— Это была Долгая и жестокая война, — сказала Мартиса.
— А вы не знали, что собираетесь в Америку?
— Нет, не знала.
Мартиса села напротив Элайны. Огонь в камине потрескивал и щелкал.
— О, наверное, Брюс хотел сделать вам сюрприз.
— А где он? — спросила Мартиса.
— Ушел. Сегодня у него много дел. Завтра День всех святых, значит, сегодня вечером жители деревни будут давать представление.
— Вот как?
— Да, это очень занятно. Они придут в замок в маскарадных костюмах и масках, а мы выставим им угощение — марципаны, печенье и другие лакомства.
— Звучит чудесно, — сказала Мартиса неискренне.
— Если хотите, мы тоже можем нарядиться.
— Возможно.
— Давайте!
— Но…
— Идемте! — Элайна вскочила. — Мы найдем костюмы!
— Где?
— В винном погребе. Там хранится много старой одежды, очень старой. Некоторые костюмы — двенадцатого века.
— В склепах?
— В винном погребе! — повторила Элайна.
Мартиса тоже встала. Она ведь еще раньше хотела спуститься в склеп. Винный погреб находился по другую сторону широкого коридора, но, возможно, ей удастся что-нибудь увидеть.
— Будет весело! — пообещала Элайна.
Они сбежали вниз по лестнице, миновали часовню, в которой после вчерашнего венчания все ещё сохранился аромат цветов. Пока Элайна открывала дверь в винный погреб, Мартиса смотрела в сторону склепа. Но в длинном темном коридоре ничего не было видно, а склеп, в который спускалась винтовая лестница из покоев лэрда, был погружен в полную темноту.
— Ну пойдемте же, сюда! — позвала Элайна.
Мартиса повернулась и последовала за ней. Они вошли в винный погреб, двинулись мимо рядов подставок с бутылками; некоторые бутылки были покрыты толстым слоем пыли.
— Сюда, в глубину, — сказала Элайна.
За всеми рядами бутылок оказалось нечто вроде пещеры в стене, и там стояли старинные сундуки. Элайна сдула пыль с одного из них, открыла крышку и сунула руку внутрь.
— Ой, посмотрите, разве не прелесть?
Мартиса взяла из рук Элайны несколько платьев. Все они относились к эпохе Наполеона, это были элегантные шелковые наряды, отделанные мехом, с завышенной талией, низким вырезом и узкой юбкой.
— Здесь есть и короны для волос! — воскликнула Элайна. — Не понимаю, как после прекрасных изящных платьев, которые носили раньше, мы дошли до этих чудовищных юбок.
Мартиса покачала головой и пробормотала:
— Я не знаю.
Она замолчала, ей показалось, что в подземелье, кроме них, есть кто-то еще. Она слышала шаги, которые уходили в сторону склепов.
— Элайна!
— Что?
— Вы слышали?
— Что?
— Шаги.
Элайна замерла и прислушалась, потом пожала плечами:
— Нет, я ничего не слышу, Мартиса, помогите мне, давайте выдвинем вон тот сундук. Я думаю, в нем должны лежать очень старые платья.
Мартиса послушно помогла Элайне. Они выпрямились, посмотрели друг на друга и рассмеялись: оказалось, что у обеих лица испачканы в пыли.
— Ой, ладно, думаю, оно того не стоит…
Элайна не договорила и, нахмурившись, прислушалась.
— Что случилось? — спросила Мартиса напряжено.
Элайна прошептала:
— Здесь кто-то есть.
Мартиса быстро прошла мимо деревянных стоек с бутылками, выбежала из винного погреба и двинулась по длинному коридору. Но ее встретила полная тишина. Тишина и темнота. Тем не менее у нее по телу побежали мурашки. Она поспешила вернуться к Элайне.
— Здесь никого нет.
— Может быть, Хогарт спустился, наводит порядок в часовне, не знаю. — Элайна улыбнулась: — Это мог быть кто угодно. Вот посмотрите, что я нашла. Как раз для вас, подойдет идеально.
Она подняла платье, похожее на тунику. Мягкое, белое, искусно сшитое. Слои ткани с мерцанием накладывались один на другой, под грудью шел пояс в виде золотой косы, а ниже платье ниспадало до самого пола мягкими искристыми складками.
— К нему есть браслет и диадема с шелковой вуалью.
— Сногсшибательно!
— Изумительно! Я буду императрицей Жозефиной, а вы… вы, конечно, будете королевой замка, кем же еще! — Она перекинула платья через руку, потом вдруг нахмурилась: — Мартиса, я действительно что-то слышу! Пойду посмотрю.
Элайна ушла, а Мартиса осталась ждать ее и присела на сундук. Шаги Элайны становились все глуше. Так прошло несколько минут. Мартиса думала, где же сейчас Брайан и когда вернется. А потом она услышала нечто другое. Какой-то тихий шорох. Затем скрежет. Затем такой звук, как будто один камень скользит по другому. Потом снова скрежет. Казалось, звуки слышались где-то позади нее. Мартиса вскочила с сундука и ахнула: ей показалось, что стена позади нее движется, издавая скрежет камня о камень. Она попятилась, закрыла глаза и снова услышала этот скрежет. Но прямо у нее на глазах стена сошлась и снова выглядела так, как будто никогда и не двигалась. Мартиса подошла к стене, потрогала ее, прислонилась к ней, и тут она услышала какой-то лязг — кто-то захлопнул дверь в винный погреб.
— Элайна!
Мартиса снова бросилась по проходу между стойками с винными бутылками, добежала до двери из металлических прутьев и дернула ее. Дверь была заперта.
— Элайна! — кричала она. — Элайна!
Ответа не было, только эхо повторило се голос в пустых коридорах.
Маргиса лягнула ногой решетку. Элайна… ее она никак не подозревала. Прекрасная меланхоличная Элайна…
Мартиса стиснула зубы и села на пол. Ее охватила паника, но это было глупо. Она оказалась запертой всего лишь с бутылками вина, а не с телами умерших. И конечно, это случилось по ошибке, Элайна обязательно за ней вернется.
Но тусклый свет, проникавший сквозь окна часовни, уже мерк, в коридоре становилось темнее. И хотя ее не заперли в склепе с мертвецами, все же они не очень далеко.
— Нет… — вслух пробормотала Мартиса.
За ней обязательно кто-нибудь придет. Например, Хогарту понадобится принести вино к обеду. Нет причин для паники.
А потом Мартиса снова услышала этот звук. Скрежет. Как будто там, позади нее, в маленькой кладовой, стена пришла в движение.
Она поняла, в чем дело. Там коридор. Такой же, как тот, что ведет из библиотеки лэрда в ее комнату, как заложенный кирпичами коридор, ведущий в камеру пыток, где нашли бедную девушку. Там коридор. И тот, кто ее запер, теперь идет за ней.
Мартиса бросилась на решетчатую дверь и завизжала. В темноте к ней двигалась какая-то фигура. Мартиса снова завизжала. Она оказалась в ловушке, и снаружи, и изнутри.
— Миледи! — окликнули ее.
Дверь задребезжала, а скрежет камня смолк.
