Ознакомительная версия.
— Не бойся, — улыбнулась Гастингс, — ей ничто не угрожает. Дай нам поговорить, и ты согласишься с моим планом, Бимис.
С бьющимся сердцем она мчалась вверх по винтовой лестнице. Значит, ублюдок ее хочет? На что он надеется? Должен же он понимать, что Северн наверняка изловит его и с превеликой радостью отправит на тот свет?
Снаружи раздались громкие крики. Гастингс поспешила узнать, в чем дело, и увидела, что Элиза мечется между людьми отца. Потом Марджори схватила ее и прижала к себе.
Гастингс выругалась.
Что же теперь делать?
В голосе де Лючи слышалось злорадство, когда он снова обратился к ней, не отводя клинка от горла Ведуньи:
— Ну что, Гастингс? Выходи ко мне, и я отпущу всех троих. Даже пальцем их не трону.
— Гастингс, ты не можешь идти, а я могу, — сказала подошедшая леди Морайна и улыбнулась. — Ты почти угадала мой план. Идем, надо поскорее обо всем условиться. Я не желаю, чтобы этот сумасшедший причинил Ведунье еще большее зло.
Они поспешили обратно в замок, по дороге леди Морайна спросила:
— Почему девочка сбежала? Неужели она совсем тупая?
— Она очень любит Марджори и испугалась за нее. Она выскочила через потайные ворота. Разве ее никто не охраняет?
Не получив ответа, Гастингс не стала настаивать. Им с леди Морайной нужно торопиться, ведь в любой момент этот помешанный способен перерезать Ведунье горло так же легко, как повар рубит голову цыпленку. К ним подбежала Алиса.
— Мы должны что-то придумать, Гастингс, — затараторила она, глядя на Бимиса, который не спускал глаз с Ричарда. — Я надеялась на помощь этого олуха, но он вообразил себя моим хозяином, имеющим право указывать мне, что можно, а чего нельзя.
— От моего плана он не откажется. Леди Морайна, Алиса, расскажите скорее, что придумали вы.
Минут через пятнадцать ворота замка приоткрылись, и из них цепочкой вышли женщины, закутанные в плащи с надвинутыми капюшонами.
— Мы так не договаривались, — закричал де Лючи. — Которая из вас Гастингс? Снимайте капюшоны! Быстро, не то прикончу всех без разбора.
Но женщины продолжали молча идти в его сторону. Если он прикажет своим людям перебить их, может погибнуть и Гастингс, а она для него — единственная защита. Он не может ее убить, хотя бы до тех пор, пока король не отдаст ее в жены ему, де Лючи, не прогонит Северна и не посадит его, де Лючи, на место эрла Оксборо. Семнадцать женщин? Да в чем дело?
— Гастингс, покажись! Выходи или твоя Ведунья умрет.
Однако женщины все ближе подходили к его отряду. Конь под ним занервничал, подался назад, чувствуя ярость и беспокойство хозяина. Его люди хоть и кричали на женщин, но тоже явно испугались.
Чего? Семнадцати женщин? Нет, это уж слишком. Де Лючи отшвырнул от себя Ведунью, которая чудом не упала под копыта лошадей, и двинул своего коня вперед. Когда он оказался в пяти футах от закутанных фигур, те разом откинули капюшоны.
Женщин было лишь трое. Остальные, воины Оксборо, мигом натянули луки. Де Лючи закричал, развернул коня и бросился назад. Выхватив Элизу из рук Марджори, он посадил ее перед собою. Вокруг засвистели стрелы, завопили от боли люди.
Выдернув у Марджори поводья, он увлек ее лошадь за собою и поскакал к скалистым берегам Северного моря.
Гастингс положила на землю лук и стрелы. Только что она убила одного из людей Ричарда де Лючи, — Он захватил Элизу и Марджори. Она чуть не заплакала от досады. Зато им удалось спасти Ведунью, которая стоит рядом, отряхивая желтое платье. Лента, вплетенная в косу, развязалась и свисала ей на лицо. Бимис подбежал к Гастингс, радостно крича:
— Получилось! Я знал, что у нас получится. Вы с Алисой и леди Морайной — отличные военачальницы, придумали такой замечательный план. Теперь он от нас не уйдет, Гастингс. Ведь у него на руках девчонка и этот злой ангел, о котором мечтают все мужчины.
— Слушайте меня, — сказала Ведунья. — Он совсем взбесился, его мозги заволокло кровавым туманом, а сейчас он еще страдает от злобы и бессилия, поэтому крайне опасен. Де Лючи в тебе одной видит надежду на будущее, Гастингс. Он уверен, что ради тебя король сможет его простить, и он не остановится, пока один из вас не умрет. Будь осторожна. Как только он поймет, что даже ты ему не поможешь, тебя ждет смерть. — Ведунья многозначительно дотронулась до горла, на котором остался след от кинжала.
— Я буду осторожна. А теперь садитесь на лошадей и постараемся его догнать. Я должна освободить Элизу. Пожалуйста, Ведунья, останься в замке и расскажи обо всем Северну, если он вернется раньше нас.
Издалека Северн видел, что она стоит перед де Лючи, а холодный морской ветер раздувает ее плащ, безжалостно треплет волосы. Марджори с Элизой находились у самого края утеса, куда их приволок негодяй.
Его окружали четверо уцелевших бандитов, державших наготове оружие. Никто не шевелился. Гастингс что-то говорила, но Северн не мог расслышать ее слов. Он повелительно взмахнул рукой, призывая своих людей к полной тишине.
— Он захватил Марджори, — прошептал сэр Алан.
Северн выругался. Да пусть этот ублюдок тащится хоть в Святую Землю. Только бы провидение избавило его от новых встреч с Марджори. Он не отрывал взгляда от жены. Что она задумала? У нее, конечно, есть план. Ей всегда удается составлять удачные планы. Он должен набраться терпения и ждать, но это было выше его сил. Когда все закончится, он непременно придушит Бимиса, а вместе с ним и Гастингс за излишнюю храбрость. Господи, скорее бы все закончилось, а Гастингс осталась бы целой и невредимой. Сейчас он мог только молиться.
— У тебя есть возможность бежать, Ричард, — увещевала Гастингс. — Я прикажу своим людям пропустить тебя, если ты освободишь Марджори и Элизу. Забудь об Оксборо. Я никогда не стану твоей. И никогда не стану ни охранять, ни защищать тебя. Ты понял?
Но в его глазах отражались только необузданная ярость да огонь безумия, пожравший его душу. Находись Гастингс поближе, он наверняка схватил бы ее и швырнул с утеса.
Она заговорила громче, обращаясь к его людям:
— Слушайте все. Здесь вам нечего делать. Вы хотите мне смерти? Или Марджори с Элизой? Зачем? Это не принесет вам ничего, кроме вечного проклятия. Спрячьте мечи и идите прочь.
— С ублюдка, который посмеет удрать, я живьем сдеру шкуру, — рявкнул де Лючи.
Но кое-кто уже попятился, и безумец скорчился от бессильной злобы. Гастингс стало ясно, что больной рассудок просто не в состоянии отказаться от тщеславных и алчных замыслов, столь долго лелеянных.
Она нащупала под плащом кинжал. Как бы ей хотелось вонзить клинок в это черное сердце, но она обещала Бимису не делать этого.
Ознакомительная версия.
