— Вы не ответили на мой вопрос. Чего вы хотите от меня?
Уголок его жесткого рта приподнялся в некоем подобии улыбки.
— Как и Лизетт, вы принадлежите Александру. Но вас он ценит даже выше, чем ее. — Он провел худым смуглым пальцем по щеке Ники, и она вздрогнула. — Одной этой причины достаточно, чтобы я переспал с вами сегодня ночью.
— Лизетт хотела быть с вами. А я не хочу.
Валькур только пожал плечами.
— Вы не хотите расстраивать Алекса? Эта для вас так важно?
Он вновь рассмеялся. От этого смеха по спине у Ники забегали мурашки.
— Мы всегда были соперниками — Алекс и я… Он не рассказывал вам, что Фелисиана была влюблена в него?
Ники приподняла голову.
— Нет.
— Тем не менее это так. Разумеется, все это было до того, как Фелисиана встретилась со мной.
— Понятно, — согласилась она с некоторым сарказмом Валькур постарался его не заметить.
— Значит, вы делаете все это только для того, чтобы досадить Алексу?
По его лицу скользнула тень.
— Да.
— Но это не единственная причина? — настойчиво допрашивала Ники.
Выгнув тонкие черные брови, он улыбнулся.
— Может быть, я жду от вас спасения… Может быть, вы моя последняя надежда. — Уже не такой сдержанный, как все это время, он посмотрел на портрет. Мыслями он сейчас весь был в прошлом, глаза устремились куда-то далеко. — Она все еще причиняет мне боль, — тихо сказал он. — Ту самую, какую я почувствовал, когда увидел ее нагую в объятиях разносчика.
У Ники похолодело в груди.
— Она лежала, глядя на меня своими ласковыми карими глазами, и, вся в слезах, умоляла, чтобы я пощадил разносчика. Я всегда старался удовлетворять все ее желания, всегда потакал ей… Так же поступил я и в тот раз. И этот трусливый пес удрал, даже не оглянувшись.
— Не думаю, что было что-то подобное. В таком случае от слуг наверняка пошли бы разговоры…
Валькур закрыл глаза, явно стараясь превозмочь испытываемые им страдания.
— Те несколько рабов, которые знали, что случилось на самом деле, уже давно проданы.
— А что вы сделали с ней? — спросила Ники, невольно вспоминая избитую Лизетт.
— Я хотел ее простить. Пробовал это сделать… На следующую ночь я пошел к ней Даже и тогда я хотел ее, как ни одну другую женщину. Она попыталась разыграть страстную сцену, но не смогла меня одурачить. Нет, она хотела разносчика, только разносчика, а не хозяина Тер-Соваж.
— О Господи!
— Я не помню, чтобы я ее бил, помню только, что она молила меня остановиться. И конечно, помню, как овладел ею.
Никогда еще не испытывал я такого торжества, такого экстаза. — Его пальцы сжали ножку бокала. — В тот момент, когда я навсегда ее потерял, я как будто одновременно был в раю и в аду.
Валькур повернулся к ней лицом, в его суровых черных глазах мерцали слезы. Как, впрочем, и в глазах Ники.
— Мне так жаль, — сказала она. — Так жаль…
Он любил так сильно, что уничтожил свою любимую. Теперь он уничтожает себя…
С призрачном свете лампы Ники наблюдала за ним. В следующий миг все чувства на его лице сменились холодным равнодушием Перед ней был теперь совсем другой человек.
— Мы поговорили достаточно.
Отставив коньяк в сторону, он поднял ее на ноги.
— Пожалуйста, отпустите меня, — тихо попросила она. — Ведь на самом деле вы не хотите причинить мне боль?
— Нет. Я надеюсь, что на этот раз все будет по-иному.
— А если нет?
— Именно это я и постараюсь сейчас выяснить, дорогая. — Если на его лице и оставались какие-то признаки сожаления, то они целиком исчезли. Дальнейшей отсрочки не будет.
Резким движением руки Ники выплеснула остатки хереса ему в лицо и бросилась к двери. Фортье, громко ругаясь, вслепую бросился за ней. Она уже успела отодвинуть засов на двери, когда он вдруг схватил ее.
— Ты все равно будешь моей, маленький цветок, — сказал он ей на ухо, потащив ее в спальню. Она как могла изворачивалась, царапалась, но не могла высвободиться. Через несколько секунд он притиснул ее к кровати и крепко привязал руки к одному из столбиков. Она стояла около массивной кровати, с трудом сдерживая слезы.
— Но почему? — повторяла она. — По крайней мере скажите почему?
Фортье скомкал ткань ее сине-зеленого платья и нижней рубашки и одним движением разодрал их.
— Потому что вы ничем на нее не похожи: у вас светлая кожа, у нее была смуглая, ваши волосы горят как пламя, а ее были черны как ночь. Потому что, даже надев ее платье, вы не можете стать ею.
Он запустил пальцы в ее сверкающие медные волосы и резким движением откинул голову — Назад.
— Сегодня я намереваюсь избавиться от терзающих меня демонов — раз и навсегда.
С этими словами он впился в ее нежные губы так сильно, что она почувствовала вкус собственной крови. Сунув руку за лиф, он так грубо стиснул ее нежную грудь, что она вскрикнула от боли, Вся дрожа, Ники постаралась вырваться, но он всем своим телом прижал ее к столбику.
— Только попробуйте меня тронуть, — пригрозила она, — клянусь, я убью вас.
Валькур рассмеялся.
— Попробуй, маленький цветок. Честно сказать, я буду разочарован, если ты этого не сделаешь. Но в конце концов ты принесешь мне избавление. Или я обуздаю тебя.
Он разорвал лиф платья, чтобы лучше разглядеть ее белые груди.
— Обещаю тебе, я не буду спешить. У тебя будет вполне достаточно времени. Сегодня ты познаешь удовольствие, которое есть и в боли.
— Боже! — Ники почувствовала, что в ней закипает злоба. Извернувшись, она изо всех сил ударила его коленом между ног. — Удар застиг его врасплох, он вскрикнул от боли. Не будь мягких нижних юбок, удар получился бы еще сильнее Но и без того он достиг своей цели.
Пока садист, согнувшись, приходил в себя, Ники старалась освободить руки.
Наконец он пришел в себя.
— Сука! — злобно выругался он. Его черные глаза зажглись яростью. — Ты ничем не похожа на мою Фелисиану.
Ты всего лишь жалкая воровка. Недостойная носить ее одежды, недостойная ходить по ее стопам.
— Вот тут ты ошибаешься, Фортье, — прогремел в дверях угрожающий раскатистый голос. — Она настоящая леди.
Моя леди. И ты совершил смертельную ошибку, пытаясь причинить ей зло.
Подавив невольный крик, Ники заморгала, смахивая выступившие на глазах слезы. Свет лампы обрисовывал высокую мускулистую фигуру Алекса, его плечи заполняли почти весь дверной проем. Он явился, чтобы спасти ее. И уже не в первый раз. Как он узнал, что она здесь?
Фортье попятился.
— Вечно ты вмешиваешься в мои дела, дю Вильер. И всегда побеждаешь. Но только не на этот раз. — Подскочив к резному комоду возле кровати, Валькур быстро выдвинул верхний ящик. При свете лампы мелькнуло серебром лезвие ножа, который он зажал в руке. — Прежде чем закончится эта ночь, ты увидишь, как я буду брать ее снова и снова. И будешь бессилен ей помочь…
