софи, стараясь не рассмеяться.
– Вы найдете чистые простыни и одежду в гардеробе, в спальне лорда, а ванна ждет вас на кухне. Там теплее всего.
– Я сейчас же спущусь туда. – Софи повернулась к Родерику: – Спасибо вам за уроки карточной игры.
Родерик улыбнулся и помахал девушке рукой. Софи поднялась в спальню, чтобы захватить чистые простыни и что-нибудь из одежды. Как истинная дочь Шотландии, она действительно любила чистоту. Если, конечно, верить Мэри. После работы в саду у Софи одеревенели плечи и ныла спина. Мысль о горячей благоухающей ванне казалась девушке на редкость соблазнительной.
Коннору пришлось едва ли не драться с Нейлом у ворот Глендуна. Мюррей ни за что не желал оставлять своего лорда и не верил, что тот обойдется без его помощи.
– Со мной все хорошо, – раздраженно рычал Коннор. – Какого дьявола, Нейл? Оставь меня в покое! Рана пустяковая, – настаивал Киннолл, прижимая руку к окровавленному боку.
– Дурак чертов, – огрызнулся Нейл. – Я же видел, сколько крови из тебя вытекло.
– Ерундовая царапина, – настаивал Коннор.
Во дворе показались Мэри и Родерик, а вместе с ними все четыре собаки. Пока Коннор трепал косматую шерсть Коллы, а терьеры и спаниель с бешеным лаем прыгали вокруг него, Нейл рассказал жене и сыну, что случилось. Мэри хотела немедленно перевязать рану, но Коннор решительно отказался.
– Я в полном порядке. – Он подтолкнул семейство Мюррей к воротам и попрощался, пообещав, что пойдет в дом и ляжет в постель. – Идите домой, уже поздно. Сон залечит рану гораздо быстрее, чем бинты, посеет[8]* и добросердечные друзья.
– Позволь жене позаботиться о тебе, – напутствовала его Мэри. Она понимала гэльский, на котором разговаривали остальные, но сама предпочитала говорить на родном шотландском диалекте. – Она ждет тебя. Лучше иди в дом через кухонную дверь.
– Ма, – начал было Родерик, но Мэри сердито ткнула его локтем в бок.
– В кухонном буфете найдешь бинты и целебную мазь, – добавила она. – Виски там же, на полке. Твоя красавица жена позаботится о тебе.
– Очень хорошо, – проворчал Коннор.
Он вовсе не собирался показывать рану жене. Во-первых, не хотел волновать ее, а во-вторых, не желал выслушивать женские причитания. Если бы Софи заинтересовалась не его раной, а им самим, что ж, он нашел бы в себе силы не разочаровать ее. «По крайней мере к утру», – решил Киннолл, немного подумав.
Он закрыл ворота за семейством Мюррей, хотя те еще продолжали ожесточенно спорить, потом задвинул засов и направился к дому. Выпроводив друзей, Коннор повеселел, но рана по-прежнему причиняла страшную боль.
Киннолл не любил быть в центре внимания и с детства ненавидел, когда над ним тряслись. Суета и квохтанье выводили его из себя. Даже истекая кровью, он не желал признавать, что нуждается в помощи, что болен и слаб, что проклятая английская пуля все-таки достала его. При мысли об этом Коннор готов был реветь от бешенства.
Собаки тоже подняли суету, прыгали вокруг хозяина и жалобно скулили. Окружив Коннора, они тыкались мордами ему в ноги, повизгивали, лизали ладони. Серый волкодав прижался к хозяину, предлагая опереться на его мощную холку. Осторожно, чтобы не споткнуться о вертящихся под ногами терьеров, Коннор положил руку на шею старому псу и побрел к дому, стараясь не слишком наваливаться на верного волкодава.
Держась рукой за бок и тяжело дыша, он в полной темноте с трудом пересек двор. Одному Богу известно, как ему удалось взобраться на проклятый холм перед замком, но теперь Коннор был почти у цели. Оставалось лишь преодолеть лестницу, а там его ждала постель. «В конце концов, можно выспаться и на теплом кухонном полу», решил он.
На черном фоне стены отчетливо выделялся светлый прямоугольник кухонной двери. Еще несколько шагов, и Коннор, пошатываясь, переступил порог.
Кухня оказалась пустой, хотя в очаге все еще горел огонь. У самого очага стоял деревянный чан с горячей водой. Вместе с горячим паром до Коннора донесся нежный цветочный запах.
«Благослови Господь Мэри за то, что оставила ванну, полную горячей воды, да еще с цветочным ароматом», – подумал Киннолл.
Обычно он купался в холодном озере или речке, а то и наскоро обливался водой из ручья. Как и многие горцы, Коннор любил чистоту и не считал, что частые купания вредят здоровью. В Глендуне деревянный чан с горячей водой приберегали для холодных зимних вечеров. Увидев его посреди кухни, Коннор решил, что Мэри приготовила ванну для Софи, а та оставила после себя горячую воду для мужа. Приятная неожиданность. Ведь именно этого ему и хотелось сейчас больше всего на свете – смыть с себя грязь, кровь и усталость.
