— Правду? Я всегда говорю тебе правду.
— Тогда скажи мне её теперь, — ответил Дерри. — Ты, в самом деле, считаешь, что можешь оставить Госпожу Фэйрфакс на острове, а сам гонять по всей Англии, шпионя и развлекаясь?
Пэн напряглась, стараясь расслышать ответ, но Морган, казалось, бормотал себе под нос. Потом он заговорил яснее.
— Мне не нравится сила моей потребности в ней, — потом наступила тишина, а потом он продолжил грустным голосом. — Я совсем не думал о других женщинах, и теперь она обвиняет меня в том, что я хочу их. Иисус, она просто выводит меня из себя своими сомнениями.
Дерри рассмеялся:
— Несмотря на весь твой опыт с женщинами, кажется, ты абсолютно слеп в отношении этой. Подумай. Она знает, какую власть ты имеешь над ней. Она знает о твоей репутации и о других женщинах. Можешь ли ты осуждать её за то, что она боится, что ты поддашься искушению? И ты ей не говорил, что больше не интересуешься Марией и Энн.
— Какое отношение Мария и Энн имеют к тому, что сегодня утром Пэн пыталась выйти замуж за Пондера Кутвелла! — Морган стал говорить ещё громче. — Я пытался сказать ей, что прощаю её, что я передумал.
— Как мило с твоей стороны, — ответил Дерри.
— Попридержи язык, — ответил Морган. — О, ладно, я пытался сказать ей, что был неправ, и мы, почему-то, не поняли друг друга. Она меня не послушала. Позже я был готов побить её, когда увидел, что она уезжает, вот так. Боже, Дерри, я хотел проткнуть своим клинком жирные кишки Кутвелла. Я хотел… Христос, Дерри… мой разум затуманился. Я никогда прежде не был так близок к убийству, даже с тобой.
— Почему?
— Что?
— Почему, Морган, и помни, ты обещал говорить правду.
Пэн схватилась за край двери и приложила свое ухо к ней, пока длилось молчание
— Черт тебя побери, потому что я люблю её. Я люблю её каждый безумный, испорченный, сумасбродный, упрямый дюйм. Иисус, я даже не знаю, как я мог подумать о том. чтобы оставить её. Посмотри, что она попыталась сделать тогда, когда я даже еще не отплыл.
— Тогда, почему ты ей не сказал?
Снова молчание. Пэн начала открывать дверь, но Кристиан помешал ей и покачал головой.
— Прекрасно, — сказал Дерри. — Я могу прочитать ответ у тебя на лице. Ты не сказал ей из-за Джона. И потому, что ты слишком горд, чтобы признать, что не устоял перед женщиной.
Пэн пришлось напрячься, чтобы услышать ответ Моргана.
— Хуже, — ответил он, — Я боялся.
Пэн услышала, как он вздохнул.
— Знаешь ли, как страшно быть настолько безумно влюблённым? Я думаю, что именно поэтому я подумал о том, чтобы жить вдали от неё, когда знал, я никогда не смогу этого сделать. Боже, Дерри, я люблю её. Знаешь ли ты, как я старался перестать? Знаешь ли ты, какую власть надо мной это дает ей?
— Разумеется, я знаю. Со мной и Тэей было точно также.
— Но…
— У меня ещё один вопрос, — продолжал Дерри. — Морган, мой дорогой, подозрительный брат, можешь ли ты представить, только честно, что госпожа Фэйрфакс, та госпожа Фэйрфакс, которая влюбилась в тебя в ту минуту, как тебя занесло на её остров, считаешь ли ты, что эта женщина могла бы когда-нибудь использовать твою любовь против тебя?
Пэн затаила дыхание, ожидая ответа. Её пальцы стали белым от того, насколько сильно она прижимала их к двери.
— Я никогда так об этом не думал, — признался Морган. Потом, казалось, он почувствовал облегчение. — Божье дыхание, Дерри, ты прав.
— Сейчас, — сказал Кристиан, и толкнул Пэн через дверной проем.
Она споткнулась и оказалась на виду, потом отступила назад к Кристиану, когда заметила, что Морган повернулся и посмотрел на них с удивлением. Потом он нахмурился.
— Черт побери, Кристиан, снова ты играешь в Бога.
Не обращая внимания на Моргана, Кристиан подошёл к Дерри и похлопал его по спине:
— Я голоден, друг мой. Давай найдем ту кухарку со странным именем?
— Вмешивающиеся ублюдки, — тихо пробормотал Морган.
Пэн вместе с Морганом смотрела, как эти двое удаляются вниз по лестнице, и закрывают дверь за собой. Когда дверь закрылась, Пэн постаралась смотреть куда угодно… только не на Моргана… на бойницы, на небо, на носки своих ботинок для верховой езды. Её взгляд упал на потёртость на коже.
— Пэн.
Она подпрыгнула от того, что голос Моргана прозвучал так близко. Он подошёл поближе, пока она пребывала в замешательстве. Покраснев, она сумела кивнуть, но не смогла заставить себя поднять голову.
— Пэн, вероятно, нас обманули для нашего же блага. Я… я слышал то, что ты сказала Кристиану.
Она посмотрела вверх, удивлённо, потом отступила от той нежности, которую увидела в его глазах.
— Пэн, Пэн, не бойся.
Она почувствовала, как его пальцы коснулись её подбородка, и попыталась отвернуться от него. Он остановил её, обняв рукой за плечи. Она услышала, как он глубоко вздохнул, как будто набираясь смелости для совершения отважного поступка.
— Я был не прав, — начал он. — Пэн?
Испугавшись, Пэн слушала свой дрожащий голос:
— К-как я могу тебе верить?
Она почувствовала, как ее руки натянулись. Морган упал на колени перед ней, держа её за руки.
— Я клянусь тебе, Пэн. Вероятно, я лгал сам себе. Я Тристан. Я считаю, да, я считаю, что я боялся признаться самому себе в этом. Я и Тристан, как и Морган, вероятно, даже больше. И, любовь моя, если это подарит мне твою любовь, я останусь Тристаном до Судного Дня и далее.
Услышав это, Пэн набралась смелости посмотреть на него. К её удивлению, Морган смотрел на неё с пониманием. Сразу же она поняла, что он боялся потерять её также, как она боялась потерять его. Неуверенная улыбка появилась у неё на губах.
Увидев это, Морган поднялся, и поднял её рывком так, что она потеряла опору под ногами.
— Пэн! — кричал он. — Пэн, Пэн, Пэн. Выходи за меня замуж, моя сумасбродная звёздочка.
Она вскрикнула, когда он закружил её. Потом он поставил её на землю, она зашаталась, испытывая головокружение, и снова упала в его объятия. Она сжал её так, что она задохнулась, потом усмехнулся и поцеловал её.
— О, Морган.
— Да, моя привлекательная сумасбродка.
— Те женщины.
— Какие женщины?
Она взяла его лицо в ладони:
— Я должна была послушать тебя, а не действовать сгоряча, но когда ты стал говорить о том, чтобы оставить меня здесь, я просто подумала, что это из-за тех женщин.
Морган повернул голову и поцеловал её в ладонь:
— Ты единственная женщина, которая стала для меня дороже собственной жизни.
— Я… я знаю, как я выгляжу в сравнении с теми удивительными леди при дворе, крапива среди лилий. — Пэн отступила и склонила голову. — Вот истинная причина, почему я была так ужасно расстроена. Видишь ли, ты такой замечательный, а я просто обычный старый башмак.
