— Где твоя мама? Она была с тобой? — спросила Барбара.
— Мама! — Лицо девочки вновь сморщилось, синие глаза зажмурились, предвещая начало плача.
— Погоди, солнышко! Мы спокойно постоим здесь, и твоя мама обязательно найдет нас. — Барбара окинула толпу ищущим взглядом, но не заметила никаких целенаправленных поисков. — Твоя мама не могла далеко уйти.
Ребенок доверчиво прижался к ней и зачарованно спросил:
— Ты, наверное, королева?
Барбара вспыхнула, словно ее ударили.
— Нет, милая, — прошептала она и сама удивилась тому, как печально прозвучал ее голос. — Я не королева, — она крепче прижала к себе девочку, — но, скажу тебе по секрету, король любит меня.
Проговорив эти слова, Барбара смущенно умолкла. Она мысленно отругала себя, и краска стыда залила ее с головы до ног. Что за идиотизм? Она дошла до того, что готова заявить даже четырехлетнему ребенку: «Карл мой! Он любит только меня!»
Девочка смущенно улыбнулась.
— Я тоже люблю тебя.
Рядом с ними раздался дрожащий от волнения женский голос:
— Мэри, девочка моя, я уже боялась, что никогда не найду тебя! — Женщина быстро взяла девочку из рук Барбары и с минуту изучающе и тревожно разглядывала ее. — Ты не ушиблась? Ну, слава Богу! Вспомнив о приличиях, она обратилась к Барбаре:
— Благодарю вас, мадам. Вы были так добры, что потревожились из-за моей Мэри.
Рев многоголосой толпы нарастал, и Барбара поспешила обратно на дворцовую крышу, уверенная в том, что королевская барка уже появилась на реке.
Она поднялась наверх и заметила, что все придворные обернулись в ее сторону, а по рядам прошла волна смеха. Гарри Киллгру прикрыл рот рукой, скрывая насмешливую улыбку. Барбара гордо подняла голову. Они не увидят ее расстроенного лица, когда королевская чета сойдет на пристань! Затем она поняла, что их взгляды устремлены на кого-то другого. Барбара обернулась и заметила в дальнем конце крыши Роджера, который склонился над Анной. Девочка подняла к нему веселое личико и оживленно болтала с человеком, которого считала своим отцом. Придворные, видимо, сочли очень забавным, что Роджер по-отечески любит навязанного ему королевского отпрыска. Проклиная его в душе, Барбара ослепительно улыбнулась и проплыла сквозь толпу, радостно приветствуя Роджера. Он оставил Анну и пошел ей навстречу, протягивая руки.
— Барбара, как я рад тебя видеть!
Роджер и Барбара стояли рядом, облокотившись на ограждение крыши, и смотрели на реку. Он взволнованно коснулся руки Барбары, и она понимающе кивнула ему. Великолепно украшенная королевская барка проходила прямо под ними. Венценосная пара выглядела действительно по-царски. Король с королевой сидели в креслах под высоким расшитым золотом балдахином, в складках которого играли отблески солнечного света.
Барбара заметила, что Карл склонился в сторону Катерины, прислушиваясь к ее словам, затем он выпрямился и весело рассмеялся, откинув назад голову. Барбара отвернулась, слезы подступили к ее глазам. Она старательно моргала, стараясь загнать их обратно. Наконец взор ее прояснился, и она облегченно вздохнула. В этот момент на крыше появился лорд Честерфилд.
Роджер издал раздраженное восклицание.
Барбара окинула взглядом придворных, в глазах которых разгорелось алчное любопытство.
Филип приблизился к ним, и Барбара, сделав шаг навстречу, протянула ему тонкую руку.
— Лорд Честерфилд, — произнесла она намеренно громко, — я бесконечно счастлива вновь видеть вас в Лондоне.
Филип оценивающе разглядывал Барбару, насмешливо прищурив глаза. Что ж, она стала еще красивее. Их руки встретились, и Барбара испытала смешанное чувство волнения и любопытства. Когда-то она млела от одного его прикосновения. Он был по-прежнему красив, и слабый огонек былой привязанности загорелся в ее душе.
Холодно поклонившись Филипу, Роджер распрощался с ними. Публика так откровенно пожирала их глазами и ехидно посмеивалась, что по спине Роджера забегали мурашки. Он будет последним идиотом, если останется и подольет масла в огонь этих сплетен. Барбара небрежно простилась с ним, все еще внимательно разглядывая Филипа. Она понятия не имела о том, что Роджер на днях должен был уехать во Францию и что сегодня, возможно, она видит своего мужа последний раз.
Прежде чем ступить на лестницу, Роджер обернулся. Барбара отобрала у Филипа берет и натянула его на свои пылающие кудри, чтобы защититься от солнца и ветра. Роджер бросил на нее долгий прощальный взгляд. Именно такой она запечатлеется в его душе: Барбара стоит вполоборота у ограждения и, прикрыв глаза от солнца, смеется вместе с Филипом.
Филип сказал, поддразнивая ее:
— Похоже, новая Англия вполне устраивает тебя!
Она пленительно улыбнулась.
— О, Филип, теперь я стала богатой и знаменитой! Я же говорила тебе, что этот день не за горами!
Филип восхищенно усмехнулся.
— Возможно, я недооценивал тебя. Я склонен думать, что твоя красота и энергия способна завоевать весь мир.
Барбара хотела остроумно ответить ему, но не смогла. Противоречивые чувства теснились в ее груди, а в голове вертелась лишь одна печальная мысль. «Я ничего не смогла добиться в этой жизни, — расстроенно думала она, — сначала ты, а потом и Карл отказался жениться на мне».
Казалось, сама судьба свела сегодня, в день въезда королевы в Лондон, на дворцовой крыше Роджера и Филипа. Толпа охотников за сплетнями неотрывно следила за Барбарой, и ей приходилось сдерживать свои рвущиеся наружу эмоции.
Барбаре вдруг стало ужасно жаль себя. Чем закончились все ее мечты и честолюбивые планы? Филип женился на другой, Катерина торжествует рядом с Карлом, въезжая в Лондон как законная королева. А она, как простая смертная, вынуждена смотреть на пышное зрелище с крыши. Волна унижения захлестнула ее. Она мечтала, что Филип увидит ее триумф, увидит, что сам король любит ее. И вот они встретились в толпе придворных! Она невольно всхлипнула и отвернулась.
Филип мягко коснулся ее руки. Его красивое тонкое лицо стало серьезным.
— Сегодня у тебя тяжелый день, Барбара.
Его участие окончательно добило Барбару, слезы брызнули из ее глаз. Повернувшись спиной к толпе, она смотрела на Темзу. Филип придвинулся к ней, ограждая ее от любопытных взглядов.
— Барбара! — с нежностью произнес он.
— Что? — по-детски обиженно спросила она, глотая слезы. Вдруг она почувствовала себя такой одинокой и всеми покинутой! Как мог Карл так унизить ее?
Проникновенный, глубокий голос Филипа, казалось, ласкал ее:
— Я могу скрасить твое одиночество сегодня. Может быть, вспомним старые времена?
