Девушка с характером (СИ) - Якобс Анне

– Luise Hofgartner, peintre allemande, et son fiancé, M. Jakob Burkard.

Мари перечитала надпись, и буквы заплясали у нее перед глазами. Китти что-то взволнованно говорила, но смысл сказанного до Мари доходил не до конца.

– Только подумай, Мари. Мы с Жераром увидели в одном маленьком магазине рисунок – где, я даже не вспомню сейчас, может, в Сен-Жермен или еще где. Так вот, на том рисунке углем была изображена девушка – кажется, Флора, богиня весны. Мне понравилось, мы зашли узнать имя художника и цену. Каково же было мое изумление, когда я услышала немецкое – твое – имя. То есть вы еще и родственники. И неудивительно – ведь ты так талантлива, Мари.

– Что означают эти французские слова, Китти?

Китти прервала свой монолог и взяла в руки карточку.

– Это значит: «Немецкая художница Луиза Хофгартнер и ее жених месье Якоб Буркард».

– Жених? Ты уверена, что так переводится?

– Абсолютно. Мне Жерар перевел, а французским и немецким он владеет одинаково хорошо. В том магазине много ее картин, торговец сказал, что она была большая художница и работала как одержимая, но потом уехала в Германию, и с тех пор след ее потерялся. Он так воодушевленно рассказывал, что мы сразу купили рисунок и получили в подарок эту фотографию. Бог мой, эти двое такие счастливые, правда?

Отрицать было бы глупо. Иначе они не держались бы за руки. В Париже. Мари снова взяла в руки фотографию и в поблекших формах и линиях попыталась рассмотреть какие-то детали. Улыбку. Кольца на руках. Платье матери показалось Мари необыкновенно модным для того времени, а шнуровки не было из-за возможной беременности.

– Вы спросили, когда сделана фотография?

– Нет, не подумали, – покачала головой Китти. – Но она очень старая. И кстати, мы нашли еще больше ее фотографий. Три из них в галерее Канвайлера, еще одну я увидела в магазинчике на набережной Сены. Но этот ужасный скряга Жерар отказался их купить. Можешь себе представить? И еще утверждает, что любит меня…

– Рисунок, – тихо сказала Мари, и ее голос дрогнул. – Рисунок у тебя?

Китти не ответила. Потому что в это самое мгновение, подняв голову, она вдруг застыла и уставилась на распахнутую дверь. В проеме показались Пауль и Альфонс.

– Ты обманула меня! – прошептала Китти. – Ах ты, змея подколодная!

41

Более неподходящего момента для их появления трудно было себе представить. О чем они только думали? Разве они не договаривались ждать вестей от Мари в кафе возле метро?

В ответ на вопросительный взгляд Мари Пауль только беспомощно пожал плечами. Альфонс был настолько опьянен появлением Китти, что не заметил недовольства Мари. С лицом, с каким после длинных зимних месяцев встречают первое весеннее солнце, он зашагал к столу, где сидели дамы.

– Сударыня! Какой замечательный день. Я бесконечно рад видеть вас!

Китти с недобрым прищуром посмотрела на Альфонса, а на своего брата – почти враждебно.

– Какая чудесная случайная встреча! – язвительно заметила она. – Идешь по бульвару Клиши, ни о чем не подозреваешь и тут вдруг видишь в кафе свою младшую сестру.

– Так все и было! – простодушно воскликнул Альфонс. – Надеюсь, мы не помешаем дамам.

– Не волнуйтесь! – ехидно посмотрела на него Китти. – Мы тут обедаем и немножко болтаем. О чем обычно болтают женщины. Об интимной жизни. Но садитесь, интимная атмосфера все равно уже нарушена. Не так ли, Мари?

– Не знаю, что вы имеете в виду, фрейлейн Катарина, – растерянно ответила Мари. В сложившейся ситуации было лучше не обращаться к Китти на «ты».

– Отлично знаешь, лгунья!

Тут вмешался Пауль, чувствуя свою вину. Не надо было поддаваться на уговоры Альфонса. Тем самым они подставили Мари.

– Китти, у тебя нет оснований обвинять Мари! – раздраженно проговорил Пауль. – Посмотри-ка лучше на себя. Кто обманывал нас, а потом сбежал под покровом ночи?

