Хетт изумили комнаты, она, конечно, нервничала, но забота о детях перевесила. Кейт собирался уложить их в кровать, но Хетти сказала:
— Можно мне сначала вымыть их, Пру? Они ведь перепачкают простыни.
— Конечно, — ответила Пруденс, но не увидела здесь колокольчика.
— Я кого-нибудь пошлю.
Кейт мягко опустил детей на диван.
— Диван будет труднее отчистить, чем простыни! — воскликнула Хетта, когда он вышел.
— Его это не волнует. Он думает только о том, что дети лучше уснут в чистоте.
— Ох, Пру, что за чудесный человек! Но это неправильно, что я здесь…
— Конечно, правильно. Ты моя гостья.
Служанка, такая же молоденькая, как Карен, и с таким же скромным положением, принесла кувшин горячей воды, следом за ней вошла другая с холодной водой. У обеих округлились глаза, но служанки не выказали никакого высокомерия.
Пруденс поблагодарила их и послала первую за едой.
— Пожалуйста, что-нибудь простое, что можно быстро приготовить. И миску воды для собачки.
Тоби устал, как и дети, и было свернулся калачиком рядом с ними, но ему всюду нужно сунуть свой нос. Кругом столько нового!
Пруденс помогла вымыть детей, которые едва шевелились, и чуть не заплакала, увидев мозоли на ногах Уилла.
— Он никогда не жалуется, — сказала Хетти, целуя волдырики. — Храбрый маленький мужчина.
— Подозреваю, что и у тебя мозоли, — заметила Пруденс.
— Да, но я-то понимаю, что это неизбежно. Однако не уверена, что это понимает Уилли.
Они уложили детей в большую кровать и пошли в гостиную, где уже был накрыт стол — хлеб, мясо, сыр и маленький кувшин пива.
— Хетти, когда дети проснутся, пошли за молоком и всем, что им нужно.
— Как? — спросила Хетти.
— Отличный вопрос. Я сама в этом с трудом разобралась. Я устрою, чтобы тебе тут помогала служанка и бегала по поручениям.
— Ох, Пру…
— Не возражай. Другого способа нет. Это огромное здание.
— Если ты считаешь, что так лучше… — Хетти отпила большой глоток пива. — Мне ведь полагается называть тебя «миледи», верно? Ты такая важная дама…
— И не вздумай, — поддразнила Пруденс. — Иначе я буду называть тебя Хестер. Я рада, что ты обратилась ко мне, Хетти. Думаю, я знаю причину твоих несчастий, все это нацелено на меня, и наше с мужем дело — все уладить, что мы и сделаем.
— Он ведь такой, правда? — Хетти откусила хлеб. — Из тех, кто добивается своего, как и мой отец.
Сравнение вызвало у Пруденс улыбку, но это была правда, такое качество не зависит от ранга.
— Да, такой. Чувствуй себя здесь свободно, Хетти, ты моя первая гостья и очень дорога мне.
— Я?
— Ты. — Пруденс сообразила, что это правда. Хетти ее подруга, и хотелось, чтобы она была рядом. — Ты добрая, честная и сильная, — сказала она. — И я скучаю по твоему овсяному хлебу.
— Да будет тебе! — усмехнулась Хетти. — Ведь у тебя теперь такая прекрасная еда…
— Мне здешняя еда очень нравится, но иногда еда больше чем просто еда.
Пруденс вышла из комнаты со странным чувством раскрепощенности. Не только потому, что теперь рядом с ней подруга — подруга, которая значила для нее больше, чем она сознавала, но и потому, что пересилила свое беспокойство о том, чтобы прослыть совершенной графиней. Пруденс оставалась самой собой, и это было прекрасно. Люди теперь прямо или косвенно знали о ней самое худшее, так что дамоклов меч больше не висел над ее головой.
И Кейт! Кейт… его доброта к Хетти и ее детям только укрепила ее преданность и любовь к нему. Она самая везучая из женщин. Пруденс хотела немедленно отправиться к нему, но сначала надо уладить другие дела. Пруденс вернулась в свой будуар и вызвала экономку.
— Это возможно, чтобы одна из служанок, приносивших воду моим гостям, временно прислуживала им, миссис Инглтон?
— Да, конечно, миледи.
Но женщина встревожилась.
— Она сочтет это ниже своего достоинства? Я не желаю нелюбезности по отношению к моей подруге.
Пруденс подчеркнула последнее слово.
Лицо экономки осталось непроницаемым.
— Я уверена, что Кларри обрадуется более легкой работе, — сказала она. — Если гости не будут вести себя дурно.
Пруденс решила, что гневный ответ пользы не принесет.
— Миссис Ларн и ее дети несправедливо выселены из дома, миссис Инглтон, вот почему они прибыли сюда. Им пришлось добираться из Нордаллертона пешком. Сейчас они отдыхают, но когда проснутся, им понадобится чистая одежда. Сможем мы что-нибудь найти?
— Да, миледи.
Экономка смотрела теперь с большим сочувствием. Каждый в этом мире сталкивается с несправедливостью.
— Их нужно снабдить всем, что им потребуется. — Тут Пруденс увидела новый способ умиротворить экономку. — Я знаю, что у вас есть чудодейственная мазь, миссис Инглтон. Мальчику она особенно понадобится, у него все ноги в мозолях.
— Ох, бедняжка! Я прослежу, чтобы Кларри снабдили мазью.
Пруденс тепло поблагодарила женщину и, когда та вышла, вздохнула с облегчением. Все прошло хорошо. Теперь нужно поговорить с Кейтом. Он добрый и гостеприимный, но как он отреагирует на ее желание оставить Хетти здесь? Не в доме, конечно, но поблизости. Уилл работает с лошадьми. В конюшнях ему найдется место. Они могут жить рядом. Если понадобится, можно построить дом.
Пруденс представляла себе трудности. Хетти нужна ей как подруга, но это создаст новые проблемы, если разозлит слуг и арендаторов. И еще больше повредит репутации Пруденс в глазах местного дворянства. Можно себе представить, что устроит Артемис, возможно, с подачи вдовы и сестер Кейтсби.
Больше того, Хетти тоже почувствует неловкость в этой ситуации. Она хочет быть частью своего круга. И положение привилегированной отщепенки не принесет ей счастья. Пруденс потерла лоб. Нужно обсудить все это с Кейтом. Вернее, нужно просто побыть с ним.
Но посланная с приглашением Карен сообщила, что Кейт заперся со старшими слугами. Должно быть, он вызвал их с воскресного обеда, значит, дело неотложное, и Пруденс догадывалась, какая тема обсуждается.
Дрейдейл. Его злобная жестокость сделала быстрый ответ необходимостью. Пруденс надеялась, что Кейт воздаст этому человеку по заслугам.
Но что сейчас делать ей? Обед Пруденс не интересовал.
Когда дети проснутся, они обрадуются каким-нибудь игрушкам и книжкам. Пруденс пошла наверх в поисках детской или классной комнаты. Она помнила, что видела их во время первой экскурсии по дому, но искать пришлось методом проб и ошибок.
Подойдя к очередной двери, она услышала голоса. Здесь дочери Артемис и слуги. Станет ли Артемис возражать против вторжения? Пруденс с волнением ступила в комнату и вздрогнула, увидев не только трех девочек, но и саму Артемис, холодно смотревшую на нее.
