— О чем? — Герцог наконец-то отвернулся от зеркала.
— Она назвала меня «шлюхой».
— Проклятье, — проворчал Максимус. — А впрочем… какая разница? Ведь дело не в сроках…
— Вы о чем?..
— Плавая в вонючей воде, я принял решение. — Герцог подошел к своей шкатулке и открыл ее. — Я собирался восстановить ожерелье, прежде чем спрошу тебя. Почему-то это казалось мне символичным. А теперь, чтобы сделать все побыстрее, придется обойтись без него.
— Ничего не понимаю… — в недоумении пробормотала Артемис.
И тут герцог совершил нечто странное — опустился перед ней на одно колено.
— Конечно, это совершенно неправильно, но если уж… — Он смотрел на нее так, будто она была в чем-то виновата.
— Что вы делаете?..
— Мисс Грейвс, вы окажете мне честь…
— Вы сошли с ума?! — воскликнула Артемис. — А как же ваш отец? Как же ваше герцогство?
— Мой отец мертв, — тихо ответил он. — И я решил, что герцогство может катиться к чертям.
— Но…
— Ш-ш-ш, — перебил Максимус. — Я пытаюсь достойно сделать тебе предложение, хотя и без ожерелья моей матери.
— Но почему? Вы же считаете моего брата сумасшедшим.
— Когда я последний раз видел его, он показался мне вполне разумным. Он даже попытался наброситься на меня.
Артемис в изумлении таращила глаза.
— Но ведь все сочли бы это подтверждением его безумия.
Пожав плечами, герцог потянулся к подвеске, которую она так долго носила на шее. Подвеска лежала рядом с другими, наконец-то собранными вместе, после того как последняя была снята с трупа Ноукса.
— Аполло ведь думал, что я совратил его сестру.
— О-о!.. — Артемис покраснела при мысли о том, что брат все знает.
— А это весьма неприятно. — Максимус снял с пальца перстень-печатку и надел его на цепочку, на которой все еще находилась «ее подвеска». — Но я намерен сделать тебя уважаемой леди.
— Несмотря на то, что сказала Пенелопа?
— Да. — Надев цепочку ей через голову, он осторожно пристроил кольцо и подвеску между грудей Артемис, и от прикосновения его теплых пальцев у нее поднялись соски. — Я не хочу, чтобы ты думала, будто я позволю кому-либо называть тебя так. Разыскивая тебя под водой, я дал себе клятву, что, если смогу найти тебя живой… — Он вдруг нахмурился. — Но в любом случае ты должна надеть ожерелье на свадьбу.
— О, Максимус… — Она взяла в ладони его лицо. — Дорогой, я не хочу выходить за вас замуж только потому, что вы намерены оградить меня от…
Герцог прервал это чистосердечное признание, впившись в губы Артемис поцелуем. Он целовал ее исступленно и самозабвенно, и вскоре она уже не могла вспомнить, о чем они говорили. Прервав же поцелуй, Максимус по-прежнему сжимал ее в объятиях, словно боялся отпустить.
— Я люблю тебя, моя Диана. Думаю, люблю тебя с тех пор, когда увидел, как ты босиком бродишь по моей роще. И даже тогда, когда думал, что не могу жениться на тебе, я был твердо намерен никогда не отпускать тебя. — Он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. — Ты не должна оставлять меня. Без тебя в мире не будет света, не будет радости, ничего не будет. А если по какой-то глупой причине ты не хочешь выйти за меня замуж, то, по крайней мере, обещай…
— Ш-ш-ш… — Она поцеловала его. — Я выйду за вас замуж, глупый вы человек. Я люблю вас. Думаю, я даже буду носить ожерелье вашей матери, хотя на мне оно будет выглядеть совсем не так красиво, как выглядело бы на Пенелопе. Я сделаю все, что вы хотите, — только бы мы могли оставаться вместе.
Тут Максимус потянулся к ней, обнял и снова прижался губами к ее губам.
Когда же он, наконец, позволил ей сделать вдох, Артемис увидела, что он, насупившись, строго смотрит на нее.
— Мы поженимся через три месяца, ясно? Ты наденешь изумруды Уэйкфилдов и серьги, которые я закажу. И поверь мне, ты ошибаешься — никто бы не выглядел в этих изумрудах лучше тебя. У твоей кузины, возможно, симпатичное личико, но не более того. А ты — моя дорогая, мужественная, сводящая с ума, обольстительная, загадочная и прекрасная Диана. Поэтому только ты можешь быть герцогиней Уэйкфилд — моей герцогиней.
Тэм выкрикнул имя сестры, ожидая, что она у него на глазах превратится в пепел. Когда же Линч коснулась земли, случилось нечто странное: не произошло вообще ничего. Она наклонилась и что-то шепнула в ухо маленькой белой собачке, уже спрыгнувшей с ее рук на землю и стоявшей, виляя хвостом. И сразу же вслед за этим все всадники, участвовавшие в призрачной охоте, начали опускаться с неба на землю, и каждый, коснувшись земли, принимал свой человеческий облик. Последним спустился с неба сам король Херла. Он спрыгнул с лошади и, став на землю ногами, сделал глубокий судорожный вдох, а потом запрокинул голову, чтобы почувствовать на лице лучи утреннего солнца.
Затем он с улыбкой посмотрел на Линч, и его глаза больше не были бесцветными, они были карими и теплыми. «Вы спасли меня, маленькая храбрая девушка. Ваше мужество, смекалка и преданная любовь сняли проклятье, которое наложили на меня, на моих людей и на вашего брата».
При этих словах короля люди из его свиты начали восторженно бросать в воздух шляпы.
«Я обязан вам всем, что у меня есть, — сказал девушке король Херла. — Просите себе в награду все, что захотите, и вы это получите».
«Благодарю вас, мой король, — ответила Линч, — но я ничего не хочу».
«А драгоценные камни?» — спросил король Херла.
«Нет, мой король».
«Тогда землю?»
«Конечно, нет, мой король».
«Лошадей или скот?»
«Нет, мой король», — прошептала Линч. Задавая девушке вопросы, король Херла подошел совсем близко, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза.
«Ничто из того, что у меня есть, не привлекает вас?» — тихо спросил король Херла.
Линч молча покачала головой.
«Тогда, вероятно, я должен предложить тебе себя. — Король Херла опустился перед ней на колени. — Прекрасная девушка, вы возьмете меня в мужья?»
«О да», — ответила Линч, и все вокруг снова пришли в восторг.
А потом король Херла женился на Линч. Праздник был замечательный, хотя совсем не такой пышный, как его первая свадьба много столетий назад. После этого он очистил дремучий лес от колючих кустарников, снова вспахал поля, восстановил свой разрушавшийся замок, и на его лугах опять стал пастись тучный скот, так что люди снова были сытыми и довольными. А если иногда король Херла чувствовал желание отправиться на охоту, то оставлял это желание без внимания и смотрел на улыбку своей мудрой королевы, потому что ему уже досталась самая лучшая на свете добыча — истинная любовь.
