— Как видно, ты и Верджил схватили самого безобидного. А вот эта Аркендейл чуть не выцарапала мне глаза, а беднягу Лонг-Хэнка треснула по голове ридикюлем. У него до сих пор голова болит. А язык у нее что у базарной торговки.
Итак, все надежды на то, что Гамильтон успеет спасти Шарлотту, рухнули, подумал Бакстер.
Должно быть, мы переборщили с этим дымом, — беспокойно заметил' первый страж. — Сент-Ивс никак в себя не придет.
— Хорошо еще, что ты его не прикончил этим гадким запахом. Магу бы это не понравилось. Он хочет сам довершить начатое.
Собеседники на какое-то время замолчали, потом второй, понизив голос, спросил:
— А тебе не кажется, что он чертовски странный?
— Кто? Сент-Ивс? Я слышал, он всегда был немного не в себе.
— Да не Сент-Ивс, дурачина, а колдун.
Первый стражник тихонько захихикал.
— Держу пари, он тоже не в себе. Но хорошо платит. — Он подошел к двери, гулко стуча сапогами по каменному полу. — Пойду в кухню, поищу что-нибудь поесть. Дерни за этот чертов шнурок от звонка, когда Сент-Ивс очнется.
— Маг сказал, чтобы я ему первому сообщил об этом. Ты же знаешь, он не любит, когда его приказы не исполняют в точности.
— Проклятый колдун и проклятый звонок.
— Принеси мне пирожок с ветчиной, — прокричал вдогонку своему приятелю тот, кто остался караулить Сент-Ивса. — И эля не забудь захватить. Малый, похоже, не скоро очнется.
Первый стражник что-то пробурчал в ответ, шаги его протопали по коридору, и наступила тишина.
Бакстер мысленно взвесил ситуацию. Это было похоже на лабораторный эксперимент. Смесь из взрывчатых веществ налили в колбу и поставили на огонь. Но в данном случае он был не сторонним наблюдателем, делающим пометки в тетради, а одним из химических компонентов в смеси.
Они обыскали его, прежде чем затащить в карету. Один из них вынул у него нож из кармана. Бакстер с облегчением обнаружил, что очки все еще при нем — он чувствовал дужки за ушами.
К счастью, во время переезда он был предоставлен сам себе — его похитители решили, что их жертва, связанная и одурманенная дымом, не доставит им хлопот, и перебрались из темной кареты на козлы к кучеру, захватив с собой пинту джина.
Бакстер попытался освободиться от своих пут. Ему пришлось разбить линзу от часов, чтобы получить острый срез. Самодельный нож оказался на диво эффективным. Разбойник, который втащил Сент-Ивса на ступеньки крыльца несколько минут спустя, не заметил, что у него на запястьях почти все веревки перерезаны.
Он еще некоторое время оставался неподвижным, прикидывая различные варианты, возможности и непредвиденные случайности.
Как в любом серьезном эксперименте, все нужно поставить на огонь. И как при любом опыте, существует опасность взрыва.
Бакстер пошевелился, застонал и открыл глаза.
Невысокий, крепко сбитый мужчина, небрежно развалившийся на стуле, вскочил на ноги. За поясом у него торчал огромный пистолет. Он ухмыльнулся Бакстеру, обнажив щербатый рот.
— Ну вот и славненько. Решил проснуться наконец? — Стражник остановился рядом. — Пора, пора. Колдун тебя ждет не дождется. Сказал, чтобы я ему позвонил, когда ты глаза откроешь. Так я сейчас и сделаю.
— Подожди-ка минуту. — Бакстер резко ударил каблуком сапога ему под колено.
Грузный детина охнул от боли, пошатнулся и схватился за пистолет.
— Ах ты, упрямый глупец. Тебе это даром не пройдет.
Бакстер одним движением разорвал оставшиеся веревки на запястьях и вскочил с пола.
Стражник вытаращил глаза, увидев, что руки у него свободны. Он бросился в сторону, но нога подвернулась, и Бакстер навалился на него, ударив кулаком в челюсть.
Пистолет выпал из рук стражника. Бакстер подхватил его с пола, взвел курок и поднялся на ноги, направив дуло стражнику ниже пояса.
— Я стрелок никудышный, но это достаточная мишень.
Стражник заморгал глазами — вид у него был обескураженный.
— Колдун говорил, что ты будешь вялым после того, как очнешься.
— Он ошибался, — спокойно произнес Бакстер. — А теперь рассказывай, что это у вас за сигнальный звонок.
Шарлотта отчаянно дергала веревку, которая опутывала ее запястья. Она была привязана к столбику широкой темно-красной кровати с пологом. Она сражалась с неподатливым узлом с того момента, как похитители оставили ее в комнате одну.
Длина веревки давала ей некоторую свободу движений, но узел был крепкий. Выпрямившись, она могла поднять руки до уровня бархатных кистей полога, но не более.
Кровать была огромная, массивная. Четыре столбика в виде фигурок мифических животных поддерживали полог. Змеи, драконы и грифоны были так искусно вырезаны, что, казалось, срослись с деревом.
Она оглядела комнату с каменными стенами и нашла, что кровать подходит к ее стилю. Толстый черный с красным ковер покрывал каменный пол.
Камин был сделан из черного гранита. Алые портьеры, украшенные черными шелковыми кистями, свисали с окон, тяжелыми складками ниспадая на пол.
Вся обстановка была выдержана в черных и красных тонах. Шарлотта вспомнила гостиную Джулианы, в которой та гадала клиентам. Черный и красный — цвета магии.
Она бросила взгляд на прикроватный столик. На нем стояла свеча. Один из негодяев, похитивших ее, отобрал у нее ридикюль, когда она стукнула им его сообщника по голове. Непонятно, куда они дели ридикюль, а вместе с ним маленький пистолет, который там находился.
Девушка посмотрела на свечу в черном подсвечнике. Интересно, сколько потребуется держать руку над тоненьким пламенем, чтобы оно прожгло толстую веревку у нее на запястьях? Бакстер наверняка знает ответ на этот вопрос.
Дверь отворилась.
Шарлотта обернулась, в глубине души надеясь, что сейчас увидит Бакстера. Из обрывков разговора между ее стражниками она заключила, что его тоже похитили.
Когда же она увидела стоявшего в дверях человека, внутри у нее все сжалось.
На нем не было черного домино, и тени больше не скрывали лица, как в их первую встречу пять лет назад. Но леденящий холод исходил от него по-прежнему. Ей стало странно, как она сразу не узнала его, когда он подошел к ней во время бала.
Она очутилась лицом к лицу со страшным незнакомцем из ее кошмарных снов.
Теперь она видела его истинную сущность, скрытую за внешностью потрясающей мужской красоты. Черные волосы вились над высоким лбом. Тонкий прямой нос и четкие скулы носили на себе печать аристократизма. Он был одет по последнему слову моды. Белоснежный галстук повязан изящным замысловатым узлом, сюртук, панталоны, сапоги все сидело на нем идеально. Ростом высок, хорошо сложен. Одежду носил с изящной небрежностью, словно был рожден для подобной роскоши.
