Придя в себя, Элиза медленно сползла с колен Армана, а затем встала, торопливо надела панталоны и оправила измятое платье. Когда она повернулась к мужу, он уже успел подтянуть лосины и застегнуть ремень. Их взгляды скрестились, словно клинки в безмолвном поединке. И вдруг, к изумлению Элизы, лицо Армана как-то странно осунулось, и его ресницы задрожали, будто он с трудом сдерживал слезы. Прерывисто вздохнув, Элиза потянулась к нему, но он властным жестом остановил ее и, чуть пошатываясь, направился к двери.
– Не ходи за мной! – бросил он на ходу и, словно извиняясь за резкий тон, окинул ее мягким, почти умоляющим взглядом. – Не сейчас, девочка моя, пожалуйста, не сейчас, – хрипло проговорил он, распахивая дверь.
Оставшись в одиночестве, Элиза запустила руки в волосы и неспешно прошлась по комнате.
– Боже, помоги мне, – прошептала она, глядя перед собой невидящим взором. – Я больше не в силах жить без его любви!
– Можно войти?
Услышав из-за приоткрытой двери голос Армана, Элиза так поспешно вскочила с кресла, что едва не сбила с ног горничную, заканчивающую ее туалет. Распахнув двери, графиня с радостной улыбкой устремилась навстречу мужу, однако счастливый огонек в ее глазах быстр угас.
– Ты не надел маскарадного костюма! – воскликнула она, с беспокойством всматриваясь в его лицо. – Почему? Не хочешь ехать со мной?!
Виновато улыбнувшись, Лаваль сдержанно коснулся губами щеки жены и прошел в комнату.
– Мне придется остаться дома, дорогая. Жанетта немного разболелась, и я не решаюсь оставить ее одну.
– Но ведь днем с ней было все в порядке. Тогда я тоже не еду, – решительно заявила Элиза.
– Нет, нет, не стоит менять свои планы, – поспешно возразил Арман. – Ничего страшного не случилось, – объяснил он с успокаивающей улыбкой. – Обычное недомогание, а может, у нее просто режется новый зубик. Уверяю тебя, Элиза, нет никакой необходимости оставаться дома нам обоим. Я присмотрю за Жанной. А ты поезжай на маскарад и с удовольствием развлекись там. Ты ведь так долго готовилась к этому вечеру.
Лаваль судорожно сглотнул, чувствуя, как, вопреки его усилиям, учащается пульс. Сегодня его жена просто обворожительна. Белая туника без рукавов, с завышенной талией, сшитая на древнеримский манер, подчеркивает все достоинства ее гармонично сложенной фигуры. Голову Элизы венчают модный тюрбан из тонкого малинового шелка, украшенный белым страусовым пером. Обнаженные руки охватывают золотые браслеты в виде змеек с рубиновыми глазками.
– Ты собираешься ехать на бал без перчаток? – пробормотал Арман, чувствуя невольное возмущение при мысли, что десятки чужих мужчин будут смотреть на обнаженные плечи его жены.
– Но в Древнем Риме не носили перчаток! Впрочем, если ты возражаешь…
– Нет, что ты! Я спросил просто так.
Арман хмуро замолчал, начиная чувствовать себя глупо. Окинув мужа изучающим взглядом, Элиза с укоризной заметила:
– И все же будет лучше, если я тоже останусь дома. Жанетте нужны оба родителя, а не только отец.
– Ты права, – согласился Лаваль, – но только не сегодня. Я не хочу, чтобы ты лишилась своего любимого развлечения. Ты ведь не можешь жить без балов. Светская жизнь, толпа поклонников и всеобщее восхищение необходимы тебе, как воздух, я же это прекрасно знаю.
Отвернувшись, чтобы скрыть свое разочарование, Элиза незаметно вздохнула. «Мне не нужны светские развлечения и поклонники, мне нужен только ты»! – хотелось ей крикнуть ему в лицо, но она заставила себя сдержаться. Бессмысленно объяснять ему это. Человек верит лишь тому, во что желает верить.
– Хорошо, – уныло протянула она, – я поеду.
Заметив, как омрачилось лицо жены, Арман приблизился и ласково погладил ее по щеке.
– В самом деле, дорогая, не стоит так волноваться из-за легкого недомогания дочери. Я ведь остаюсь здесь! И потом, – прибавил он с улыбкой, – у тебя впервые за эти два месяца появится возможность пофлиртовать с кавалерами без присмотра мужа. Разве тебя не прельщает такая перспектива?
Резкий звук упавшего предмета заставил его порывисто обернуться. В дальнем углу комнаты Кларисса торопливо собирала в шкатулку рассыпавшиеся драгоценности госпожи. Заметив, что граф смотрит на нее, служанка недовольно поджала губы и с высоко поднятой головой проследовала к дверям.
– Господи, мой хозяин – неисправимый болван! – донесся до Лаваля ее возмущенный шепот.
Вспыхнув, Арман раздраженно топнул ногой. Не решаясь посмотреть в глаза жене, он рассеянно обвел глазами комнату и натолкнулся на ларец с украшениями. Переведя взгляд на полуобнаженную грудь Элизы, Лаваль решительно прокашлялся.
– Подожди меня тут, – с легким замешательством проговорил он, направляясь к дверям, – я сейчас вернусь.
Элиза кивнула, недоуменно пожав плечами. Ждать ей пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как Арман вернулся, держа в руках малиновую бархатную коробочку. Сердце Элизы высоко подпрыгнуло в груди, дыхание сделалось учащенным.
«Неужели»? – с волнением подумала графиня. Она уже перестала надеяться, что Арман когда-нибудь сделает ей подарок. Но его поблескивающие глаза и необычная робость поведения не оставляли никаких сомнений.
– Я хотел бы, – начал Лаваль, смущенно покашливая, – подарить тебе одну небольшую безделушку. Вообще-то мне следовало сделать это еще в день свадьбы, но я как-то забыл об этом, – внезапно солгал он, не решаясь сказать, что просто не мог набраться смелости, чтобы вручить жене свой подарок. – Надеюсь, тебе хоть немного понравится.
Радостно всплеснув руками, Элиза взяла из его рук коробочку и нетерпеливо раскрыла футляр. Из ее груди вырвался счастливый стон, глаза возбужденно заблестели. На белом бархате футляра покоился потрясающе красивый рубиновый кулон в обрамлении сверкающих бриллиантов. Малиновые грани самоцвета искрились в свете люстры, отбрасывая на бархат десятки рубиновых лучиков, и от этого камень казался живым и теплым, как огромная капля крови.
Приподняв кулон за филигранную золотую цепочку, Элиза с нежной улыбкой протянула его Арману и вытянула шею, предлагая надеть на нее драгоценность. Пальцы Лаваля дрогнули, коснувшись теплой кожи жены, и, не удержавшись, он трепетно коснулся губами ямочки над ее ключицей. По телу Элизы пробежала легкая дрожь, с ее губ слетел столь сладостный стон, что Арман с трудом поборол искушение тут же заключить жену в объятия. Опасаясь повредить хрупкую драгоценность, Лаваль отступил на шаг и осторожно застегнул кулон на шее Элизы. Улыбнувшись ему, она подбежала к зеркалу, с восторгом взглянула на свое отражение и вернулась назад.
