Томас громко рассмеялся и обратил взор на бледного как полотно Уильяма, судорожно сжимавшего ножку бокала.
— Из тебя выйдет прекрасная бабушка, тетя Либби. А Уильям — действительно отец ребенка. Венчание состоится в следующее воскресенье в Пендрагоне, или… пожалуйста, выслушай меня хорошенько, Уильям.
Уильям оторвал взгляд от вина, имевшего такой чудесный рубиновый цвет.
— Я слушаю, Томас.
— Ты женишься на Дженни Макграфф и станешь ей добрым мужем, а ребенку — хорошим отцом, по крайней мере, лучшим, чем был наш собственный, что, видит Бог, не так уж много. В противном случае ты никогда больше не переступишь порога Пендрагона. Кроме того, я выгоню тебя без пенни в кармане. Так что выбирай, Уильям. Решение за тобой. Что скажешь?
Уильям глянул на мать и снова опустил глаза. Поднял вилку, Повертел в руке и бессильно обмяк на стуле.
— Может, это не мое дитя, Томас, — жалостно заныл он. — А если Дженни спала со многими, и…
— Не мели чушь, Уильям. Дженни была девственна. Или пытаешься утверждать, что ты не оказался ее первым мужчиной?
— Девушки умеют притворяться. И каждый раз утверждают, будто невинны, чтобы завлечь молодых людей…
— Итак, Уильям, что ты решил? — неумолимо вопросил Томас. Днем он признался Мегги, что не понимает, чем может привлечь девушек такой слизняк, как его младший брат. Однако факт оставался фактом: девицы были без ума от Уильяма. Включая Дженни. Что же до ее отца, тот заранее потирал руки от удовольствия и улыбался улыбкой, не предвещавшей Уильяму ничего хорошего.
— Я позабочусь о том, чтобы парень вел себя как полагается, — пообещал он Томасу, и тот поверил ему. Хищно ухмыляясь, Тедди протянул Томасу руку, чтобы закрепить сделку, и на этом распрощался.
— Женитьбу, — промямлил Уильям. — Я выбираю женитьбу.
— И клянешься, что сделаешь все, чтобы стать порядочным мужем и любящим отцом?
— Клянусь.
— Прекрасно. Найлз, вы приедете на свадьбу Уильяма?
Лорд Киппер вскинул тонкую бровь, улыбнулся и поднял бокал.
— Это будет весьма радостным событием. За Уильяма, и… как ее зовут….
— Дженни Макграфф.
— За Уильяма и Дженни.
Все, кроме помрачневших Либби и Уильяма, дружно выпили.
— Ну вот, — сказал Томас два часа спустя, когда он и Мегги наконец были одни в Белой комнате, предварительно заперев двери. — До чего же тяжелый был день. Хорошо, что теперь я могу сосредоточиться на тебе. Я мечтал об этом с самого утра.
— Да, ты все сделал правильно. Миссис Блэк просто в восторге. Твоя мать посмеивается украдкой, потому что Либби станет бабушкой раньше, чем она, и к тому же приобретет невестку из простонародья… Правда? С самого утра?!
— Помнишь, как ты танцевала в коридоре и я едва не столкнулся с тобой? Да, с этого момента, когда я точно понял, о чем ты думаешь. Твои глаза сказали мне все, Мегги. Абсолютно все. Иди ко мне.
Мегги порхнула к нему, как на крыльях. Эта ночь стала повторением предыдущей. Только куда лучше. В этом она была уверена.
Мегги нежно улыбалась мужу, у которого не осталось сил даже головы поднять. А ее наполняли бодрость и энергия. И хотелось петь, возможно, спуститься вниз и спеть миссис Маллинс песенку о рыбном рагу Мэри Роуз.
— Может, устроить кошачьи бега, чтобы отпраздновать свадьбу? — прошептала она.
Томас подумал, что с Мегги жизнь никогда не станет скучной. Он поцеловал ее в висок, гадая, что несет им будущее. Больше таких ночей, гораздо, гораздо больше, и это все, чего он желал.
— Ты хотела бы поехать в Италию, Мегги?
— О да!
— Скоро, — пообещал он, прижавшись к ней, вдыхая ее неповторимый аромат. — Скоро. Я просто пытался угадать, что несет нам будущее.
— Много всего хорошего, надеюсь, — обронила она, целуя его подбородок. — Знаешь, Томас, когда я беру тебя в рот и ты…
Томас дернулся. Мужская плоть мгновенно вздыбилась: событие, которого, как он был твердо уверен, просто не могло случиться в следующие двенадцать часов. И на этот раз именно он, заглушая губами ее стоны, был готов петь от радости.
Мегги шла по тропинке, ведущей к скалам Пендрагона. Весело насвистывая, она помахивала палочкой, предназначенной Бруту. Время от времени она забрасывала палочку подальше, и Брут немедленно и с неувядающим энтузиазмом бросался в ту сторону и терпеливо приносил добычу хозяйке.
— Жаль, — вздохнула она, почесывая его за ушами, — что не бывает собачьих бегов. Можешь себе представить собачьи бега, Брут? Нет, ты только и умеешь, что вилять хвостиком и мчаться за палками! Твой мозг просто не приспособлен к бегам.
И она снова забросила палку подальше, Брут, один из псов Томаса, жизнерадостный терьер, по правде говоря, больше был похож на Клару, чем на Брута. Один раз палочка упала чересчур близко к обрыву. За несколько шагов до края Брут уселся, тихо подвывая. Дальше он идти отказывался.
— В чем дело? О, вижу. Боишься, что земля поползет и ты рухнешь вниз. И ты прав. Я слишком сильно размахиваюсь. Давай я достану палку и брошу ее в другую сторону.
Мегги нагнулась, чтобы поднять палку, и в этот момент мимо уха что-то прожужжало. Она обернулась, и снова раздался жужжащий звук. На этот раз невидимая пчела ужалила ее в плечо, сбросив со скалы.
Она закричала, громко, жалобно, упав спиной вперед, и тут же камнем ушла под воду, уверенная, что сломала позвоночник. Инерция падения была так велика, что она ударилась о дно, к счастью, не сильно. Волны сомкнулись над ее головой, камешки и булыжники разорвали одежду и оцарапали.
Мегги глотнула воды, захлебнулась и закашлялась. Именно кашель привел ее в себя. Здесь было не слишком глубоко, и, хотя одежда тянула ее вниз, она все же сумела добраться до берега, чихая, задыхаясь, сотрясаемая рвотными спазмами, отплевываясь холодной соленой водой.
Самым трудным оказалось отдышаться и не обращать внимания на спину, болевшую так, словно на нее уселся слон.
«Ни о чем не думай, старайся добраться до суши…»
Наконец последним усилием она сумела выползти из воды и рухнула на песок лицом вниз. Ее тут же начало жестоко рвать. Ослабевшая, мокрая, она тряслась в ознобе так, что зуб на зуб не попадал. И вдруг увидела, что на песке расплывается красная лужица.
Мегги непонимающе уставилась на нее. Кровь… это ее кровь!
Она не видела собственной крови с тех пор, как Крошка Том ее поцарапал. Но сейчас кровь была какая-то бледная, наверное, разбавленная морской водой. Она окрасила голубое муслиновое платье светло-розовыми разводами и все продолжала капать.
Мегги сглотнула, неожиданно сообразив, что означало это странное жужжание. Пули! В нее стреляли и ранили. Одна из пуль и отшвырнула ее назад с обрыва прямо в море.
