Абигайль всегда гордилась тем, что отец так много делает для бедных и больных, не получая за это ни пенни. Он постоянно напоминал дочери, что люди их положения несут моральную ответственность перед обществом, призывающую помогать менее удачливым. Он брал дочь с собой, когда посещал несчастных и больных, всегда находил доброе слово для обитателей богадельни и щедро раздавал деньги.
Но, если верить документам, все это было лишь фасадом. А на деле ее отец и Говард Баррет обкрадывали бедных, набивая собственные карманы, снижали нормы питания, поставляли мокрые дрова и шлак вместо угля. Все это топливо почти не горело, но обходилось очень дешево. Они крали даже деньги на одежду для бедных! Мало того, представляли фальшивые счета попечительскому совету! Письмо, которое держала Абигайль, было написано отцом, адресовано мистеру Баррету и поэтапно излагало план, как похитить деньги, предназначенные на еду, одежду и уголь для бедных.
Этому было невозможно поверить, и все же доказательство было перед ней. Судя по всему, неопровержимое. И если она не согласится сбежать с генералом Хейуордом, он отошлет это письмо в Сток-он-Трент и погубит отца. Его имя будет предано анафеме, и никто больше не станет вести с ним дела. Если же она обо всем расскажет отцу, генерал предаст огласке другое свидетельство нечестности Уильяма.
«Поверьте, мисс Саттон, то, что у меня есть, — куда ужаснее того письма, которое вы успели прочесть. Если вы не придете на рандеву, все, что у меня имеется, мгновенно станет публичным достоянием».
Перечитав письмо, Абигайль вздрогнула. Даже если она не поверит обвинениям, а она не могла поверить подобным вещам, другие люди поверят и позлорадствуют. Очень многие узнают печать и почерк отца, так что доказательства будут неопровержимыми.
Что будет, если она отнесет письмо отцу? Он не сумеет остановить генерала, разве что убьет его. А об этом страшно подумать, тем более что отец генералу не соперник. Сэр Джордж военный и привык к битвам и дуэлям.
Она снова сунула письмо под подушку и легла, закрыв глаза, мучаясь от тупой боли в висках. Ничего не поделаешь, придется идти на рандеву. По крайней мере тогда генерал не исполнит угрозу. Но Абигайль не поедет с ним. Наверняка она сумеет сбежать во время путешествия. Найдет способ, даже если придется самой прикончить генерала. Неужели он собирается ехать в Гретна-Грин? В письме было сказано только, что закрытый экипаж будет ждать ее на углу Беркли-сквер в четыре часа дня. Никаких вещей не надо, все будет куплено в дороге.
Только под утро она сумела задремать, но когда Мэтти принесла шоколад, девушка уже успела проснуться.
Серена, оставив Фланагана выведывать планы противника, вышла на улицу. Было уже около одиннадцати. Она поспешила на угол улицы и остановила проезжающий кеб. Уже через десять минут она была у дома Саттонов и стала ждать появления Себастьяна — если, конечно, он уже не в доме. Но вскоре он появился из-за угла и, завидев ее, поднял руку и пошел быстрее.
— Вот и ты… доброе утро, любимая, — прошептал он и, обняв ее за талию, закружил.
— Себастьян, — полушутя запротестовала она. — Мы на улице. Что, если кто-то увидит? Нужно быть благоразумнее.
Он мгновенно стал серьезным и отпустил ее.
— Ты права, конечно. Но я так тоскую по тебе, думаю о тебе каждую минуту. Вижу перед собой твое лицо. Такое прелестное, такое любимое.
Он погладил ее по щеке, но она отступила.
— Не здесь, дорогой.
— Почему ты всегда права? — вздохнул он.
— Не всегда, — улыбнулась она. — Где Джонас? Я думала, ты его приведешь.
— Его нет дома. Лакей сказал, что он ушел рано утром.
— А вдруг он уже здесь? Кто знает — может, ситуация улучшилась после званого обеда?
— Почему бы нам не войти и не удостовериться?
Себастьян поднял молоток.
Моррисон приветствовал их и проводил в гостиную, где сидели Марианна и Абигайль. Серена подумала, что девушка непривычно бледна и даже осунулась. Неужели что-то случилось? Да и Джонаса вопреки их надеждам не было в гостиной.
— Леди Серена! Мистер Салливан! Как любезно с вашей стороны навестить нас! — воскликнула Марианна, бросив полный сожаления взгляд на Себастьяна, прежде чем приказать Моррисону принести напитки и пригласить гостей садиться.
— Мы, хоть и с опозданием, пришли поблагодарить вас за прекрасный обед, мэм, — начал Себастьян с самой чарующей улыбкой. Он тоже заметил непривычную молчаливость Абигайль и решил отвлечь миссис Саттон, пока Серена пытается выведать у девушки, что случилось.
— Думаю, гостям понравилось, — с легкой гордостью заметила Марианна.
Серена тем временем села рядом с Абигайль.
— Выглядите чересчур усталой. Слишком много волнений?
— Н-нет, вовсе нет. Просто… кое-что произошло.
Едва заметный румянец пробился сквозь бледность лица.
— Вот как? Я вся превратилась в слух, дорогая, — заверила Серена.
— Мистер Веджвуд… просил у папы моей руки.
— И что мистер Саттон? — улыбнулась Серена.
— Папа согласен, если я этого захочу.
Серена ощутила нечто вроде тревоги. Неужели Абигайль отказала Джонасу? Час от часу не легче.
— А вы? — допытывалась она, удивляясь почему девушка так колеблется, если по всем признакам должна пребывать на седьмом небе.
— Я сказала, что хочу выйти за него замуж.
Это звучало скорее констатацией факта, чем радостным подтверждением.
— Чудесно, — весело заметила Серена, сжимая руки Абигайль и мысленно отмечая, как они холодны.
— Желаю счастья вам обоим.
— Вижу, Абигайль уже сообщила вам новости, леди Серена, — довольно кивнула Марианна. — Да, она скоро станет миссис Джонас Веджвуд. Мистер Саттон и мистер Веджвуд в этот момент обсуждают брачный контракт.
— Что же, есть повод для праздника! — объявил Себастьян. — Мои поздравления, мисс Саттон. Мистер Веджвуд просто счастливчик. Думаю, впрочем, он и сам это знает.
— Вы поженитесь в Лондоне? — спросила Серена, все еще пытаясь понять, чем так расстроена Абигайль.
— О, вряд ли. Это будет большим событием в жизни нашего графства, — пояснила Марианна. — Вполне справедливо, если друзья и деловые партнеры мистера Саттона разделят нашу радость.
При этих словах Абигайль едва заметно вздрогнула, и Серена встревожилась еще больше.
— Вы чем-то расстроены, Абигайль, в такое радостное утро? — пробормотала она. — Надеюсь, не поссорились с Джонасом?
Абигайль густо покраснела и покачала головой.
— Нет… нет, конечно, нет. Да и как я могу? Он такой прекрасный человек!
