Софи ощутила острый укол если не ревности, то собственнического чувства. Ей захотелось объявить во всеуслышание, что этот высокий, стройный, красивый мужчина не свободен – принадлежит ей и только ей.
Трудно было представить себе поступок глупее и неприличнее. Однако, несмотря на логику, все чувства внезапно ожили. Да, Грант действительно шел по залу. Несмотря на запрет, он приехал, чтобы вернуть ее расположение.
Она ни за что не согласится, не допустит, не позволит. Ни в коем случае! И все-таки…
Темные глаза обжигали даже издали. Вот Чандлер поклонился знакомой даме. Поговорил с группой джентльменов. Но внимание неизменно оставалось прикованным к Софи.
Пристальное, требовательное, острое внимание.
Глупая надежда потускнела и угасла. Ее сменило болезненное сознание надвигающейся грозы. Куда исчез тот обворожительный, соблазнительный красавец, которого она встречала в спальне?
Он скрывал источник внезапного богатства, а оказался похитителем драгоценностей, своим в круге жестких, безжалостных и неразборчивых в средствах преступников. Небольшое красное пятнышко под глазом напоминало об острие ножа. Грант опасен, ему не место в ее жизни и в жизни Люсьена. Набравшись наглости, он пренебрег запретом и вторгся в ее дом, нарушив покой званого вечера.
Грант Чандлер приближался к ней с ледяной решимостью во взгляде – так, словно с минуты на минуту ей предстояло держать ответ.
Софи гордо вздернула подбородок и прищурилась. Что ж, она тоже умеет вести себя высокомерно и холодно.
– Кажется, надвигается буря, – пробормотала Каролина. – Хелен тоже идет сюда.
Сестра Роберта действительно энергично рассекала толпу и подоспела одновременно с Грантом. Мистер Чандлер самым благородным образом раскланялся с дамами.
– Леди Белгроув. Ваша светлость. Леди Хелен. Что за удовольствие наслаждаться обществом трех самых прелестных особ!
– Мистер Чандлер, – прозвучал в ответ ледяной голос золовки, – ваш визит чересчур неожидан. Софи говорила, что вы не сможете осчастливить нас присутствием.
Грант бросил на Софи непроницаемый взгляд.
– Чистой воды заблуждение.
– С вашей стороны, – не удержалась от резкости Софи. Заметив интерес Каролины и Хелен, тут же осеклась и поджала губы. Она никогда не позволяла себе грубости. Так почему же рядом с ним всплывает все самое плохое?
И самое хорошее. О небеса, какое счастье он дарил…
– Сожалею, если мое присутствие доставляет неудобства, – заявил Грант. Подошел к Софи, и в тот же миг она ошеломленно почувствовала на обнаженной руке сильные пальцы. – А потому, герцогиня, нам с вами лучше поговорить наедине.
15 декабря 1701 года
Семнадцать дней до грандиозной свадьбы.
К моему ужасу, матушка считает дни, оставшиеся до великого бракосочетания с Малфордом. Сегодняшний день прошел в обществе родителей и надзирательницы: вместе мы пытались решить, как лучше рассадить две сотни гостей. Голова раскалывается! До чего же захотелось крикнуть, что я ни за что не стану герцогиней! Выйду замуж за Уильяма, буду жить в его уютной квартирке и приглашать к обеду не больше десятка гостей!
Бегство должно состояться сразу после Рождества. Долгое, мучительное ожидание!
Из дневника Аннабел Чатем-Рамзи, третьей герцогини Малфорд
Софи очень не хотелось оставаться наедине с Грантом.
– Нам не о чем говорить, – сказала она. – Но поскольку вы уже здесь, официант поставит еще один прибор.
– И все же я хотел бы сказать вам несколько слов наедине. Если, конечно, леди позволят.
Напоследок Софи успела заметить неодобрительное выражение на лице Хелен и заинтересованный взгляд Каролины, а затем Грант увлек ее к двери. Кое-кто из присутствующих обратил на пару пристальное внимание, однако мистера Чандлера сплетни ничуть не смутили. Спустя несколько секунд он уже вел свою даму по просторному пустому коридору, и шаги гулким эхом отдавались на белом мраморном полу.
Многочисленные канделябры освещали хмурое лицо.
Грант не просто сердился. Он кипел от ярости.
Интуиция подсказывала Софи, что извержение вулкана не имеет ни малейшего отношения к расследованию убийства. Оставалось лишь одно…
Грант опустил руку в карман, вытащил листок бумаги и сунул ей в руки. Потом принялся мерить шагами комнату.
Софи взглянула на сложенное письмо. Имя и ацрес были выведены аккуратным незнакомым почерком. Что же внутри? Почему он молчит? Недоброе предчувствие шевельнулось в душе.
Дрожащими пальцами Софи развернула письмо и стала читать.
«Графиня Малфорд лжет. Молодой герцог не состоит в кровном родстве с семейством Рамзи. Он ваш сын».
Слова поплыли перед глазами.
– Ну, герцогиня? Что скажете в свое оправдание?
– Я…
– Продолжай! В твоем распоряжении было целых десять лет. Вполне достаточно для того, чтобы придумать самую красивую историю.
Помолчав несколько секунд, Софи едва слышно прошептала:
– Да, это правда. Люсьен… твой сын.
Грант резко отвернулся, нервно провел ладонью по волосам, посмотрел ей в глаза.
– Что за нелепость! Почему ты мне ничего не сказала?
Этот вопрос Софи задавала себе не один раз.
В глазах Гранта она прочла боль, страдание, тоску. Оказывается, она нанесла ему тяжкий удар.
– Прости… мне, право, жаль.
– Жаль. – Чандлер медленно покачал головой. – Но я же спрашивал, не беременна ли ты. И ты солгала. Отвергла мое предложение, а вместо этого вышла за Роберта с его титулом. Даже не спросив, не посоветовавшись, позволила другому человеку воспитывать моего сына.
– Пожалуйста, постарайся меня понять, – прошептала Софи. – Я была совсем юной… испугалась, растерялась. И… и уже начала рассказывать тебе… вчера, на лестнице.
– Вчера? – скептически переспросил Грант. – Всего-то спустя десять лет.
Скомкав письмо, Софи подошла ближе.
– Но ты ведь не хотел жениться. – Голос Софи дрогнул. – Сказал, что не можешь позволить себе жениться, но теперь обязан. Я запомнила каждое слово. Ты чувствовал себя пойманным, обманутым.
Грант посмотрел недоверчиво, отстраненно, холодно.
– Да, ты права. Я действительно проигрался и погряз в долгах. Но ты должна была мне поверить. Я нашел бы способ содержать и тебя, и Люсьена.
– Какой способ? Воровство? – Услышав собственные слова, Софи пришла в ужас. Несправедливо было полагать, что, оставшись в Лондоне, он занялся бы тем ремеслом, которому посвятил прошедшие десять лет.
– Да, я действительно воровал драгоценности, но ни разу в жизни не украл ребенка.
Грант прав. Как же он ее сейчас презирает, как ненавидит! Софи с трудом сдерживала слезы.
