– Я пришел к Вашему Величеству, – продолжил член магистрата, – поскольку опасаюсь, что против вас готовится какой-то заговор. Я же хочу, чтобы вы знали: я ваш верный слуга и без колебаний отдам за вас жизнь.
Преданность этого человека растрогала меня до глубины души, и я тепло поблагодарила его. А потом сказала, что кто-то вполне может попытаться захватить меня или моих детей… а может быть, и всех нас.
– У меня много врагов, друг мой, – со вздохом проговорила я. – Это те люди с мрачными физиономиями, которые считают, что они святее самого Господа Бога. Боюсь, что их слишком много у нас в парламенте и теперь они решили причинить мне новую боль… Спасибо вам за предупреждение. Теперь я буду начеку.
И я приготовилась защищаться. В хлопотах незаметно пролетел день. Я даже немного оживилась: вся эта беготня явно взбодрила меня Я проследила за тем, чтобы все в доме были вооружены. После этого нам оставалось лишь ждать наступления ночи и нападения врагов.
Но ничего не произошло.
Меня это удивило, так как я была уверена в искренности члена магистрата, а он клялся, что получил соответствующие инструкции.
Я могла только предположить, что тот, кто собирался на нас нападать, каким-то образом узнал о полученном мной предупреждении и не захотел ввязываться в бой.
Но этот случай вновь напомнил мне, что я должна спешить с отъездом; и если парламент не разрешит мне отплыть из Англии, то я вынуждена буду уехать тайно.
Подготовка побега, хитроумные замыслы и планы, бесконечное обсуждение всевозможных мелочей с Люси, которую я считала единственным человеком, достойным полного доверия, покупка лошадей для того, чтобы добраться до Портсмута… – за всеми этими хлопотами время летело незаметно.
Я решила, что, как только получу известие о возврашении Карла, сразу же покину Утленд и направлюсь в Хэмптон-Корт. Там я надеялась встретиться с кое-какими влиятельными людьми и убедить их выступить на стороне короля.
Как я была счастлива, когда Карл приехал в Хэмптон! Мы крепко обнялись и не размыкали объятий так долго, словно решили никогда больше не отпускать друг друга. Дети тоже были в Хэмптоне и радостно прыгали вокруг нас. Но для Карла я была самым любимым человеком на свете, и точно такое же место занимал обожаемый супруг в моем сердце.
Мы говорили, говорили – и никак не могли наговориться. Поездка в Шотландию оказалась совершенно бесполезной, но нас это не слишком огорчило. Главное, мы снова были вместе!
Поприветствовать короля в Хэмптон съехалось довольно много народа, и все, казалось, было как встарь. Всегда готовая надеяться на лучшее, я говорила себе, что не стоит грустить и что все еще наладится.
Мы собирались обставить наше возвращение в Уайтхолл самым торжественным образом. Некоторые наши друзья говорили, что лондонцы встретят нас с ликованием. Народ был в восторге: моя мать уехала и перестала раздражать всю страну; посланник папы тоже отбыл восвояси; а король вернулся из Шотландии без той армии, которую, как опасались в столице, он мог привести с собой.
– Кажется, все наши неприятности остались позади, – говорили те, кто хотел надеяться, и я, конечно же, готова была им поверить.
Вот тогда-то и произошел тот ужасный случай… Мы все стояли у окна и любовались парком – король, дети, я сама и двое или трое наших друзей. Тут к окну подошла цыганка с корзиной в руках и попросила денег. Она была такой скрюченной и уродливой и выглядела так странно, что наши друзья принялись смеяться над ней.
Вскоре хохотали уже все, кроме меня. Ну а мне совсем не нравилось это бурное веселье: сама я никогда не смеялась над калеками и уродцами. Правда, у меня были карлики, но я всегда относилась к ним, как к нормальным человеческим существам. Меня в них привлекал не маленький рост, а своеобразная красота и грациозность; кроме того, эти малютки были великолепными слугами. И сейчас я была единственной, кто не смеялся над цыганкой.
Она пристально посмотрела на нас. Лицо ее стало злобным, а в глазах вспыхнул дьявольский огонь. Увидев, что взгляд ее горящих глаз остановился на мне, короле и наших детях, я в ужасе отшатнулась.
Цыганка достала из корзины небольшое зеркальце и протянула его королю.
– Мне не нужна эта штука, – проговорил Карл.
– Загляни в него, – приказала цыганка. – Посмотрим, что ты там увидишь.
Король посмотрел в зеркало. Заглянула туда и я, так как стояла рядом, – и вскрикнула от ужаса. Король побледнел. Остальные сгрудились вокруг нас и тоже стали заглядывать в зеркальце, но в нем отражались лишь их собственные лица. То же самое теперь видела и я, но всего лишь несколько секунд назад в зеркальце мелькнуло нечто ужасное… жуткое… Напугавшее и меня, и Карла.
Там была голова короля… Мертвая, окровавленная, отрубленная!
Я едва не лишилась чувств. Король обнял меня, и я услышала дьявольский хохот цыганки.
– Милорд, миледи, как вам понравилась эта картинка? Вам надо бы дать мне денег. И помните: цыган обижать нельзя, иначе они покажут вам такое, что лучше бы не видеть вовек.
– Дайте этой женщине денег, – распорядился король.
Цыганке бросили несколько монет. Она подобрала их и положила в корзину. Потом взяла свое зеркало и заявила:
– В той комнате, в которой вы сейчас стоите, будет спать другой человек. У него будет собака. Собака умрет… и когда это случится, король вновь воцарится в своей стране.
Сказав это, цыганка прихрамывая пошла прочь. Наши друзья принялись возбужденно обсуждать ее слова, а я бы рухнула без чувств, если бы муж не подхватил меня на руки.
Он сказал, что мне нужно отдохнуть, и отнес меня в наши покои.
– Это было ужасно, – прошептала я.
– Это был обыкновенный фокус, – возразил он. – Как можно увидеть в зеркале то, чего на самом деле нет?
– Но мы же оба видели это! – напомнила я ему.
– Ничего мы толком не видели, – ответил Карл.
Потом он попытался успокоить меня и напомнил, что из Лондона пришли добрые вести: жители города собираются от души приветствовать нас.
– Теперь они относятся к нам совсем по-другому, – добавил Карл. – Люди, которые толпились возле дворца и беспрестанно выкрикивали оскорбления, хотят сейчас встретить нас, как подобает верноподданным.
– Можем ли мы доверять тем, чьи чувства столь изменчивы? – с сомнением спросила я.
– Но они добились того, чего хотели. Страффорд мертв… и ваша мать уехала. Народ снова нас полюбит, вот увидите! – ободрил меня Карл.
– Не верю я такой непостоянной любви, – вздохнула я.
Муж снова крепко обнял меня и возблагодарил Бога за то, что мы снова вместе.
Погода была холодной, но на душе у меня вновь потеплело, когда мы въехали в Мургейтские ворота, возле которых нас ожидали мэр и старейшины. Они поприветствовали нас и подарили нам двух лошадей под богато изукрашенными седлами и вызолоченную карету. Мэр сказал, что лошади предназначаются для короля и принца Уэльского, а карета – для меня и младших детей.
