В дверях тотчас же появился Хьюго. Он был как никогда разодет и держал в руках небольшой букет цветов. Во взгляде, которым он одарил Маттиаса из-за спины Уфтона, читалась ярость.
— Я подозревал, что вы просто морочите мне голову, когда сказали, что я могу нанести визит вашей сестре! Почему у вас не хватило смелости сразу сказать правду? Зачем вы потчевали меня баснями о том, что у нас с вами есть что-то общее?
— Хьюго! — Имоджин любезно улыбнулась, протянула руки и двинулась к нему навстречу. — Пожалуйста, проходите. Мы рады вас видеть! Не правда ли, Колчестер?
— У меня сейчас есть ряд других дел, — ровным тоном сказал Маттиас. — Или ты забыла о нашей проблеме?
— Конечно же, нет, — заверила Имоджин. — Но я уверена, что Хьюго очень кстати.
— В другое время, — ворчливо произнес Маттиас.
— Как бы не так! — Брови Хьюго образовали одну сплошную линию. — Вы имеете в виду совсем не это. Вы просто хотите отделаться от меня, Колчестер.
— Хьюго! — С верхней площадки лестницы донесся взволнованно-радостный голос Патриции. — То есть, мистер Бэгшоу… Что вы здесь делаете? Вы пришли с визитом?
— Да, пришел с визитом, — громко сказал Хьюго. — Но, кажется, я здесь нежеланный гость.
— Это не так! — твердо сказала Имоджин. — Уфтон, освободите, пожалуйста, дорогу, чтобы мистер Бэгшоу мог войти в библиотеку.
— Как скажете, мадам. — Метнув взгляд на Маттиаса, Уфтон сделал шаг в сторону.
— Ах, Хьюго! — воскликнула Патриция, и ее каблучки застучали по лестнице. — Конечно же, добро пожаловать!
Имоджин улыбнулась Уфтону;
— Пусть принесут в библиотеку чай.
— Да, мадам. — Уфтон в строгом поклоне наклонил голову, собираясь ретироваться.
— Не трудитесь, — гордо выпрямился Хьюго. — Сейчас выяснится, что меня не пригласят.
— Напротив! — Имоджин бросила суровый взгляд на Маттиаса. — Я только что сказала вам: добро пожаловать! Пожалуйста, садитесь, Хьюго! Прошу вас!
Похоже, напор Имоджин несколько ошеломил его. Он растерянно замигал глазами и протиснулся в библиотеку,
Маттиас покорился неизбежному. Он сел за письменный стол и выразительно посмотрел на стоящих в дверях.
— В самом деле, Бэгшоу, садитесь. Случилось так, что мне требуется ваша помощь.
— Помощь? — Хьюго настороженно посмотрел на Маттиаса. — О чем это вы толкуете, черт возьми?
Маттиас мрачно улыбнулся:
— В настоящее время Патриция нуждается скорее в телохранителе, чем в поклоннике. Мне говорили, что вы обучались в стрельбе у Мангона и боксу у Шримитона.
На лице Хьюго появился румянец.
— И что из этого?
— Я понимаю, что вы хотели бы использовать свое умение против меня, но я делаю вам более практичное предложение. Не согласились бы вы стать рыцарем — защитником моей сестры?
— Что вы такое говорите, Колчестер? — удивленно спросила Патриция.
— Да, в самом деле, о чем это ты? — недоумевающе посмотрела на него Имоджин.
— Все очень просто, — сказал Маттиас. — Я хочу, чтобы Патриция не выходила из дома без меня или без сопровождения Бэгшоу.
Хьюго с недоумением смотрел на Маттиаса, явно ошеломленный подобным разворотом событий.
— Вы хотите сказать, что существует какая-то угроза графине и леди Патриции?
— Да, — подтвердил Маттиас. — Это именно то, что я хочу сказать. Пока что я не знаю, насколько велика эта угроза, но постараюсь это выяснить как можно скорее. А тем временем хочу заручиться поддержкой человека, которому доверяю. Так что вы скажете, сэр?
Хьюго бросил взгляд на Патрицию, которая тут же покраснела. Он распрямил плечи и приподнял подбородок.
— Почту за честь быть защитником леди Патриции.
Патриция посмотрела на него с выражением, близким к благоговению:
— О Хьюго, это так мужественно и благородно с вашей стороны!
Теперь уже лицо Хьюго залилось румянцем. Видимо, вспомнив о букете, который держал в руках, он протянул его Патриции:
— Это вам.
— Благодарю вас. — Со счастливой улыбкой она направилась к Хьюго, чтобы взять цветы.
Имоджин подошла поближе к письменному столу и одобрительно улыбнулась Маттиасу.
— Отличный ход, милорд, — едва шевеля губами, тихо сказала она. — Вы осчастливили двух людей.
— Спасибо, дорогая, но уверяю тебя, что это обычное дело для мужчины, который обладает моей чувствительностью и изысканностью чувств.
Она стояла в библиотеке дяди Сельвина, задрапированной, черной материей. Тускло горели свечи в черных подсвечниках. С потолка свисали темные светильники. Со стен смотрели глазницы надгробных масок. Казалось, все до боли знакомо — ив то же время она знала: в этот раз что-то было иным.
Имоджин обернулась, пытаясь рассмотреть в темном углу Маттиаса. Внезапно она обнаружила, что в комнате не один, а два саркофага. Тяжелые резные крышки были сняты и стояли рядом. Она застыла от ужаса, когда две фигуры поднялись и сели в гробах. Селена и Аластер… Они беззвучно засмеялись, в глазах их читалась издевка. Костлявыми пальцами они показали на распростертого на ковре одетого в плащ мужчину. Мучимая зловещим предчувствием, Имоджин приблизилась к мужчине. Лица не было видно, но q, hu различила серебряную прядь среди черных как смоль волос.
— Это целиком твоя вина, — сказал Аластер, выбираясь из гроба. — Он никогда не ввязался бы в эту рискованную игру, если бы ты не уготовила ему в ней роль.
— Целиком твоя вина! — подтвердила Селена. Она вылезла из саркофага и ступила на ковер.
Имоджин пробудилась внезапно. Призрачные образы кошмарного сна еще не отпустили ее. Она была вся в поту, в глазах стояли слезы. Имоджин сделала несколько глубоких вдохов, чтобы избавиться от владеющего ею панического чувства. «У меня крепкие нервы, — напомнила она себе. — Очень крепкие нервы».
С минуту она неподвижно лежала в темноте. Что-то было не так. Что-то случилось, но что? Затем она поняла, что она одна, что не чувствует знакомого, умиротворяющего тепла большого тела Маттиаса или тяжести его руки на своей груди. Ее охватил страх.
— Маттиас!
— Я здесь, Имоджин.
Она скорее почувствовала, нежели услышала, как он пошевелился. Она резко села в кровати, подтянув к подбородку край простыни. На фоне окна обозначился силуэт Маттиаса. Он подошел к ней, однако лица его не было видно. Зато при свете луны Имоджин увидела серебристую прядь в черных волосах… Все точно как во сне.
— Прости, — прошептала она и зажмурила глаза, чтобы выдавить остатки, сна и слез. — Это моя вина. Я не должна была тебя в это втягивать.
— Что за вздор ты несешь? — Маттиас сел на край кровати и обнял Имоджин. — Успокойся, моя дорогая.
