– Следствие дуэли! – обронила она. Накануне опасного, но в то же время будоражащего приключения к ней наконец-то вернулся юмор. Необходимость действия была все же лучше унылого существования…
– Вас не узнать! – проговорила потрясенная результатом Эрмина.
– На это я и рассчитываю, – удовлетворенно кивнула Мария, прохаживаясь перед зеркалом. – Ну а теперь я говорю вам всем «до свидания». А вам двоим, Эрмине и Анне, «до встречи!».
Украсив себя бородкой и дополнив костюм черным кожаным поясом со шпагой и кинжалом, она надела на голову фетровую шляпу, украшенную неброским пером, натянула перчатки и покинула замок в сопровождении Эрмины, вооружившейся свечой, направляясь к боковой калитке, которую девушка должна была закрыть за нею.
Там она и обернулась к Эрмине в последний раз:
– Не целую тебя, чтобы не испачкать, считай, я все же это сделала. Не падай духом, Эрмина! Я тебе напишу…
С этими словами Мария направилась в полумрак парка со странным чувством освобождения, что было удивительно, поскольку над ее головой нависла серьезная опасность. Если ее узнают, она будет закована в кандалы, насильно доставлена в каменный мешок либо в Бастилию, либо в Венсен, или в другую тюрьму ждать приговора, уж несомненно беспощадного. В лучшем случае ее отвезут в далекую безымянную крепость, где и оставят навсегда в полном забвении. И как же это прекрасно – вновь почувствовать в себе ожившую энергию, быть молодой, полной планов, нашептываемых внутренним голосом, а может быть, еще и время для их свершения.
Невозмутимый, как всегда, Перан уже ждал ее в условленном месте с двумя лошадьми.
– Куда мы едем? – поинтересовался он.
– В Испанию… Если то будет угодно Богу!
Перан наспех перекрестился и придержал стремя, чтобы Марии легче было сесть в седло.
– Боишься? – насмешливо бросила она ему. Перан ответил лишь пожатием плеч и вскочил на свою лошадь. Выехав из парка, два всадника нырнули в ночь. Они скакали на юг…
Они скакали всю ночь и весь следующий день. В небольшом городишке Куэ близ Пуатье провели ночь, а на рассвете отправились дальше, до Рюффека. Остановились, выбившись из сил, на постоялом дворе «Зеленый дуб». Мария сразу погрузилась в сон, но проспала не больше двух часов. Поужинав, они снова пустились в путь. Скоро рассудительный Перан понял, что далеко им не уехать. И Мария, и ее лошадь были на последнем издыхании. Об этом Перан и сказал Марии, когда они остановились, чтобы немного передохнуть, на перекрестке двух дорог. Мария к тому же с тревогой обнаружила, что оставила на постоялом дворе бумаги епископа. Возвращаться означало потерять время, к тому же был риск оказаться схваченными, если бумаги уже обнаружили.
Перан увидел чуть поодаль проходившего по дороге крестьянина.
– Что за замок вон там? – обратился он к пожилому мужчине.
Прежде чем ответить, крестьянин с почтением снял шляпу:
– Это Вертюиль, мой господин, его светлости герцога де Ла Рошфуко, значит…
У Марии вырвался радостный крик: она спасена! Ей было точно известно, что Франсуа де Ла Рошфуко, герцог Марсияк, находится вместе с женой и матерью в своем замке. Он не откажет ей в помощи, однако совершенно невозможно заявиться к нему в таком виде. Достав письменные принадлежности, которые она всегда имела при себе, Мария набросала короткую записку с просьбой прислать за ней карету. Перан ненадолго оставил Марию, забрал с собой ее уставшую лошадь и отправился с посланием в замок.
Ответ последовал немедленно и превзошел ее ожидания: Ла Рошфуко выслал карету с четверкой лошадей, советовал без спешки и тревоги ехать в неподалеку расположенную принадлежавшую ему усадьбу де ла Терн и располагаться там как у себя дома, а вечером он приедет навестить ее.
Какое счастье ощутить покой в приветливом домике с террасой и видом на Шаренту! А возможность раздеться, помыться, наконец, спокойно выспаться? К тому же она признала в консьерже замка Поте одного из ее бывших слуг еще тех времен, когда она сама была герцогиней де Люин, который расплакался от радости, узнав ее. Мария обладала довольно редким даром располагать к себе слуг, неизменно будучи с ними доброй и великодушной.
Франсуа появился к ночи. С собой он привез запасы чистого белья – Перан успел рассказать ему, в какой спешке они уезжали, – что-то переодеться и, как заботливый любовник, флакон духов. Поужинали они вместе в комнате Марии и, разумеется, разделили огромное ложе. Радости любви вернули Марии силы и прежнюю уверенность. Откровенный циник и насмешник Франсуа умел быть и нежным. Он и теперь любил Марию, как никогда прежде, потому что она нуждалась в его защите.
Он попытался уговорить Марию остаться в ла Терне, уверяя, что здесь ей не грозит опасность, но она решительно отказалась.
– Уж не забыли ли вы, что здесь вы в ссылке? Это поставит в опасное положение вас и ваших близких, и потом, вы должны признать, что не сможете прийти мне на помощь к тому не подготовленным…
– Готов на невозможное! Я вас люблю, Мария…
– Придется позабыть и это, я не знаю, когда мы увидимся и увидимся ли мы когда-нибудь…
– Хочу в это верить! Не видеть вашей улыбки, ваших прекрасных глаз. – значит лишить жизнь ее очарования!
Однако пора было думать об отъезде: до испанской границы путь неблизкий. Более того, план проезда и рекомендательное письмо епископа д'Эшо, так опрометчиво забытые Марией, могли сыграть с ними злую шутку.
– Видите ли, – сказал Франсуа, – вам предстоит очутиться в краю провансальского диалекта. Ни вы, ни ваш слуга не говорите на нем, тогда как Поте, вы его, должно быть, и припомните, родился неподалеку от Байона. Он будет счастлив сопровождать вас. В этом ему поможет Тюилин, мой камердинер, он станет управлять каретой. Кроме того, я укажу вам несколько мест для пристанища: в Кондуре, к примеру, у одного из моих должников, затем, когда вы будете в Перигорде, в замке де Каюзак, с письмом, которое я вам дам, вы сможете обратиться к интенданту Мальбати, и он будет к вашим услугам. Страну басков, по-моему, лучше было бы объехать стороной и путешествовать под маской молодого вельможи, который едет на воды Баньер лечить раны, полученные на дуэли…
– Франсуа! – прошептала растроганная Мария. – Проживи я сто лет, я и тогда не забуду, что вы сделали для меня…
– Если в бегах был бы я, разве вы не сделали бы то же самое? Взамен пообещайте мне писать! Я хочу знать, что с вами станется.
– Обещаю, но только когда окажусь за пределами королевства. Надеюсь, это случится скоро…
Наутро Мария покидала ла Терн, и у нее щемило сердце. На несколько часов вновь обрела она бесценные блага: поддержку мужчины, его страсть, любовь. Трудно было с этим расставаться и снова почувствовать себя беспомощной и одинокой, но было бы верхом неблагодарности и эгоизма вместо признательности за помощь навлечь на Франсуа и его близких роковые последствия.
