Затушив сигару, Лаваль вышел из комнаты и быстро направился в детскую. Нужно уложить Жанетту спать и ехать за Элизой в особняк барона де Конфлана. Они слишком долго скрывали друг от друга свои истинные чувства. И виноват в этом, прежде всего, он сам. Поэтому должен первым выложить свои карты на стол и честно признаться Элизе, что любит ее так же сильно, как раньше, и безумно сожалеет о потерянных днях.
В переполненной бальной зале было душно и жарко, несмотря на то, что за окнами крепчал декабрьский мороз. Из-за шумных разговоров гостей в пестрых маскарадных костюмах почти не было слышно музыки. Протанцевав несколько танцев со своими новыми поклонниками, Элиза поднялась на невысокий балкончик и попыталась отыскать в толпе Каролину. Эмоции душили ее. Ей хотелось немедленно поделиться с подругой своим горем, выплеснуть скопившуюся в сердце боль. Но ни Каролины, ни Лектура нигде не было видно. Возможно, они и находились где-то поблизости, но под масками узнать их было невозможно.
Досадливо поморщившись, Элиза поправила черную бархатную полумаску. Меньше всего ей сейчас хотелось веселиться и отвечать на заигрывания кавалеров. Но уехать домой она тоже не могла, по крайней мере, до полуночи, пока Арман не уляжется спать. Внутри у нее все кипело от гнева и обиды. Последняя выходка Армана переполнила чашу ее терпения, и она не желала даже видеть его. Бессмысленно было дальше обманывать себя: ее возвращение во Францию было огромной ошибкой, которая принесла ей только страдания. Даже то, что Жанетта получила заботливого и нежного отца, не успокаивало ее больше.
Обреченно вздохнув, Элиза спустилась вниз и выбралась из шумного зала. Она уже не в первый раз была в особняке де Конфлана и знала, что в конце длинной анфилады парадных покоев находится зимний сад. Возможно, там сейчас никого нет, и она сможет побыть в одиночестве. А позже незаметно покинет особняк и уедет домой.
Оказавшись у застекленных дверей оранжереи, Элиза прислушалась, не доносится ли из-за зарослей тропических растений перешептываний какой-нибудь влюбленной парочки. Но все было тихо. Приоткрыв двери, графиня проскользнула в зимний сад. Здесь было темно, только подсвеченный фонтан в виде миниатюрного водопада нарушал прохладный покой.
Проследовав к фонтану, Элиза сняла тесную полумаску, намочила руки и протерла вспотевшее лицо. Желание разразиться слезами было так огромно, что она непроизвольно поискала взглядом скамейку, на которую можно было упасть. И внезапно застыла на месте с перекошенным от испуга лицом. В нескольких шагах от нее стоял мужчина в черном костюме сатаны и со странной, зловещей улыбкой следил за ее движениями. Лицо незнакомца было скрыто под полумаской, но глаза так неистово поблескивали в полумраке оранжереи, что по телу Элизы пробежала дрожь.
– Кто вы? – резко спросила она, отступая на шаг. – Почему позволяете себе шпионить за женщиной? Я понимаю, что маскарады допускают некоторые вольности, но не до такой же степени!
Смерив наглеца возмущенным взглядом, Элиза попыталась обойти его, но он быстро шагнул в ее сторону, загораживая проход к дверям. Прикинув расстояние до выхода, молодая женщина почувствовала себя близкой к панике. Узкая ковровая дорожка петляла между зарослей экзотических растений, создавая массу препятствий для успешного бегства. Заметив растерянность Элизы, мужчина издевательски рассмеялся и рывком сбросил полумаску. Из ее горла вырвался сдавленный стон. Перед ней стоял Марсель де Грамон, о котором она уже и думать забыла за своими новыми заботами.
– Что, не ожидали увидеть меня еще раз? – вкрадчиво спросил де Грамон, медленно наступая на Элизу. – Ах, моя прекрасная мадам Лаваль, какая у вас короткая память! Я ведь обещал, что заберу вас и свою дочь, а я всегда держу свое слово.
– Проклятый ублюдок, – прошипела Элиза, с ненавистью глядя в его глаза. – Ты никак не можешь оставить меня в покое. Убирайтесь, де Грамон! – сказала она, повысив голос. – Вам нечего ждать от меня, кроме ненависти и презрения. А что касается моей дочери… Слава небесам, я родила ее не от вас!
Он снова рассмеялся, покачивая головой.
– Да, – мрачно процедил он, – я знаю. Отец твоего ребенка – этот безродный выскочка Лаваль, за которого ты вышла замуж. Достаточно было одного раза взглянуть на девчонку, чтобы отбросить все сомнения. Дьявол! – воскликнул маркиз, яростно топая ногами. – Я едва сдержался, чтобы не задушить этого выродка. А может быть, я и сделал бы это, если бы мне не помешала твоя служанка. Эта дрянь так развопилась, что, наверное, перебудила весь дом. Но я еще поквитаюсь с ней за это.
– Так ты проник в мой дом! – Элиза почувствовала, как по ее спине заструился холодный пот. – Грязный подонок! Как ты посмел смотреть на мою дочь своим поганым взором?!
– Я не только смотрел на нее. Я брал ее на руки, тормошил и рассматривал со всех сторон, не в силах поверить, что ты так ловко провела меня. Я забрал ее с собой. Твоя дочь у меня, Элиза. И если ты не согласишься сейчас пойти со мной, ты ее больше никогда не увидишь.
Приглушенно вскрикнув, Элиза в ужасе схватилась руками за лицо. Де Грамон выжидающе смотрел на нее, не двигаясь с места. По его глазам было невозможно что-то прочесть. Он выглядел почти спокойным и очень уверенным. Боже, неужели он не блефовал?
– К..как выглядит детская комната в моем доме? – пробормотала Элиза, всматриваясь расширенными от ужаса глазами в его лицо. – Опиши ее, негодяй, чтобы я поверила тебе.
– Нежно-розовые обои с бежевыми цветочками, кремовые занавески на окнах и колыбельке, пышный персидский ковер, – не сводя с нее взгляда, перечислял де Грамон. – Что? Все еще недостаточно? Тебя убедит, если я скажу, что постелька твоей дочери была расшита розовой гладью? Или что на ней был чепчик с валансьенскими кружевами и голубое фланелевое платьице? Или мне рассказать тебе, как она вопила и выворачивалась из моих рук, когда я нес ее в карету? – прибавил он злобным шепотом.
Из горла Элизы вырвался сдавленный крик, перед глазами поплыли темные круги. Не помня себя, она бросилась к де Грамону и вцепилась ногтями ему в лицо. От неожиданной боли маркиз взвыл. Громко чертыхаясь, он с большим усилием оторвал от себя разъяренную женщину и резким движением отбросил ее назад. От сильного толчка Элиза не удержала равновесия и, зацепившись за кадку с пальмой, полетела на пол. Словно коршун, де Грамон проворно бросился к ней, быстро перевернул ее на спину и придавил к полу своим телом.
– Ах ты, упрямая сучка! – прорычал он, пытаясь поймать ее руки. – Вздумала шутить со мной, да? Ничего у тебя не выйдет. Я уже однажды доказал тебе, что способен взять то, что хочу. И сейчас ты получишь новое подтверждение этому. Я снова возьму тебя, как и в прошлый раз.
