class="p1">Он схватил Диану за руку, и они выбежали на площадь, сразу столкнувшись с теми тремя, что недавно шептались у стены.
– Уходим! Сейчас начнется паника, и люди побегут! – гаркнул один из поджигателей.
Кай на миг понадеялся, что до стычки не дойдет, но двое других обнажили мечи.
– Они нас видели! Мы не можем дать им уйти!
По тому, как они держались, Кай сразу определил, что это не просто горожане, а воины. Он выхватил свои мечи и крикнул Диане, чтобы бежала к лошади. Она послушалась, а Кай кинулся на поджигателей. Нужно было разобраться с ними до того, как улицы наполнят перепуганные жители, а стремительно распространявшийся огонь перекроет пути к отступлению.
Кай увидел, как один из троих поджигателей заносит руку с горшком, и бессильно закричал, потому что знал, что ему не предотвратить этот бросок. Он обернулся одновременно с тем, как Диана безмолвно упала, словно брошенная ребенком кукла, – горшок попал ей прямо в затылок.
Ярость застилала глаза Каю, а кровь Дианы заливала камни улицы.
Кай зарубил двоих поджигателей сразу, а тому, кто пролил кровь Дианы, он уготовил мучительный конец. Он обрушился на него со всей ненавистью, отрубив сначала одну кисть, потом вторую. Кровь лилась из обрубков рук, а Кай не спешил добивать его, наслаждаясь воем боли.
Он рубанул одновременно по двум ногам убийцы, и когда тот упал, отбросил мечи и стал бить его по лицу, вбивая его голову в камни.
Из-за угла выбежали еще люди в плащах. Увидев Кая в окружении убитых товарищей, они бросились к нему. Один даже успел прочертить клинком по плечу Кая, но тот уклонился и встал в полный рост. Мечи Кая все еще лежали на земле, а трое новых поджигателей были при оружии. Они напали, не тратя времени на разговоры.
Кай ускользнул в сторону, ловко ударил кулаком в челюсть мужчине в плаще, вывернул ему руку, отобрал меч, воткнул его в горло второму, продолжая держать в захвате первого. Тут же толкнул захваченного вперед, насаживая на меч третьего убийцы. Кай исполнял на площади танец смерти, калеча одного поджигателя за другим, пока Рим тонул в огне.
Кая ранили, но он не обращал внимания на пропущенные удары. Ему рассекли бровь, и кровь залила пол-лица, сильно ударили в порезанное плечо, едва не выбив сустав. Левая рука двигалась медленнее, но это не помешало Каю убить каждого, кто посмел сунуться к нему.
Когда все соперники были мертвы, Кай побежал к Диане. Ужас сдавил грудь, не давая сделать вдох, – волосы Дианы слиплись от смолы из горшка и крови из разбитой головы. Он не мог понять, насколько глубока ее рана, но видел, что она потеряла много крови.
Слабыми от страха руками Кай бережно перевернул ее и едва не закричал – нос, правая щека и губы Дианы были страшно разбиты после падения.
Кай не мог найти пульс и не слышал ее дыхания.
– Диана, пожалуйста, не умирай! – взмолился он, сжимая руку на тонком запястье.
Улицу застилал дым, а пламя подбиралось ближе, отрезая пути к отступлению. Конь бил копытами, вокруг бегали кричащие люди, а Кай беспомощно смотрел на Диану.
Ему показалось, что его сердце остановилось в тот миг, когда он прижал пальцы к ее окровавленным губам и не почувствовал дыхания.
Кай прижал Диану к себе, не обращая внимания на огонь, бушевавший вокруг. Стало все равно, сгорит он заживо или нет. Хотелось, чтобы весь Рим сгорел за Диану, за каждого забитого до смерти раба, за каждый кровавый гладиаторский бой на арене, за жестокость и алчность проклятых римлян. За все.
– Ты этого хотел для нее?! – заорал Кай, запрокинув голову к затянутым дымом небесам и проклиная солнечного бога.
Бездушный бог молчал.
Треск полыхающей древесины усиливался, а жар приближался все ближе. Дым пробирался в горло, мешая дышать, и жег глаза. Смерть смотрела Каю в затылок, а он не мог пошевелиться. Он так устал. Все унижения и побои, вся боль, что он вытерпел за годы рабства, – все было зря. Счастье выдрали из рук, едва он посмел его коснуться.
Кай смотрел на бездыханную Диану в своих покрытых кровью руках и проклинал собственное бессилие. Он обещал ее защищать, но не смог. И умрет здесь, на римских камнях, вместе с ней, как и тысячи рабов до него.
Оглушительный грохот заставил обернуться. Кай увидел, как полыхающая в огне статуя упала с постамента фонтана в центре площади и пробила борт. Вода хлынула на площадь. Ее бы не хватило, чтобы потушить пожар, к тому же она тонкой дорожкой тянулась в узкий проулок, который еще не был охвачен пламенем.
Кай стиснул зубы. Он не позволит себе умереть в самом сердце проклятой империи. Они с Дианой не сгорят в этом гнилом городе. Он посмотрел на горящий факел одного из поджигателей в паре шагов от него, и ненависть наполнила его тело силой.
Он поднял Диану одной рукой, подобрал свои мечи, схватил факел и побежал по дорожке из воды в проулок, такой узкий, что лошадь бы не прошла, поджигая все, что еще не горело.
Римляне, рабы, городская стража – все бегали и кричали в панике. Уносились повозки, гудели рожки, скакали одинокие всадники. Пожар разгорался стремительно: кто-то плакал и хватал детей, где-то обваливались крыши, кто-то выпрыгивал из окон в ужасе. Рим охватывало безумие. А Кай шел проулками, поджигая факелом все новые лавки, постройки и все, что могло загореться.
Его заметили стражники, но Кай убил их прежде, чем они успели достать оружие. Теперь у них с Дианой была лошадь. Кай забрался на коня, аккуратно прижимая девушку к себе. Ярость в душе полыхала сильнее пожара за спиной.
На выезде из города Кай обернулся и усмехнулся.
– Рим утонет в огне за то, что сделал.
Он бросил факел на крышу соседнего сооружения и пришпорил коня, уносясь из города.
Кай упрямо гнал коня вперед, надеясь, что в той деревушке, которую они проезжали, когда ехали с Дианой в Рим, найдется лекарь. Что ей окажут помощь. Он убеждал себя, что ошибся там, на площади. Вокруг царил хаос, а он был в ужасе и мог не почувствовать слабое дыхание, не нащупать дрожащими от страха руками пульс.
Он вспоминал, как смело Диана встречала опасность, какой упрямой могла быть. Она оказалась намного сильнее, чем он мог себе представить. И никогда не отступала.
И Кай не должен был сдаваться.
– Давай
