— Миссис Ларн — мой друг, она помогла мне, когда я в этом нуждалась. И я помогу ей в ответ.
— Обед будет подан, когда мы вернемся из церкви.
— Я могу опоздать, мэм. Пожалуйста, не ждите меня.
— Мы можем опоздать, — подошел к Пруденс Кейт. — Миссис Ларн и мне оказала услугу. — Он взглянул на заплаканных детей, жавшихся к матери. — Вы, должно быть, устали. Можно взять вас на руки?
Оба кивнули, Кейт подхватил их, пыльных и чумазых, и понес в церковь. Пруденс, обняв Хетти, шла следом, она любила Кейта все больше. Пусть весь свет думает, что они опозорили графский титул. Господь, надеялась Пруденс, видит любовь и добро.
Они устроились на задней скамье.
— Расскажи мне все, — попросила Пруденс.
Хетти комкала несвежий носовой платок.
— Не надо было мне приходить, особенно сюда, когда ты такая красивая и с такими прекрасными друзьями. Я тебя выдала перед его семьей?
— Чепуха! Расскажи, что случилось с Уиллом. Почему его арестовали?
— Дело было так. Уилл, как обычно, ушел на работу, а через несколько часов в дверь забарабанили, и управляющий сказал, чтобы мы убирались, потому что Уилла забрали за воровство, а хозяин не желает, чтобы в его домах жили воры. — Она повернулась к Кейту: — Это неправда, сэр! Уилл не вор!
— Конечно, — сказала Пруденс.
— Чем занимается ваш муж? — спросил Кейт.
— Он конюх в «Короне», сэр, и на редкость честный.
— И что он якобы украл?
— Деньги, которые какой-то человек оставил в седельной сумке. Сэр, кража — это ужасное обвинение, за это вешают. Они могут повесить моего Уилла!
Слезы прочертили новые дорожки на чумазых личиках детей. Пруденс вытерла их своим носовым платком.
— Мы не допустим, чтобы до этого дошло.
— Но что можно сделать? — причитала Хетти. — Я просто подумала, раз ты вышла за него, а он такой… такой важный, и ты живешь в графском доме… Я не знала, к кому еще обратиться. Мои родные мне в этом не помощники. Я даже своих сорванцов оставить не осмелилась, потому что во всем этом что-то не так, сэр. Не так!
Пруденс пронзила ужасная мысль. Посмотрев на Кейта, она одними губами произнесла:
— Дрейдейл?
Кейт округлил глаза, потом кивнул и помрачнел.
— А что заставляет вас думать, что обвинение несправедливо?
— Были другие странности, сэр. Несколько дней назад кто-то разбил окна в твоем старом доме, Пру, и бросил внутрь горящие промасленные тряпки. Армстронги, которые теперь там живут, погасили огонь, но никто представить не может, кто это мог сделать. Потом насос во дворе перестал работать, и оказалось, что его испортили.
Дрейдейл! Дает понять, что повредит им через других. Возможно, он узнал о «Дворе белой розы» и воспользуется этим для реванша.
Испорченное колесо кареты могло убить или покалечить их, а теперь Уилла Ларна могут повесить.
— Где ваш муж теперь? — спросил Кейт.
— В тюрьме, это ужасное, грязное место, сэр. Я ходила повидать его, но ничего ему не передала, потому что мне не позволили. Тюремщик разрешил нам только минутку побыть вместе. Я сказала ему, что собираюсь к вам, сэр. К вам и к Пру. Говорят, что суд состоится завтра!
— Всего лишь магистратский суд, — сказал Кейт. — Если его объявят виновным, то будут держать до судебного разбирательства. Но я обо всем позабочусь. Не беспокойтесь.
— Но что вы можете сделать? — всхлипывала Хетти. — Закон есть закон, они нашли в его сумке, которую он повесил в конюшне, придя на работу, три гинеи и какие-то вещи. Вы ничего не можете сделать. Никто не может.
— Хетги, мой муж — граф Малзард, — сказала Пруденс. — Прости, что не сообщила тебе, но мы пока не хотели об этом распространяться.
— Граф?!
Хетти отреагировала с тем же недоверием, что и Пруденс, когда Кейт ей в этом признался, но сейчас он куда больше походил на графа.
— Боже милостивый! — прошептала она с благоговейным трепетом. — Но, Пру, это значит… Ты теперь миледи?
— Боюсь, что так.
— Боже правый!
— Я для тебя по-прежнему Пру, но ты увидишь, что мой муж обладает достаточной властью, чтобы исправить дело.
Хетти смотрела на него, хлопая глазами, потом расплакалась на груди у Пруденс.
Священник подошел спросить, не нужна ли помощь, но смотрел неодобрительно. В любом приходе не любят бродяг, ждущих помощи из местных фондов, когда средств не хватает на своих бедняков. Пруденс хотела забрать Хетти в Кейнингз, но где ее там устроить? Наверняка не в какой-нибудь роскошной спальне. Есть ли в поместье свободные коттеджи?
— Миссис Ларн и ее дети поедут с нами в Кейнингз, Ловлей. Есть какая-нибудь свободная карета?
— Да, милорд, — ответил изумленный священник.
Дремавшие дети не проснулись, когда Кейт поднял их.
Пруденс взяла Тоби, обняла подругу и повела к карете.
— Мы слишком грязные для таких роскошных сидений, — с опаской отступила Хетти.
— Чепуха, Хетти. Садись. Все будет хорошо. Мы найдем, где тебе отдохнуть и поесть. Когда ты ела в последний раз?
— Перед выездом. — Хетти в напряженной позе сидела на парчовом сиденье: — Денег у меня нет. А люди в провинции не слишком добры к незнакомцам.
— Да, если они похожи на бродяг, — признала Пруденс.
Стоунхаусы проявили щедрость к Пруденс и Кейту, но к этой группе оборванцев отнеслись бы более настороженно. И тому имелись причины. Частенько такие люди в лучшем случае оказывались мелкими жуликами, а в худшем — настоящими ворами.
— Мой отец оплакивал разрушение монастырей, — сказала Пруденс, — лучшие из них помогали всем и могли справиться с воровством и другими проблемами.
— А сейчас этим занимаются приходы на средства местных налогоплательщиков. Естественно, они не слишком хотят решать проблемы других. На практике трудно быть настоящим христианином, правда?
«Зато ты настоящий христианин, Кейт, — подумала Пруденс, — при всем твоем происхождении и привилегиях». И все-таки она по-прежнему задавалась вопросом, где разместить Хетти и детей.
В Кейнингзе Кейт распорядился, чтобы карета подвезла их к северному крылу.
— Тут найдутся свободные покои, — сказал он Пруденс. — На время они подойдут.
Он даст Хетти кров в главном доме? Это больше, чем она ожидала, но все-таки вздрогнула от того, как могут отреагировать другие обитатели. Как сестры Кейтсби, мистер Оптимус Гуд и мистер Коутс ответят на такое соседство?
Пруденс пыталась отбросить страхи. Кейнингз ее дом, ее и Кейта, и они могут распоряжаться тут, как пожелают. Она только молилась, чтобы благоговейный трепет не довел Хетти до того, что ей будет тут неудобно.
