– И вот тут-то, – Этторе повернулся к Санчо, – и выяснилось, насколько схожи люди и животные.
Гориллы пытались пользоваться оружием – камнями и палками. Они сбивались в стаи. Во главе каждой такой стаи стоял вождь. Он забирал себе лучших самок и убивал детенышей своих соперников. Самки-обезьяны нежно любили своих детенышей и, лаская их, напоминали странное гротескное изображение женщины, ласкающей младенца. У обезьян были самые разнообразные характеры; среди них попадались угрюмые, веселые, величественные, насмешливые.
Так же, как и люди, гориллы были невоздержанны в телесных сношениях. В сущности, они всегда готовы были совокупляться. Диана наблюдала, как вождь покрывал совсем юного самца-подростка.
В среде обезьян происходили настоящие драмы. Так, Диана наблюдала молодую самку, наделенную удивительно добрым характером. Эта горилла еще не достигла зрелости и не начала совокупляться. Однако она была очень внимательна к маленьким детенышам, помогала взрослым самкам нянчить их. Казалось, все члены стаи отвечали ей столь же доброжелательным отношением. Но вот она захворала. Вероятно, это был некий аналог человеческой чахотки. Бедняжка начала кашлять кровью. Она слабела день ото дня. Характер ее начал портиться. Она сделалась угрюмой и замкнутой. Остальные обезьяны, которые еще недавно были добры с ней, теперь отталкивали ее. Она отвечала им тем же недоброжелательством. Вспыхивали драки, из которых обессиленное животное, конечно, не могло выйти победительницей. В конце концов Диана взяла умирающую самку к себе. Вскоре та скончалась, угрюмая и злобная.
– Ну, чем не человеческая драма? – спросил Этторе.
– А где жила сама Диана? Как ей удавалось наблюдать за обезьянами? Дикие животные ведь пугливы и осторожны, – вмешалась Коринна.
– Она выстроила себе небольшой домик. Но часто и подолгу жила в джунглях, строя шалаши, передвигаясь вместе с гориллами. Обезьяны привыкли к ней. Она почти что приручила их. Конечно, для этого надо обладать недюжинным желанием и терпением, – пояснил Этторе.
– И мужеством, – задумчиво добавила Коринна.
– Но наблюдения Дианы, – вмешался Санчо, – по-моему, только доказывают, что люди произошли от животных. Вероятно, и у людей, и у обезьян – общие предки. Но люди прошли путь преображения до конца; в то время как обезьяны остановились где-то посередине, если так можно выразиться. Этим и объясняется большее сходство между человеком и гориллой, нежели между человеком и крокодилом.
– Кто знает, – я улыбнулась, – может еще найтись какая-нибудь наблюдательная Диана, записи которой докажут, что между людьми и крокодилами много общего.
– Меня очень тронул ваш рассказ о жизни Дианы, – обратилась Коринна к Этторе. – Она жива и сейчас? Где она?
– Она переселилась в Италию. Очень известна там. Живет она в Венеции. Но сын ее остался в Лондоне. Питер Айрленд не избрал карьеру ученого, он стал капитаном корабля и судовладельцем.
Некоторое время мы молчали, поглядывая на огоньки оплывающих свечей. Нами овладела какая-то истома. Мы, выслушав рассказ Этторе, словно бы сами прожили насыщенную жизнь Дианы. Этторе и Санчо уже не хотели продолжать свой философский спор.
Я почувствовала, что меня не удовлетворяет эта жизнь воображения, это соучастие чужой жизни. Мне захотелось действия, движения. Невольно я потянулась, раскинув руки. Коринна бросила на меня быстрый взгляд. Этторе встретил мой жест взглядом восхищенным, Санчо – добродушно-насмешливым взглядом человека, хорошо знающего тебя вместе со всеми твоими причудами и привычками.
– Вы были любовником Дианы? – спросила я Этторе.
– Нет, – ответил он с подчеркнутой любезностью, – не могу сказать, чтобы мне этого очень хотелось или, напротив, очень не хотелось, но если бы она высказала подобное желание, я бы охотно пошел ей навстречу.
– Однако она подобного желания не высказала, – я снова на миг раскинула руки. – Интересно, почему? Или у нее были другие любовники?
– Эмбер, – сказала Коринна, – скорее всего, у Дианы вовсе не было любовников. Ведь с телесной любовью она познакомилась в самых неблагоприятных обстоятельствах. Бедняжку, еще не достигшую зрелости, грубо изнасиловали. Что могло произойти после этого? Ведь она всего лишь испытала страшную телесную боль, в ней даже не пробудилась чувственность. Конечно, она возненавидела телесную любовь. К счастью, она влюбилась в Айрленда, и эта любовь примирила ее с чувственной стороной жизни. Но она развилась чувственно ровно настолько, чтобы верно и преданно любить лишь одного человека. Вся остальная ее энергия уходила на занятия наукой.
– Вы полагаете Диану недоразвитой женщиной? – с любопытством спросил Этторе.
– Все не могут развиваться одинаково, – Коринна пожала хрупкими плечиками. – Все мы в чем-то недоразвиты. Одни не способны любить многих, другие – предаться занятиям наукой, третьи – не умеют петь и танцевать. И самое странное, по-моему, это то, что в каждом из нас дремлют зачатки всех способностей и талантов. Кто знает, какими бы стали люди, если бы могли развить себя всесторонне. Но, должно быть, об этом нечего и мечтать.
– Ты – настоящий философ, Коринна! – воскликнул Санчо.
– Нет, нет, – она кокетливо прикрылась веером, – у меня просто хорошая учительница, – сложив веер, Коринна указала на меня, – моя сестра, ее светлость герцогиня Райвенспер.
– Хотел бы я знать, кто учил ее светлость герцогиню! – лукаво заметил Этторе.
– Жизнь, сеньор Биокка, жизнь, – с не меньшим лукавством откликнулся Санчо.
Нам вместе было очень хорошо и легко. Я чувствовала, что все мы желаем одного: завершить столь занимательный и приятный вечер определенным образом. Но непременно всем вместе, не расставаясь. Я быстро обменялась взглядом с Коринной, посмотрела на Этторе, улыбнулась Санчо. Пауза была столь многозначительна, что ее просто нельзя было не понять или истолковать неверно.
– Мой приятель Эдвардо Скола, – начал Этторе, – сам не Бог весть какой любовник и довольствуется собственной супругой. Но он собрал обширную коллекцию описаний различных любовных действий. Среди них есть одна довольно сложная позиция, которую он называет «полетом». В этом «полете» могут участвовать несколько мужчин и несколько женщин одновременно…
– Полетим! Полетим! – Коринна озорно вскочила и, пританцовывая, выбежала на середину ковра.
Я последовала за ней. Мужчины бросились за нами.
Все мы принялись бегать друг за другом и увертываться с хохотом.
Наконец, в любовном предвкушении, мы бросились друг на друга и клубком покатились по ковру, целуя друг друга и покусывая, срывая одежду и растрепывая волосы.
