Возможно, ей просто надоела жизнь на плантации? Она ведь ненавидела рабство во всех его проявлениях. Сам он воспринимал это явление, как нечто само собой разумеющееся, и поэтому не придавал ее рассуждениям о рабстве особого значения.
По его мнению, было совершенно несправедливо с ее стороны бросить его в такой момент.
* * *
Во время одного из купаний молодая леди показала Кассандре странную вещь — кусочек ткани с вышивкой из волос ее жениха.
— Ты разве раньше никогда не видела чего-нибудь подобного? — спросила она.
— Нет, — возразила Кассандра. — Вместо этого мне предлагали на память парочку скальпов. — Теперь она не делала больше тайны из своего пребывания у индейцев, хотя многих шокировали разговоры на эти темы.
— Кэсси, неужели настоящие… скальпы? — Эффи смотрела на нее с восторгом. — Какие захватывающие приключения случались с тобой!
Молодая леди с вышивкой из человеческих волос стала рассматривать плечо Кассандры.
— Да, вы правы, ранение пикой тоже было одним из приключений, — добавила Кассандра, прикасаясь к шраму.
— Как это произошло, Кэсси? — без тени смущения продолжала интересоваться Эффи.
— Они убили всех в нашем отряде, а меня оставили умирать медленной смертью с помощью пики. Спас меня Алекс.
На банкете вечером было очень много блюд, после чего начались танцы под оркестр, состоявший из аккордеониста, фортепиано, скрипок и флейт.
— Кэсси, ты должна остаться, — просила ее Эффи, когда увидела, что та спускается по лестнице к выходу.
— Извини, но меня ждут дети.
Бенджамин перед сном всегда бормотал «дада». Так он называл дома Алекса. Где он сейчас? Неужели не приедет? Уже прошло шесть дней, как она передала ему записку. Надо ждать. Наверное, он в пути.
* * *
Когда Алекс, добравшись до Дьявольского Леса, проезжал мимо поселка негров, из-за деревьев к нему вышла Гамалея.
— Миссис Кэсси оставила вам записку.
В его руке оказался свернутый кусочек бумаги.
— Не говорите никому об этом, особенно миссис Элоизе. Никто не должен знать, что записку передала я.
Алекс с любопытством посмотрел на швею. Что тут происходит, черт побери! Он сунул записку в карман, ощутив на ней сбоку восковую печать.
— Спасибо, Гамалея, — пробормотал он. — Я никому не скажу.
Попав в хозяйскую часть дома, он зажег свечу и, сломав печать, прочитал прощальное послание свое жены.
«… Я собираюсь по реке добраться до Веласко и потом к Гальвестону, где буду дожидаться удобного момента, чтобы добраться до Массачусетса…»
Сколько времени прошло с того момента, как она отправилась в путь? Успеет ли он догнать ее до того, как она сядет на пароход до Бостона? Она здесь почувствовала свою полную беззащитность перед женщиной, собравшейся украсть у нее детей. О, боже! Как могла прийти в голову Элоизе такая чудовищная мысль? Он пробежал глазами до конца записки.
«… остаюсь любящая тебя…»
— Кто здесь?
Он взглянул на лестницу и увидел спускавшуюся к нему сестру. В руках у нее горела свеча.
— Алекс, это ты? Ты вовремя. Она сбежала, похитив детей. Думаю, что с каким-то мужчиной.
— Ты серьезно? С кем именно?
— Откуда мне знать. Я послала за ними Ондина и попросила вернуть мне детей.
— Ондина? — взревел Алекс. — Он же угрожал ей уже несколько раз.
— Ничего страшного. Он должен вернуть детей, — бормотала Элоиза. — Я жду его со дня на день.
— А что он, по-твоему, должен сделать с Кассандрой?
Элоиза пожала плечами.
— Я считаю, что, в первую очередь, ты должен подумать о своих сыновьях. Как они смогут здесь расти, если ее присутствие будет постоянно напоминать окружающим о…
— Это ты распространяешь везде сплетни о ней! — Алекс был вне себя от бешенства. — Если с Кассандрой что-нибудь случится, ты ответишь за все, Элоиза. Клянусь богом, я посажу тебя в тюрьму.
— Арестовать надо ее. Она — похитительница детей.
— Но это ее дети!
— Они в ней не нуждаются. Я могу воспитать их сама.
— Значит, ты осознанно выгнала ее из этого дома?
— Я только предложила ей оставить детей. И мне кажется, она вначале согласилась. А потом…
— По-моему, ты не в своем уме, Элоиза. Обещаю тебе, что ты больше никогда не увидишь своих племянников. И меня тоже. Я уезжаю отсюда насовсем.
— Ты не сможешь этого сделать, Алекс, — сощурилась Элоиза. — Ты владеешь половиной плантации, и тебе надо думать о наследстве для сыновей. Ты должен управлять всеми делами.
— Я продаю свою половину.
Элоиза побледнела.
— И на прощание хочу тебе сказать, что твоему эгоизму нет предела. Пытаясь добиться своего, многих людей ты сделала несчастными.
— Неправда. Это другие люди разрушили мою жизнь.
— Чепуха. Ты вышла замуж за человека, которого не любила, но надеялась с его помощью изменить свой образ жизни, потому что всегда завидовала богачам. В результате погубила и его, и себя, не говоря уже о здоровье нашего отца.
— Отец никогда не любил меня.
— Он тебя просто обожал.
— Но свои деньги он оставил тебе.
— Он дал тебе огромное приданое, которое ты с Джином Филиппом прокрутила на тряпки, на светскую жизнь, а муж твой еще и на игры. Отец заработал свои деньги тяжелым трудом, и ему не очень хотелось пустить все на ветер. Не забудь, что если бы я не управлял плантацией, вы бы за долги давно потеряли все. Советую тебе подумать о твоей дальнейшей жизни. Может быть, стоит выйти замуж за Каттера?
— Никогда. Я не выйду замуж за простого управляющего, — в голосе ее прозвучали нотки превосходства.
Алекс пожал плечами и стал паковать свои вещи.
— Мой адвокат свяжется с тобой, — бросил он ей через плечо.
Перед тем как уйти, он оглянулся на свою сестру. Элоиза стояла в дверях своего большого особняка.
— Я проживу и без тебя, — сказала она, — и получу все, что мне нужно.
Он кивнул и прыгнул в седло. Он тоже знал, что было нужно ему.
Его ждали Кассандра и его дети. Надо было спешить.
* * *
Только что были произнесены последние слова пьесы. Кассандра поднялась после прекрасно сыгранной сцены смерти и поклонилась зрителям. Рядом с ней стояла Эффи, совсем не похожая на Офелию, и Гамлет, известный всем под именем Сэм — брат Эффи.
— Примите мои поздравления, миссис Харт, — обратился к ней Грей Вильямсон — богатый перекупщик из Гальвестона, который несколько месяцев назад с успехом участвовал в конкурсе цитат, организованном Кассандрой. — Ваша Гертруда просто находка. Я почти поверил, что вы — мать Гамлета, а не прекрасная молодая женщина.
