— Вот почему я не собираюсь этого ему говорить. Барби передаст сообщение.
Барбара задохнулась, так как страх, который, как ей казалось, она превозмогла, сжал ее горло. Он хочет от нее избавиться? На лице Альфреда ничего нельзя было прочесть. Он только раз на нее взглянул, в то время как Глостер с опущенной головой продолжал кусать губы, выдавая скрываемые чувства. Мгновение она чувствовала боль в груди, но почти сразу успокоилась. Эта насмешка к ней не относится. Он морочит голову Гилберту.
— Ладно! Мортимер не убьет Барби. Но останется ли он в Уигморе просто потому, что ты или я пришлем письмо, в котором сказано, что он должен остаться?
— Вот почему на следующий день я последую за Барби с лошадьми для Томаса. Если Мортимер придет в ярость от предложения изобразить бегство от Лестера, я с ним поспорю. Я думаю, что смогу убедить его покинуть Уигмор.
* * *
Если бы главной целью Альфреда было добиться, чтобы Мортимер уехал из Уигмора, его привел бы в уныние оказанный ему прием. Действительно, Мортимер едва не вызвал его на дуэль, но этого не случилось хотя бы потому, что, разозленный выше всякой меры сообщением Барбары, он не вышел встречать Альфреда, когда тот приехал поздно ночью двенадцатого мая. Альфред даже подумал, что ему придется провести ночь во внешнем дворе, но, на его счастье, звуки ночью разносятся довольно далеко. Случайно Барбара, приехавшая раньше, как и предполагалось, услышала, как за стеной высокий голос спорит со стражей, и попросила, чтобы Альфреда впустили.
Однако и на следующее утро было очевидно, что Мортимер не готов прикидываться, что испугался Лестера. Поскольку на самом деле Альфред добился того, чего хотел, — сделал так, что Барби переехала в менее опасное место, чем Сент-Бревелс, — ему нетрудно было остаться равнодушным к гневу Мортимера.
Альфред благоразумно не стал настаивать на том, чтобы Мортимер покинул Уигмор. Вместо этого он извинился перед хозяином, рассказал ему о первоначальной идее бегства Эдуарда и посвятил в подробности способа доставки лошадей Томасу, который находился с принцем в Херефордском замке. Томас был главным связующим звеном в осуществлении плана побега Эдуарда. Как и предполагал Альфред, Мортимер имел друзей и сторонников среди торговцев и священников, которые могли свободно попасть в город Херефорд и кого бы не заподозрили, если бы они вошли в замок и даже подошли к принцу. До конца дня план был разработан.
На следующий день, четырнадцатого мая, Мортимер и Альфред верхом отправились в Уэбли, чтобы подыскать добровольцев, необходимых для осуществления плана. В Уэбли они узнали, что договор, восстановивший «сердечные» отношения между Глостером и Лестером, подписан и двенадцатого мая послан Глостеру.
С восхищенными улыбками, расцветшими на их лицах, Мортимер и Альфред решили, что пять человек, одетые в цвета Глостера, должны доставить лошадей Томасу в Хе-рефордский замок в ближайшие несколько дней, чтобы все выглядело так, будто они были посланы Глостером вскоре после того, как им был получен договор.
— Возможно, нам не следует посылать человека с лошадьми до субботы или даже до понедельника, — задумчиво проговорил Альфред, перестав улыбаться. Он прикрыл глаза и что-то обдумывал. — Это послужит надежным знаком, чтобы Лестер подождал несколько дней, прежде чем отчаиваться, что Глостер не принял условия договора. И еще одно: по-моему, принц родился в июне, потому что однажды его день рождения совпал с днем турнира, и все выигравшие отдали ему свои призы.
— Я думаю, вы правы, Эдуард действительно родился в июне, но какое это имеет отношение к делу?
— Это послужит для Томаса поводом предложить ему лошадей, — пояснил Альфред, удовлетворенно кивнув. — Меня все время беспокоило, что для подарка нет повода — за исключением того, чтобы просто доставить принцу удовольствие. Но почему Томас де Клер, тюремщик Эдуарда, должен доставлять удовольствие не имеющему власти принцу? Я всегда боялся, что это возбудит подозрения, а предложение Томаса выбрать лучшего скакуна все выдаст. Так лучше. Любой добродушный и удачливый молодой человек, получив больше лошадей, чем ему понадобится, может предложить, даже принцу, оказавшемуся не у дел, подарок ко дню рождения.
— И это похоже на Эдуарда — перепробовать всех лошадей, чтобы выбрать лучшую.
Альфред громко рассмеялся.
— В самом деле, очень похоже. Принц смотрит в зубы даже дареному коню. Я думаю, нам следует сказать Томасу, чтобы он немного поворчал по этому поводу за спиной Эдуарда.
— По-вашему, важно, чтобы я отбыл из Уигмора до побега Эдуарда? Если я уеду в день приезда Лестера, это привлечет внимание к тому, куда я направился, и поставит под угрозу весь план.
— Милорд, — возразил Альфред, не показывая своего удивления внезапной сменой темы разговора, — вы, конечно, вольны поступать так, как считаете нужным, но если бы я знал, что вы были в Уигморе и уехали в день побега принца, я почувствовал бы, что пахнет жареным и меня хотят ввести в заблуждение. А теперь представьте, что Лестер, надувшийся от самодовольства и ошибочно решивший, что победил вас, услышит о вашем уходе из крепости вскоре после его появления. Он решит, что вы бежали, чтобы присоединиться к вторжению, или просто отступили. И в том, и в другом случае он просто выбросит вас из головы.
— Придворный! — хмыкнул Мортимер, сжав губы. — Это не «ошибочное решение»! Лестер действительно победил меня!
— Оно ошибочно, потому что Лестер черпал средства из казны короля, а вы имели намного меньше. Я придворный и не питаю отвращения к тому, чтобы сказать то, что должен, в более приятных выражениях, но я не лжец.
Грубо рассмеявшись, Мортимер примирительно сказал:
— Ладно, я уйду и передам в Клиффорд, чтобы остальные валлийские лорды созывали людей и свозили запасы продовольствия. Клиффорд находится примерно в шести милях на запад от Херефорда. Оживление там поможет сбить преследование.
— Очень хорошо, тем более что люди и запасы продуктов будут необходимы.
— Кто даст знак принцу бежать и кто поведет отряд, который остановит преследователей?
— Я, если вы доверите это дело мне, — заявил Альфред.
Мортимер кивнул:
— Вы были нам хорошим другом и, рискуя, не извлечете никакой выгоды.
— Я извлеку больше выгоды, чем вы думаете, — ответил Альфред с улыбкой. Мортимер, как и большинство людей, подозрительно относился к беспричинному великодушию. — Эдуард — лорд Гаскони. У моего брата там обширные владения, и у меня маленькое поместье. Раймонд и я можем извлечь пользу из доброго расположения принца. Более того, я не хочу для своего брата такого лорда, какой получится из Эдуарда, если его будут держать на привязи до тех пор, пока не умрет Лестер, а я уверен, что власть Лестера умрет вместе с ним. Ни один из его сыновей не сможет ее удержать. Генрих — недостаточно Жесток, а Саймон и Гай… Ладно, вы, может быть, слышали, что на них у меня зуб?