– Ох, Поль, – с издевкой прошептала Китти. – Я так и знала, что они запрягут тебя. Но если ты думаешь, что я поеду с вами в Аугсбург, ты ошибаешься. Лучше я отправлюсь в ад!

– Погодите-погодите! – воскликнул Альфонс и примирительно замахал руками. – Мы же не хотим перессориться, друзья. Кто тут говорит об Аугсбурге? Давайте радоваться тому, что мы в Париже. В городе любви и искусства.

В ответ на эту вдохновляющую речь повисло молчание. Китти нахмурившись разглядывала Альфонса, не понимая, серьезно он говорит или как всегда вторит ей. Пауль и Мари обменялись недоуменными взглядами.

– Ce sont des amis? [34] – не поняв ни слова, спросила Соланж, молча наблюдавшая за этим выступлением.

– Mon frère Paul et son ami Alphonse… [35]

В ответ Соланж вызвалась принести два стула для господ, но Китти с благодарностью отказалась.

– У меня что-то пропал аппетит, – объяснила она и встала. – Мари, можешь есть мое порцию, ты наверняка голодна после долгой дороги. А мне теперь нужен свежий воздух.

– Смешно убегать, Китти, – рассердился Пауль. – Мы из-за тебя бросили все и приехали, потому что беспокоились.

– И напрасно!

Надменный тон Китти вывел Пауля из себя. Еще в Аугсбурге он высказывал желание перекинуть младшую сестренку через колено. А уж в этот момент он с удовольствием надрал бы ей задницу.

– Послушайте-ка, фрейлейн, – сдержанно начал он, чтобы не привлекать всеобщего внимания. – Мать заболела от тоски по тебе, а тебе все равно? Тебя не интересует, что у отца тоже дела так себе, что Элизабет страдает от твоего эгоизма, что семья благодаря тебе стала посмешищем для всего города. Подумала бы только своей глупой головой…

Китти протиснулась мимо Мари, чтобы побыстрее покинуть кафе. Она была близка к тому, чтобы расплакаться, но никогда бы не призналась в этом.

– Тебе надо было в пасторы идти, Пауль. Абрахам а Санта-Клара с крючковатым носом и капюшоном на голове. Тебе пошло бы…

– Фрейлейн Катарина, пожалуйста! – крикнула Мари. – Вы просто так не уйдете. Давайте поговорим спокойно…

Китти втянула воздух, готовясь ответить Мари метко и, без сомнения, едко, но тут у нее на пути встал Альфонс. Перед столь внушительным препятствием она остановилась в нерешительности и замолчала.

– Дорогая фрейлейн Катарина, – мягко начал он. – Немного пройтись – прекрасная идея. Я тоже не голоден…

«Если до сего момента Альфонс не лгал, теперь он сделал это», – подумала Мари.

– Я бы сходил в какую-нибудь галерею. Вы ведь знаете, я увлекаюсь коллекционированием современного искусства.

Левая бровь Китти поднялась, о его страсти к коллекционированию ей ничего не было известно. Кое-какие картины в доме Бройеров имелись, но приобрели их не из любви к искусству, а как способ вложить деньги.

– Нуу, – протянула Китти. – Кубисты, как их тут сейчас называют, распродаются за бесценок. Но через несколько лет за них будут давать большие деньги.

Альфонс улыбнулся ей блаженной улыбкой. У Мари не укладывалось в голове, как быстро этот здоровяк, этот неловкий влюбленный юноша превратился в искусного соблазнителя.

– Если бы кто-нибудь вроде вас, дорогая фрейлейн Катарина, помог мне в моих приобретениях советом и художественным чутьем, то я, верно, избежал бы многих ошибок. Не знаете ли вы здесь поблизости галерею, куда мы могли бы пойти?

– Галерея Канвайлера на рю Виньон. Но туда порядочно идти.

– Мы возьмем такси, фрейлейн Катарина. Или поедем на метро. Всего-то три-четыре остановки, если я правильно помню.

Китти смотрела на него с изумлением. Он ориентировался в Париже. Кто бы мог подумать?! Этот скучный парень не так прост, как она себе представляла.

– Насчет метро хорошая идея! Я люблю эти станции. Некоторые напоминают подземные замки…

– Могу ли я вас проводить? – спросил он и с надеждой поклонился.

– Если вы готовы посадить себе на шею эгоистичную, неблагодарную персону вроде меня, – я в вашем распоряжении.