Над пистолетом, который Софи держала связанными руками, вился дымок. Бахир схватился за грудь: на рубашке, в самом центре, появилось красное пятно. Оно стремительно расплывалось и увеличивалось. Наконец, словно срубленный анчар, бандит рухнул на землю и затих.
Софи стояла неподвижно, на прекрасном лице появилось выражение триумфа.
Грант не знал, куда деваться от любви и ярости. Подошел, вытащил из затекших пальцев пистолет и отбросил в сторону.
– Какого черта ты здесь осталась? Он же мог тебя убить!
Софи слегка прищурилась. Воинственность постепенно испарилась, и во взгляде проступила нежность.
Она дотронулась пальцем до его губы.
– О, милый. Смотри, кровь течет. Ты тяжело ранен?
– При чем здесь мои раны? – Грант уклонился от мягкого прикосновения. – Тебе нужно было бежать. Я же приказал!
– И обречь тебя на верную смерть? Никогда!
– А ты бросилась на него! – Грант уже почти кричал, но никак не мог прогнать страшное видение: любимая лежит у ног вместо врага. – Ты выхватила у него пистолет!
– И правильно сделала! – крикнула в ответ Софи. – Если бы не я, тебя бы уже не было в живых!
Грант крепко схватил ее за плечи.
– Ты бы сама погибла, дотянись Бахир до твоего прелестного горлышка!
– Ах, прости, – насмешливо пропела герцогиня. – Разумеется, кто-то предпочел бы, чтобы я вела себя как жеманная кокетка!
– Да! Нет, черт возьми! Люблю тебя такой, какая ты есть!
Гнев его испарился, уступив место нежности.
– Значит, ты любишь меня?
– Люблю! И от любви схожу с ума.
Не обращая внимания на кровь и острую боль в сломанных ребрах, он обнял Софи и повел прочь – как можно дальше от грязи, войны, смерти. Босые ноги ступали по ореховой скорлупе, но победитель почти не замечал досадных уколов: слишком легкая расплата за ту опасность, которой он подверг свою герцогиню.
Грант вел ее к свету, как можно дальше от тьмы и кошмара. Подобно вестнику надежды сквозь темные облака пробился солнечный луч и зажег теплом зеленые глаза. Давно можно было ослабить объятие, но, презирая синяки и ссадины, Грант все-таки крепко прижимал Софи к груди. Севшим от волнения голосом укоризненно произнес:
– Надо было положиться на меня. Могла бы хоть раз в жизни проявить доверие и позволить совершить подвиг во имя любви.
– О, Грант, я очень тебе доверяю. – Софи осторожно провела пальцами по его лицу. – А осталась потому, что люблю тебя и боюсь потерять.
«Люблю тебя». Как долго Грант ждал этих слов! Светлым лучом они проникли во мрак души.
– Я же вор. Во всяком случае, был вором. Из-за меня этот негодяй тебя похитил. Я достоин презрения.
– Мы оба совершили немало ошибок. Мне следовало сразу рассказать тебе о Люсьене. А я была молода и глупа. К тому же впала в отчаяние. – Софи отвернулась с выражением печали на лице. – Ведь это из-за меня Фелпс отравил Роберта.
Грант положил руки на плечи любимой и повернул ее к себе лицом.
– Послушай, должен кое-что тебе сказать. Фелпс мертв.
Софи взглянула удивленно, недоверчиво.
– Что?
– Утром пошел в винный погреб, чтобы его проведать, и увидел, что он покончил с собой.
Шокирующие подробности рассказывать не стоило: ей и без того довелось пережить столько смертей и крови, что хватило бы на всю жизнь.
– Боже милостивый! – едва слышно произнесла Софи. Неподалеку жили своей жизнью доки: кричали люди, скрипели лебедки, гудели корабли. Ах, как радовала, согревала, успокаивала близость любимой! Грант нежно провел губами по пышным растрепанным волосам и, несмотря на неприглядность обстановки, ощутил прилив нежности и страсти. Чувства рвались на волю, требуя выхода.
Губы соединились как-то незаметно, сами собой, и в следующий миг поцелуй наполнился глубоким чувством, воплотив прощение и желание, нежную дружбу и пылкую страсть. Прикосновения и ласки рассказывали о счастье жить на свете и видеть рядом дорогой образ, напоминали о радости снова быть вместе, о стремлении забыть обиды и неурядицы.
Наконец Грант поднял голову.
– Мы оба оказались чрезвычайно глупыми, милая. Я – прежде всего потому, что боялся признаться самому себе, как много ты для меня значишь. Если бы десять лет назад я объяснился тебе в любви, жизнь потекла бы по иному руслу.
Софи слегка отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Значит, ты уже тогда меня любил?
– Да. И буду любить всю жизнь, до конца дней своих. Ведь это ты спасла меня сегодня.
– О, Грант. – Уголком шейного платка Софи осторожно промокнула сочившуюся на подбородке кровь. Потом взяла любимого за руку и потянула к выходу из мрачных развалин. – Надо срочно ехать домой. Где ты оставил сюртук и сапоги? В экипаже?
– Подожди. – Не обращая внимания на грязь, Грант опустился на колени. – Милая Софи, не окажешь ли мне честь, не согласишься ли выйти за меня замуж?
Герцогиня нахмурилась.
– По-моему, мы уже решили, что должны пожениться ради будущего нашего Люсьена. – Она на мгновение задумалась, а потом встревоженно спросила: – Ты откроешь тайну его рождения?
Грант сжал ее ладони.
– Конечно же, нет. Родословная не имеет для меня никакого значения. Пусть у нас будет свой секрет.
Софи с облегчением вздохнула.
– Так же как у Аннабел с Уильямом.
Грант с тревогой посмотрел в зеленые глаза. Дважды он совершил ошибку и дерзко заявил, что они обязаны пожениться. А если она все-таки откажет?
– Но ведь они не стали супругами, – спокойно возразил он. – А я хочу быть отцом Люсьена. Хочу быть твоим мужем. Однако выбор за тобой, дорогая. Готова ли ты выйти за меня замуж?
Софи просияла, тоже опустилась на колени и одарила озорным, дерзким взглядом – тем самым, который он так любил. Этот взгляд обладал магической силой: заставлял забыть о боли и страданиях, вселял иное, благодатное томление.
– Хорошо. Так и быть, выйду за тебя замуж, но лишь при одном условии, – промурлыкала она. – Ты должен неуклонно выполнять мое правило.
– Каждый вечер доставать с неба луну? Начну сегодня же!
– О, мои желания простираются гораздо дальше. – С восхитительной улыбкой Софи провела пальцами по щеке любимого. – Мечтаю, чтобы ты приходил ко мне в спальню. Каждую ночь.
