— Прошу тебя, Патрик, сделай это! Не мучай меня!
Он навалился на нее, раздвигая ей ноги и прижимая к себе обнаженное тело. Он даже покрылся испариной от напряжения.
Патрик вошел в нее коротко и резко, с рычанием, подобно дикому зверю. Затем начал двигаться все ритмичнее, и Тия подхватила этот ритм, с радостью ему подчиняясь.
Патрик знал, что долго не выдержит. Он хотел растянуть наслаждение жены, подарить ей волшебную разрядку, но знал, что не успеет, и был очень удивлен, когда через несколько мгновений Тия содрогнулась и вскрикнула.
Она и сама была потрясена тем, как быстро достигла пика наслаждения. Сладость разлилась по телу, качая ее на волнах. А еще через секунду Патрик запрокинул голову и со стоном упал на нее, зарываясь лицом в ее волосы.
Очнувшись, Тия провела ладонями по влажной спине мужа. Тяжесть его обессиленного тела была приятна, но Патрик откатился в сторону, опасаясь ее раздавить. Повернув лицо к Тии, он принялся задумчиво ее рассматривать. У нее был такой умиротворенный, счастливый вид, что он с гордостью подумал о том, что это только его заслуга.
Царапины и порезы делали Тию в глазах мужа еще более ранимой и хрупкой. Патрик нахмурился. Эта женщина изменила его, изменила всю его жизнь, и он с радостью будет заботиться о ней и защищать от невзгод. Отныне ни один негодяй не поднимет на нее руку, ни один сплетник не. позволит себе открыть рот в ее присутствии или за ее спиной!
Он, Патрик Блэкберн, который всегда скептически смотрел на брак и любовь, был доволен тем, как все обернулось. Господи, да он просто счастлив! Счастлив и безумно влюблен в собственную жену, «ту самую мисс Гарретт», а ныне миссис Блэкберн! Должно быть, ему чертовски повезло, если Бог так щедро одарил его своей милостью.
Патрик задумчиво улыбнулся. Пожалуй, стоит преподнести матери и Модести по достойному подарку в благодарность за их помощь.
Тия лежала на боку и с интересом следила за быстро меняющимся выражением его лица. Она не знала, что никогда и никому до этого не приходилось видеть Патрика Блэкберна в столь расслабленном состоянии, таким открытым и довольным.
— О чем ты думаешь? — спросила Тия.
— О тебе, — честно ответил Патрик и чмокнул ее в нос.
— Это очень приятно, — довольно хмыкнула Тия. Патрик расхохотался и притянул ее к себе. Устроившись поудобнее рядом с ним, Тия положила голову ему на плечо. Патрик взял ее руку и нежно поцеловал ладонь.
— Как насчет медового месяца? — спросил он. — Есть в мире какое-нибудь особенное место, куда тебе хотелось бы отправиться?
Ощущая, как приятная усталость разливается по телу, Тия потерлась щекой, о грудь мужа. На нее начала наваливаться дремота, поэтому она не сразу поняла, о чем он говорит.
— Можно пока никуда не ехать. Я не возражаю против медового месяца прямо в этой постели. — Вдруг она открыла глаза и спросила подозрительно: — Но ведь ты собирался в Натчез! Думаю, мне понравится путешествие по морю. Или ты передумал?
Патрик нахмурился. В связи с поспешной подготовкой к свадьбе и событиями последних дней они не успели обсудить планы на будущее. Тия считала, что скорость, с какой они готовились к венчанию, связана с предстоящим отъездом в Америку, но Патрика совершенно не тянуло на родину. По правде говоря, он планировал остаться в Лондоне до весны, но не знал, как сказать об этом жене. Леди Колдекотт все решила за него, и теперь предстояло расхлебывать последствия чужого обмана.
— Надеюсь, ты не будешь слишком разочарована, если мы отложим наше путешествие? — осторожно спросил он у Тии. — Скажем, до будущей весны? Я совершенно не тороплюсь в Натчез.
