— Джек… — Мэри недоуменно нахмурилась. — Нам сказали, что ты скверно себя вел. Слишком много пил, ввязался в историю с дурной женщиной… потом эта ужасная выходка со свиньей и… Почему ты качаешь головой?
— Я не хотел ставить вас в неловкое положение.
— Думаешь, нам с твоим дядей не пришлось краснеть?
— Я не мог учиться без помощи Артура, — объяснил Джек. — А он был на год меня младше.
— Но нам сказали…
— Я предпочел, чтобы меня исключили за недостойное поведение, чем за тупость, — тихо проговорил Джек.
— Так ты сделал все это нарочно?
Джек угрюмо кивнул.
— О Боже. — Мэри тяжело опустилась на стул. — Почему ты ничего нам не сказал? Мы наняли бы гувернера.
— Это не помогло бы, — возразил Джек и в ответ на растерянный взгляд тети добавил почти беспомощно: — Буквы плясали. Они дрожали и прыгали на строчках. Я с трудом мог понять, что передо мной «д» или «б», если буквы не были заглавными, но и тогда я…
— Ты не тупой, — резко оборвала его Мэри. Джек посмотрел на нее исподлобья.
— Ты вовсе не глупый, — повторила она. — Если здесь что-то не так, то беда с твоими глазами, а никак не с головой. Я тебя знаю. — Она решительно встала, хотя ноги у нее слегка дрожали, и ласково погладила Джека по щеке. — Я была рядом, когда ты родился, и первой взяла тебя на руки. Я знала наперечет каждую твою ссадину и каждую шишку. Я видела, как сияют твои глаза, Джек, когда ты о чем-то размышляешь. — Она тихо вздохнула. — Каким же умным ты был, если сумел нас всех одурачить!
— Все школьные годы мне помогал Артур. — Джек старался говорить как можно спокойнее. — Я никогда не просил его об этом. Он говорил, что любит меня… — Джек с усилием сглотнул, от нахлынувших воспоминаний к горлу подступил ком, тяжелый, как пушечное ядро. — Он говорил, что ему нравится читать вслух.
— Думаю, ему действительно нравилось. — По щеке Мэри скатилась слеза. — Он боготворил тебя, Джек.
Джек едва подавил рыдания, рвавшиеся из пересохшего горла.
— Я должен был его защитить.
— Солдаты погибают, Джек. И Артур был не единственным. Просто… — Мэри отвернулась, закрыв глаза, но Джек успел увидеть, как лицо ее исказилось от боли. — Просто он был моим сыном. — Она подняла голову и посмотрела Джеку в глаза. — Пожалуйста, милый, я не хочу потерять двоих сыновей.
Она протянула к нему руки, и Джек, зарыдав, прижал ее к себе.
Прежде он не оплакивал Артура. Его переполнял гнев — на французов и на себя самого, в его душе не оставалось места для скорби.
Но теперь горе завладело им целиком. Сколько счастливых мгновений выпало на его долю, и рядом не было Артура, чтобы разделить с ним радость. Сколько важных вех в жизни пришлось ему отметить в одиночестве. И какой яркой могла бы быть судьба Артура, не оборвись она так рано.
Джек оплакивал и свою жизнь, горькие потерянные годы. Бесконечное бегство. Бегство от самого себя. Невыносимая усталость пригибала его к земле. Ему хотелось остановиться. Осесть на одном месте.
Вместе с Грейс.
Он не отпустит ее, не позволит ей исчезнуть. Он пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить их будущее. Если Грейс говорит, что не может выйти замуж за герцога Уиндема, значит, к черту герцогство. В конце концов, он еще вправе распоряжаться собственной судьбой.
— Мне нужно позаботиться о гостях, — прошептала Мэри, мягко высвободившись из его рук.
Джек кивнул, вытирая глаза.
— Герцогиня… — «Господи, что еще можно сказать об Августе Кавендиш, кроме…» — Прости, мне очень жаль.
— Она может занять мою спальню, — предложила Мэри.
При других обстоятельствах Джек запретил бы тете уступать свою комнату, но оба они слишком устали. Пожалуй, этот безумный день следовало отнести к тем случаям, когда приходится поступиться гордостью, чтобы облегчить себе жизнь. Джек благодарно кивнул:
— Это очень любезно с твоей стороны.
— Боюсь, речь идет о простом самосохранении.
Джек ласково улыбнулся.
— Тетя Мэри?
Она уже взялась за ручку двери, но остановилась и обернулась.
— Да?
— Мисс Эверсли.
В глазах Мэри мелькнуло мечтательное выражение.
— Да?
— Я люблю ее.
Тетя вспыхнула от удовольствия.
— Я так рада это слышать!
— И она меня любит.
— Как чудесно!
— Да, — прошептал Джек.
Мэри махнула рукой в сторону холла.
— Ты идешь со мной?
Джек понимал, что ему следовало бы вернуться в гостиную, но объяснение отняло у него слишком много сил. Вдобавок ему не хотелось показываться остальным в таком виде — растерянным, бледным, с покрасневшими глазами.
— Ты не против, если я побуду здесь?
— Конечно, оставайся. — Она задумчиво улыбнулась и скрылась за дверью.
Джек снова повернулся к дядиному столу и медленно провел пальцем по гладкому дереву. Тишина кабинета обволакивала, словно уютное теплое одеяло, а Джеку так нужно было хотя бы немного покоя.
Ему предстояла долгая ночь, и он точно знал, что не заснет. Бессмысленно было даже пытаться. При мысли о том, чтобы что-то делать или куда-то идти, его мутило, и меньше всего на свете ему хотелось думать.
Этой ночью Джек хотел одного: просто быть.
Грейс понравилась гостиная в доме Одли. В этой элегантной комнате, отделанной в мягких кремовых и бордовых тонах, стояли два дивана, изящное бюро и несколько уютных кресел для чтения, расставленных по углам. Милые домашние мелочи придавали гостиной особое очарование. Грейс заметила на столе пачку писем, а на диване — забытое рукоделие. Должно быть, миссис Одли отложила вышивание, услышав стук в дверь. На каминной полке выстроились в ряд шесть миниатюр. Грейс подошла ближе, притворившись, что греет руки у огня.
Это все семейство Одли, лет пятнадцать назад, тотчас поняла Грейс. Первым шел портрет дяди Джека, на второй миниатюре Грейс узнала миссис Одли. Потом… Господи, неужели это Джек? Разумеется, кто же еще? Совершенно не изменился! Как ему это удалось? Конечно, на портрете Джек был моложе, но в остальном выглядел как прежде: то же выражение глаз, та же озорная улыбка.
На мгновение у Грейс перехватило дыхание.
На остальных миниатюрах были изображены дети Одли. Два мальчика и девочка. Грейс склонила голову и прочитала про себя коротенькую молитву, увидев портрет младшего ребенка, Артура. Джек его любил.
Возможно, о нем говорил сейчас Джек со своей тетей. Грейс последней входила в гостиную и видела, как Мэри мягко потянула племянника к соседней двери.
Несколько минут спустя появившийся дворецкий объявил, что комнаты для гостей готовы, однако Грейс задержалась возле камина. Ей не хотелось покидать гостиную.
