– Полагаю, – сказала она, глядя на Дэвида, – ты хочешь получить мои дневники и рисунки? Но здесь их нет. Они в таком месте, где ты ни когда их не найдешь.
– Еще одна недурная попытка, – ответил тот, – но повторяю: я все слышал. Ничего важного в твоем дневнике нет, и я знаю, что у тебя нет и моего портрета, иначе ты узнала бы меня при первой же нашей встрече.
– Маркус, – спросила она, не оборачиваясь, – почему твой двоюродный брат хочет убить нас?
– Это нам еще предстоит узнать, – ответил Маркус.
– Я так боялся, что вы узнаете это раньше времени. Потому и распустил слух об испанской вендетте. Я хотел, чтобы ты, Маркус, терялся в догадках.
– Это тебе удалось, – сказал Маркус. – Но ты не ответил на вопрос Катрин.
– Потому что я – твой наследник, вот почему, – со злорадной ухмылкой сказал Дэвид.
Маркус, онемев, смотрел на него. Потом воскликнул:
– Что за нелепость!
– Не ожидал, да? Я сам невероятно удивился, когда узнал об этом. Мой отец похвалялся этим, когда я был мальчишкой, но я не верил ему. Но после его смерти нашел бумаги и письма, которые могут доказать мое право на наследство.
– Что за письма?
– Письма твоего отца моему. Должен поблагодарить вас за содержательный вечер. – Он по смотрел на Катрин. – Знаешь, а тебе ничего не угрожало, пока ты не написала статью о лагере Эль Гранде.
Кто тебе сказал, что это она написала ее? – возразил Маркус.
– Никто мне не сказал, сам догадался. О, я знал о Катрин Кортни, знал, что ты встречаешься с ней, Маркус. Но только после того, как появилась статья в «Джорнэл», понял, что она и Каталина – это одно лицо. В лагере Эль Гранде не было никакой англичанки, если только она не прикидывалась испанкой. А в Ротеме, когда я внимательно присмотрелся к Каталине, мне показались странными ее белая кожа и голубые глаза. Я даже сказал ей об этом, и она ответила, что ими ее наградил британский предок. Все сошлось у меня в голове, когда я прочитал статью. Каталина должна была быть той англичанкой, что воевала в отряде Эль Гранде, и от нее нужно было избавляться.
– Так это ты разбил масляную лампу на лестнице в башне! – взорвалась Катрин.
Он кивнул:
– Я думал, ты беременна. После стольких усилий не хотелось, чтобы все пошло насмарку из-за того, что ты родила бы Маркусу наследника.
– Я не была беременна.
– Для меня оказалось неприятной неожиданностью твое возвращение в Испанию. Но ведь ты никуда не уезжала? Ты жила здесь, в Хэмпстеде. Когда я первый раз выследил Маркуса здесь, я не знал, что и думать о рыжеволосой англичанке, так похожей лицом на Каталину. Я решил, что ты его любовница, и он выбрал тебя из-за сходства с Каталиной.
– А, так это был ты! – воскликнула она. – На Хэмпстедской пустоши, когда я гуляла с Эмили. Ты следил за мной!
– Должен же я был узнать, кто ты и откуда взялась. Теперь я знаю о тебе, возможно, больше, чем Маркус. Он поступил очень мудро, спрятав тебя, но совершил непростительную глупость, по зволив тебе написать статью об Испании. Я узнал все, что было нужно. Ты – жена Маркуса. Нет смысла отрицать это. Когда сегодня я услышал твой разговор с Эль Гранде, мои сомнения окончательно рассеялись. Но это не имеет никакого значения. Ты слишком много знаешь.
– Это ты стрелял в Маркуса в Гайд-парке и на Пэлл-Мэлл?
– Я.
– И ты поджидал меня в засаде ночью после вечеринки у Эмили?
– О нет. Тогда я не знал, что ты Каталина. Я поджидал Маркуса и убил бы его, не появись ты.
– Зато ты едва не убил меня у дверей дома миссис Спенсер! – сказал Маркус.
– Пэлл-Мэлл очень подходящее место для этого, – ухмыльнулся Дэвид. – Так хорошо освещена, столько народу, карет.
– Но ты промахнулся, – не удержался Маркус.
Ухмылка сползла с лица Дэвида.
– На сей раз не промахнусь, не надейся.
Катрин догадалась, что Дэвид считает, будто Эль Гранде отъехал достаточно далеко и не услышит звук выстрела – двух выстрелов, и поэтому намерен ускорить развязку. Она еще немного придвинулась к нему.
– Можешь удовлетворить мое любопытство, Дэвид? Зачем нужно было убивать всех англичан, бывших с тобой в лагере Эль Гранде?
– А тебе еще не понятно?
– Боюсь, что не очень. Мы не могли этого разгадать, слишком оказалось сложным для нас.
Дэвид так и светился самодовольством.
– Маркус почти разгадал, когда сказал, что Эль Гранде что-то задумал, и поэтому убивает вся кого, кто может узнать его. В одном Маркус ошибся: он считал, что у Эль Гранде есть для этого причина. Но причина была только у меня.
– Ну да, – сказал Маркус, – и эта причина – наследство. Если ты сказал правду, то, избавившись от меня, ты получаешь графский титул. Но это не объясняет, почему ты убил всех моих товарищей.
Дэвид прищелкнул языком.
– Подумай хорошенько, Маркус. Я ведь сказал, что не был настоящим солдатом. Я снял мундир с убитого англичанина как раз перед тем, как Эль Гранде «спас» меня. Стрелок не выдал меня только потому, что я шантажировал его. Он и твои друзья должны были умереть, потому что видели мое лицо. Мы все ютились вместе. Я вынужден был лгать, скрывать свое имя. Пока я не избавился от них, я не осмеливался появиться в Лондоне под собственным именем. Сначала я должен был убить их, чтобы можно было вновь стать Дэвидом Литтоном, а по том и тебя, чтобы титул перешел ко мне.
– Ты убил Фредди Барнса, – с едва сдерживаемым гневом сказал Маркус. – И всех остальных.
Дэвид улыбнулся каким-то своим мыслям.
– Ах да, Фредди. Это долгая история, не хочу утомлять вас подробностями. Скажем так: твой друг Фредди оказался в одном месте, где я никак не ожидал встретить твоих друзей. Я что-то наплел ему, и мы в конце концов подружились.
Катрин, чтобы отвлечь Дэвида, продолжила задавать вопросы:
– Ну а партизаны? Они ведь видели тебя и могут узнать!
– Их нет в Англии, дорогая моя Каталина, а я не собираюсь ехать в Испанию.
– А как же Эль Гранде?
– Вряд ли мы когда-нибудь с ним встретимся…
В этот миг Маркус прыгнул вперед, и Дэвид Литтон выстрелил из пистолета, что был в его левой руке.
Маркус словно наткнулся на невидимую преграду и упал на пол. Прежде чем дым от выстрела рассеялся, Катрин бросилась на Дэвида, пытаясь вырвать у него другой пистолет. Дэвид стряхнул ее с себя, и тут она услышала стон и увидела, что Маркус поднялся. Дэвид снова прицелился в него. В отчаянии Катрин схватила со стола нож для разрезания бумаги и что есть сил ударила Дэвида.
Тот коротко охнул и осел на пол. Катрин в ужасе закричала. Нож торчал из груди Дэвида, чуть ниже ключицы. Она ранила его, но не смертельно. Хотя лицо его было искажено болью, а на сюртуке расплывалось кровавое пятно, он не выпустил из руки пистолета.
