Устав, который к полудню Герман закончил и переписал набело, необходимо было отвезти Степану Антоновичу. Он переоделся, посмотрел в окно — не идет ли дождь. И увидел Алису. Он махнул ей рукой, она послала ему воздушный поцелуй. Никогда этого раньше не делала. Странный день, и Алиса тоже какая-то странная. Ну да ладно, утрясется. Он обогнул дом, вывел, серую в яблоках безымянную лошадь из конюшни. Успеть бы, пока Степан Антонович в город не уехал.
Дождь так и не собрался. Он скакал, оставляя за собой столбы пыли. Глухомань. Сюда в этот год за грибами никто наведываться не станет. Какие грибы, когда такая жара. Ягоды высохли на корню.
Впереди показался человек. Шел тяжело, но ровно, руки прижимал к бокам, ноги переставлял очень уж знакомо. Герман всегда безошибочно узнавал эту походку. Так ходят те, кому пришлось ходить в кандалах. Кандалы-то можно снять, а вот изменить походку после этого — вряд ли. Люди не обращают внимания на такие мелочи — походка, жесты, выражение лица. Им и невдомек, что такие мелочи выдают их с головой.
Однако кто же это? В лесу, кроме усадьбы Сент-Ивенсов, и нет ничего. Герман обогнал человека, обернулся на скаку и обомлел. Нет, не может быть. Не он. Просто день такой сегодня. Нервный и беспокойный день. Лошадь несла его дальше, а в душе всплывало — это он, Саша. Гелины черты лица, которым придавал мужества такой же, как у него самого, подбородок. А строение тела — тут не ошибешься. Может, только чуточку выше Германа и чуточку шире в плечах его сын.
Он поморщился. Нет у него сына. Так он когда-то решил. Бог ли ему помог или дьявол, но он вернулся. Вот почему сегодня на душе так скверно с утра. Некоторое время он скакал, ни о чем не думая, пока не сознался себе, что рад. Он был рад — и это главное. Он был рад, что сын, или не сын, но именно этот мальчик, так похожий на Гелю, не сгнил на каторге, а идет себе по лесу живой и здоровый. И еще он воспринял появление Саши как знак. Зажился здесь Феликс, пора уходить. Пригрелся, расслабился. «Старость, — снова мелькнуло в голове, — устал». Охоты на мальчика он устраивать не будет. Пусть живет, коли сумел выкарабкаться. А им с Алисой пора в путь. Сначала куда-нибудь в Швейцарию, отдохнуть, и обязательно — у воды. Завтра ночная княгиня вместе со своим опекуном бесследно исчезнет для всех — для слуг, для Степана Антоновича и, конечно, — для расстроенных игроков, которые загодя заплатили взносы за год вперед.
И все-таки, что Саша здесь делал? Высматривал Алису, что же еще. А может быть, она имеет с ним связь, сама сообщила, где находится? Герман сдержал внезапное желание поворотить коня. Радости — как не бывало. Нет.
Конь, почувствовав, что хозяин занят своими мыслями, попробовал повернуть куда-то в сторону. Герман огрел его плеткой так, что на боках выступили мелкие капельки крови. Нервный день, снова подумал он. Все не так. Стоит только посмотреть ей в глаза — и все станет ясно. Вернуться бы поскорее.
Герман натянул удила, останавливая лошадь у дома Степана Антоновича, спрыгнул на землю. Перед ним вдруг закачался легкий туман, такой, который обычно предупреждал появление Гели. На этот раз видение было неприятным и пугающим. Тело пронзила дрожь, а в голове застыла мысль о том, что бесовская последовательность событий сегодняшнего дня не случайна, что все это — судьба. Теперь ничего от него не зависит, все кончится страшно. Он стоял во дворе, отгоняя отвратительное видение, туман постепенно рассеивался. В окошке мелькнуло перепуганное лицо Степана Антоновича. «А с этим-то что? — подумал Герман, поморщившись. — Все сегодня странные!..»
Степан Антонович выпроваживал через черный ход двоих хлопцев, дрожащими руками запирал дверь. Крикнул хрипло в щелку:
— Как уедет — возвращайтесь!
И поспешил открывать.
— Что-то случилось? — спросил он с порога, стараясь говорить как можно спокойнее.
— Ба! Степан Антонович! Да на вас лица нет. Совсем вы зеленый какой-то. Неужто неурочным визитом вас так напугал?
— Господи, Господи, — стал креститься Степан Антонович, глядя на Германа своими трупными глазами. — Мало ли что случиться может. Вон ведь и на небе что творится целый день!
Он ткнул толстым пальцем в черную тучу, повисшую у них над головой.
— Пойдемте-ка в дом, не ровен час молния ударит. А я, вы знаете, до молний совсем не охотник.
Не успел он закончить, небо разорвалось ослепительно белым провалом и гром ударил, сотрясая воздух. Степан Антонович пригнулся и втянул голову в плечи. Потом посмотрел в небо и погрозил туче кулаком.
— Ненавижу! — сказал зло. — Пойдемте, Герман Романович…
Степан Антонович разработал подробный план убийства Германа. План был всем хорош, но вот решимости привести его в исполнение не хватало. Степан Антонович многократно собирал своих людей, обговаривал детали, но никак не решался дать команду действовать.
Но сегодня, взглянув Герману в глаза, он понял, что откладывать далее нельзя. Что-то случилось. Спокойный и степенный Герман Романович сегодня был не в своей тарелке. Смотрел диким взором, отвлекался во время разговора. Может быть, подозревает? Тогда, не ровен час, и прикончить может на этом самом месте.
Герман уехал быстро, словно торопился. Степан Антонович открыл заднюю дверь, впустил своих ребят.
— С Богом. Сегодня, — торжественно произнес он.
К половине седьмого Алису охватило чувство, похожее на ликование. В небе все варилась гроза, это варево стало абсолютно черным, вдали вспыхивали зарницы. Она села к зеркалу. Что такое? Или ей чудится, что ее глаза так блестят?
Издалека доносилось отдаленное рокотание грома, порывы ветра гнули вековые деревья до самой земли. Крыша гудела, весь дом издавал слабые, словно предсмертные стоны.
Алиса еще раз посмотрела на себя в зеркало и вспомнила ночь, когда она пробиралась по Таврическому парку к заброшенному дворцу. Молния, сверкнувшая в окне за ее спиной и отразившаяся в зеркале, ослепила ее, она прикрыла глаза… Вот она, отчаянная глупая девочка, крадется между деревьями, не зная, что с ней будет завтра, что с ней будет в следующую минуту. Ей страшно и холодно. Но что-то гонит ее навстречу судьбе. Это и называется роком. Герман рассказывал ей. Это нечто такое, что управляет человеком помимо его воли и желаний. Это то, что приводит его туда, куда он должен прийти. Это рок привел ее к Герману. Но этот же рок привел ее и к Саше…
Внизу послышался стук копыт. Съезжаются гости. Несмотря на грозу. К ней. Несмотря ни на что. Снова стук копыт. Еще и еще. Скоро она выйдет к ним. Ночная княгиня с блестящими влажными глазами. Истома наполнила сердце Алисы. Наконец-то снова начнется жизнь! Пусть ненадолго, но настоящая, желанная, пьянящая и головокружительная жизнь!
