– Ты прав, Норт. Абсолютно прав. Я поговорю с этим молодым идиотом. А что же насчет денег, а? Что?
– Взять из цивильного листа.[7] Другого выхода нет. Король вздохнул с облегчением.
– Тринадцать тысяч фунтов! – пробормотал он. – Но, как ты сказал, Норт, другого выхода нет.
Казалось, сам воздух был пропитан семейными скандалами, потому что по странной причуде рока за одним скандалом сразу же последовал другой.
Из Дании пришли очень тревожные новости. Прочитав письма, король едва поверил им. Он тут же поспешил к своей матери, так как понимал, что только с ней мог поговорить об этом ужасном несчастье в их семье.
Когда вдовствующая принцесса услыхала, что король хочет видеть ее, она быстро поднялась с постели и сама привела себя в порядок, чтобы скрыть напряженный взгляд и болезненный цвет кожи, с каждым днем становившийся все более заметным.
Увидев, что ее изменившийся вид остался незамеченным королем, она вздохнула с облегчением. Возможно, это потому, что он сам находился в состоянии крайнего возбуждения.
– Мама, – воскликнул он, – из Дании пришли ужасные вести.
Вдовствующая принцесса почувствовала, как в горле у нее что-то начало пульсировать, но она спокойно спросила:
– Вести, Георг? Какие же?
– Арестовали Каролину-Матильду.
– Арестовали королеву? А в чем ее обвинили?
– В измене и супружеской неверности.
– Но это же невозможно!
– Оказывается, возможно, мама. У меня есть доказательства. Они в этих письмах. Одно – от самой Каролины-Матильды. Она заключена в тюрьму недалеко от Эльсинора и опасается за свою жизнь.
– Они не посмеют.
– Каролина-Матильда далеко. А ты знаешь, что из себя представляет Кристиан.
– Мерзкий, ничтожный извращенец, – вскричала Августа хриплым от страха голосом. Боже, что же происходит с ее семьей? Только что закончилась эта ужасная тяжба, и вот Каролина-Матильда обвиняется в супружеской неверности… и в государственной измене.
– Здесь написано, что обнаружены свидетельства заговора против короля между Каролиной-Матильдой и человеком по имени Струенси. Они рассказывают непристойные вещи о Каролине-Матильде и этом Струенси. Оба они арестованы. Говорят, что Струенси ждет смерть предателя, и, возможно, Каролину-Матильду тоже. Что нам делать, а? Что?
– Это же варварство, – прошептала вдовствующая принцесса.
– Она в их руках… арестована. Моя маленькая сестренка! Нам не следовало разрешать ей ехать туда. Было бы гораздо лучше, если бы она осталась здесь… и не выходила бы замуж. И Августа в Брауншвейге… я содрогаюсь при мысли о том, что там происходит. Но это… это чудовищно, а?
– Мы не можем допустить, чтобы она оставалась в тюрьме, Георг. Это – оскорбление нашей семье.
– Ты права. Мы должны прекратить это. Как они смеют! Жизнь моей сестры в опасности, так мне сообщили. Они выведут ее из тюрьмы и… казнят… варварски! Что нам делать, а? Что нам делать, что? Что? Порой мне кажется, что я схожу с ума.
– Георг, Бога ради, не говори так!
Секунду-другую они в ужасе смотрели друг на друга, а затем вдовствующая принцесса тихо проговорила:
– Мы должны найти выход, чтобы спасти Каролину-Матильду. Я считаю, Георг, что это – вопрос, который тебе следует поставить перед твоими министрами.
Георг кивнул. Чтобы вызволить Генри из скандальной истории, ему пришлось обратиться к Норту и воспользоваться цивильным листом, но новая проблема касается взаимоотношений между двумя странами. Все здесь гораздо серьезнее и опаснее.
Из окна своей тюрьмы, располагавшейся на Саунде возле Эльсинора, Каролина-Матильда могла видеть огни Копенгагена. Город праздновал ее падение, так, по крайней мере, ей было сказано. Столь сильно все ее ненавидели.
Но не больше, чем я их… всех их, подумала она. Георг приедет и заберет меня отсюда. Они не должны забывать, что я – сестра короля Англии, а он хороший король; он любит свою семью и никогда не оставит в беде свою сестренку.
О, пожалуйста, Георг, пришли кого-нибудь поскорее. Она закрыла глаза, чтобы не видеть эту ослепляющую иллюминацию, и стала думать о доме. Кью и Ричмонд, Хэмптон и Кенсингтон, Букингемский дворец, которым так гордилась Шарлотта. Шарлотте повезло, вышла замуж также как и я за незнакомца, но им оказался Георг, самый милый и добрый из всех мужчин.
О, Георг, забери меня отсюда, я хочу домой.
Все пошло не так, с тех пор как Каролина-Матильда покинула свой дом, но все опять будет хорошо, если она вернется назад. Мать станет бранить и обвинять ее, но она сумеет ответить ей. А как же, мамочка, ты и лорд Бьют? Почему же мне нельзя иметь любовника? Король ненавистен мне, а Струенси такой умный, красивый, такой умелый. Словом, у него было все то, чего не было у Кристиана.
Два года тому назад вдовствующая принцесса приехала навестить ее, и Каролина-Матильда поняла, что мать приготовилась увещевать ее. Но ей не представилось такой возможности. В то время вдовствующую принцессу постоянно сопровождал Джон Фридрих Струенси, и находил озорное удовольствие в том, чтобы не позволить матери перемолвиться с дочерью хоть одним словом наедине. Каролина-Матильда распорядилась, чтобы их отвлекали каким-либо замечанием или просьбой, если вдовствующая принцесса начнет расспрашивать ее.
– Ведь если она начнет меня увещевать по поводу моей дружбы с тобой, – объясняла она Джону Фридриху, – я не смогу удержаться от того, чтобы не спросить о ее отношениях с лордом Бьютом. А для поддержания согласия в семье гораздо лучше, когда не затрагивается вопрос о наших внебрачных связях.
Да, все это было в те беззаботные дни; вдовствующая принцесса раздосадованная уехала домой, а Каролина-Матильда вместе со своим любовником продолжали наслаждаться жизнью.
Как это началось? О, Боже, подумала она, все началось в те ужасные дни, когда я приехала сюда и увидела эту тварь, которая мне предназначалась в качестве мужа. Что еще можно было ожидать от пятнадцатилетней девочки, увезенной от своего родного дома в чужую страну, врученной незнакомому человеку, более чем безумному; девочки, разлученной даже с теми несколькими камеристками, которых она привезла с собой, и окруженной другими, язык которых она почти не понимала! Что было делать бедняжке, оказавшейся в такой ситуации? Кристиана сравнивали с императором Калигулой, и это сравнение вряд ли оказалось сильно преувеличенным. Ждала Каролину-Матильду мачеха мужа – Юлиана Мария. У нее был собственный сын Фридрих, и, естественно, молодая жена Кристиана вызывала у нее некоторое чувство досады. Должно быть, она надеялась, что Каролина-Матильда окажется бесплодной, и тогда ее сын унаследует трон. И словно всего этого было недостаточно, существовала еще вдовствующая королева София Магдалена, вдова дедушки Кристиана, скрытная и унылая, наблюдавшая за всем своими старческими, задумчивыми глазами.