Вся дремота слетела с Тии.
— Как же это? Ты так спешил повести меня к алтарю из-за этой поездки, а теперь говоришь, что никуда не собираешься?
— Этого хотела моя мать, — честно ответил Патрик. Тия села в постели. На лбу у нее залегла морщинка.
— Твоя мать? О чем ты? Разве тебя не ждут на родине неотложные дела? Так мы никуда не едем?
— Если только этого хочешь ты.
— Я ничего не понимаю. Зачем тогда ты так торопился со свадьбой?
— Просто мои планы изменились. А что в этом такого? — смутился Патрик, не зная, как выпутаться из создавшейся ситуации. Он нежно погладил Тию по волосам.
Она нетерпеливо отпихнула его руку и посмотрела ему в глаза:
— Но если ты так быстро меняешь планы, почему ты не поменял их прежде, чем назначил день нашей свадьбы?
— Да просто я боялся дать тебе больший срок на размышления. Ты могла передумать и не выйти за меня замуж.
Глаза Тии сузились.
— Так ты обманом заставил меня стать твоей женой! Я так и знала! Ты врал мне! И ты втянул свою мать в эту ложь. Как ты мог?! Зачем тебе вообще это понадобилось?
— Если бы я просто сделал тебе предложение, ты бы отказалась, — веско произнес Патрик. — Вот ответь, вышла бы ты за меня замуж, если бы у тебя было время подумать?
— Ни за что! — фыркнула Тия. — Тебя вообще посетила нелепая идея с этим браком. — Она подозрительно взглянула на него: — Это твоя месть? За то, что я не стала твоей любовницей? Модести сказала, что я ошибаюсь, но я была права, да?
Патрик вздохнул, словно говорил с неразумным младенцем.
— Нет, глупышка, все совсем не так. Я женился на тебе вовсе не поэтому. Я женился на тебе, потому что хотел, чтобы ты стала моей супругой. Если ты хорошенько напряжешь память, то вспомнишь, как все было: это ты решила, что я предлагаю тебе интрижку. Я же говорил совершенно о другом. Я хотел на тебе жениться.
Тия вперила в него непонимающий взгляд:
— Жениться? Зачем тебе нужно было на мне жениться? Ни один мужчина в здравом рассудке не захотел бы взять меня в жены! Ты забыл, что я опорочила себя? По моей вине погиб мой брат! Кому нужно такое сокровище, как я?
Патрик сел на кровати, опершись спиной на подушки. Некоторое время он смотрел на Тию, затем взял ее руки и сжал.
— Послушай меня, женушка. Мне начинает надоедать, что ты так любовно лелеешь память о древнем скандале, который не имеет ничего общего с той женщиной, в которую ты превратилась за это время. Тогда ты была юна и неопытна. Да и сейчас ты не слишком поумнела, — с иронией добавил он. — Похоже, тебе нравится себя казнить, но это не значит, что подобной глупостью буду заниматься и я.
Тия попыталась вырвать руки, а когда ей это не удалось, она возмущенно воскликнула:
— Из твоих слов выходит, что я жалкая дурочка, вроде тех, о ком писали в готических новеллах! По-твоему, я должна просто все забыть, словно ни разу в жизни не ошибалась?
Патрик смотрел на нее с насмешкой и молчал.
— Значит, ты считаешь меня дурой? А я и не знала об этом!
— Не дурой, Тия. Но ты в самом деле отгородилась от мира своей ошибкой, как стеной, а при случае потрясаешь ею, как флагом, перед носом тех, кому ты дорога. Нельзя всю жизнь замаливать свой грех, иначе не заметишь, как останешься жалкой старой девой, которой даже нечего будет вспомнить, кроме единственного нелепого скандала. Ты прямо-таки с восторгом напоминаешь мужчинам о своем прошлом, забывая о том, что ты всего лишь женщина! А женщина достойна любви и счастья.
