— Вы уверены, совершенно уверены? Быть женой доктора не просто.
Мариса остановилась.
— Так же как и дочерью Алекса Ньютона. Теперь я ненавижу этот городишко. Я ненавижу этих… наемников. Ненавижу, что происходит с моим отцом и со всей округой.
Уиллоу невольно съежилась от силы этих слов.
— Хотите перебраться ко мне? Здесь мало места, и это может оказаться опасным, но…
Мариса положила ладонь на руку Уиллоу.
— Спасибо, но боюсь, что так вышло бы только хуже для вас.
— Не думаю, что может быть еще хуже, — ответила Уиллоу.
— И кроме того, я могу попробовать убедить отца.
— Но вы только что сказали…
— Не думаю, что сейчас кому-то это удастся, Уиллоу. Он как будто с ума сошел. Для него ничто не имеет значения, кроме этого ранчо и разорения мистера Морроу. Но я — единственная, кто может попробовать.
Уиллоу покачала головой.
— Вы всегда были хорошим другом, Мариса.
— Не больше, чем вы. Если мой отец что-то предпримет, я постараюсь вас предупредить. Я не позволю ему нанести вред вам или детям.
— Теперь у нас есть Лобо.
— А вы не подумали, что он может оказаться искрой, от которой все вспыхнет?
— Он сам ничего не будет затевать, Мариса. Он здесь только чтобы защищать маленьких. Он… он как будто очень заботлив к детям.
— И к вам, — сказала Мариса.
Уиллоу не ответила, но даже в мягком сиянии луны было видно, как она покраснела.
— Мне пора возвращаться, — сказала Мариса, — спасибо, что выслушали.
— Салливэн одумается.
— А ваш Лобо?
Уиллоу медленно покачала головой. Может, на день, на несколько дней, но не больше.
— Нет, не думаю.
— Ладно, я буду молиться за вас обоих, — неожиданно сказала Мариса.
— Будьте осторожны.
Мариса быстро обняла ее, вдруг осознав, что раньше никогда так не поступала. До Уиллоу у нее никогда не было близкой подруги.
— Буду, — повторила она и быстро ушла, пока Уиллоу не заметила ее дрожащих губ.
Чэд появился на холме как раз тогда, когда из-за горизонта на западе выглянул краешек солнца. Глаза у него были еще сонные, но с губ не сходила улыбка радости быть полезным.
— Брэди сказал мне принять наблюдение.
Брэди, подумал Лобо, вдруг стал слишком много брать на себя, но он знал, что бывший законник прав. Лобо устал как собака, и телом и душой, и в этом ничего хорошего не было.
Разглядывая лицо Чэда, Лобо опять вспомнил своего брата. Ему этого не хотелось, но теперь отрывки воспоминаний возникали чаще, как будто исчезло какое-то препятствие. Он ворчливо сказал:
— Думаю, на тебя вполне можно положиться, — и был вознагражден сияющей улыбкой.
Полный отвращения к себе за моментальную слабость, он взлетел в седло. Что ему требовалось — так это несколько часов сна.
Ему не хотелось возвращаться на ранчо, но, возможно, ему больше некуда было ехать. Потом он вспомнил рощицу, где он и Уиллоу занимались любовью. Не имело значения, где он будет спать, в сарае или на открытом воздухе, лишь бы это было достаточно близко, чтобы услышать выстрелы.
Лобо повернул лошадь к реке. Вскоре Уиллоу отправится в школу, тогда он вернется, захватит Брэди и что-нибудь поест, и они кончат запруду и примутся за оросительные канавы.
Доехав до рощи, он поискал подходящее место для сна и наткнулся на то, где был с Уиллоу. Трава, где они лежали, была все еще примята, и при взгляде на нее у него защемило сердце.
Выяснение отношений близилось, он это нутром чувствовал, а потом он уедет.
— Черт, — прошептал он, зная, как тяжело будет уезжать. Но у него не было выбора. Его имя и репутация только привлекут сюда еще больше таких, как он. Уиллоу с детьми никогда не будут в безопасности. Да после вчерашнего она и не захочет, чтобы он остался. Он закрыл глаза и грязно выругался.
Он спешился и отвязал от седла шляпу, которую держал на случай дождя, но которой вообще редко пользовался. Шляпы были убранством белых, обычаем, к которому он не сумел привыкнуть. Но теперь он прикрыл шляпой глаза, на мгновение коснувшись ладонями щетины на щеках. Через несколько секунд он крепко спал.
* * *
Брэди ждал Лобо у сарая, пока не взошло солнце, а потом решил один заняться запрудой. Он заметил Лобо у тропинки и, улыбнувшись при виде распростертого тела, проехал дальше к запруде.
Он с трудом мог поверить, что Лобо удалось так много сделать после того, как он уехал прошлой ночью. Сквозь завал сочились только струйки. Еще день, и у Ньютона останется чертовски мало воды, и тогда разразится черт знает что. Брэди принялся за работу, замазывая оставшиеся дыры грязью. Когда он закончил с этим, то помылся в реке и отправился будить Лобо.
Брэди разбирался в людях и оружии. Он особенно хорошо усвоил, что кого-то вроде Лобо надо будить очень осторожно. Так что он приближался к нему пешком, ведя лошадь на поводу и надеясь поднять достаточно шума, чтобы Лобо проснулся. Как он и рассчитывал, Лобо уже сидел. Револьвера в кобуре не было. Возможно, он был под шляпой лежавшей на коленях Лобо.
— Отдохнули? — спросил Брэди. Лобо хмыкнул.
— Я закончил запруду. Что теперь?
— Попробуйте подвести воду в огород.
— Как?
— Пропашите канаву от огорода сюда, потом взорвите кусок берега. Будем надеяться, что высоты воды хватит, чтобы она потекла в огород.
— Это будет чертовски длинная канава.
— Эге.
— И кто будет пахать?
— Слышал, вам приходилось это делать. И хорошо выходило.
— А я слышал, что вы всегда не прочь научиться чему-то новому.
К удивлению Брэди, Лобо вдруг улыбнулся. Брэди начинал понимать привязанность Уиллоу к Лобо, и это было пугающее открытие.
— Вот что я вам скажу, — предложил Лобо с блеском в глазах, — устроим состязание в стрельбе.
— Вы знаете, что вы дьявольски быстрее…
— Не на скорость. На меткость. Я слышал, вы были чертовски неплохи.
— Был — верное слово, — с горечью сказал Брэди.
— Боитесь попробовать? — поддразнил Лобо. Брэди пожал плечами.
— Почему бы и нет? — ответил он, и эти несколько слов дались ему труднее, чем можно было судить по его виду.
Он был совсем не уверен, что не опозорится.
— Выбирайте мишень.
Брэди оглянулся и заметил мягкоствольную сосну [6], от которой не будет рикошета. Он сходил к берегу, набрал немного грязи и начертил поперек ствола две линии с промежутком в три дюйма. Сосна сама была не шире четырех дюймов
Лобо одобрительно кивнул, и Брэди вспомнил вызов прошедшей ночью. Возможно, это снова было испытание устроенное ему Лобо. В нем поднялась волна возмущения обиды и решимости — все одновременно.
Лобо стоял свободно, чуть раздвинув ноги в теперь уже слишком знакомой Брэди позе. Его челюсти топорщились щетиной, и он больше чем всегда, походил на нарушителя закона, и все же Брэди не чувствовал той угрозы, что чувствовал раньше.
