Искупление было велико, однако где-то внутри тут же заворочалась совесть, и Кэролайн не стала с ней бороться.
– Нужно хотя бы ослабить ей корсет, – сказала она, опускаясь на корточки рядом с лежащей женщиной. – Помоги перевернуть ее на бок.
Симона скривилась, но тем не менее послушалась. Сопя от напряжения, она проворчала:
– Если у нас когда-нибудь закончится ворвань[7]… можно будет использовать ее запасы.
– Это было бы негуманно, – усмехнулась Кэролайн, расстегивая пуговицы на костюме леди Обри. Когда открылась шнуровка корсета, она попыталась распутать сначала верхний узел, но вскоре оставила его и взялась за нижний. – Их просто невозможно развязать, – вздохнув, сказала она наконец. – Они совершенно не поддаются.
– На, возьми.
Кэролайн округлила глаза, увидев протянутый нож:
– Откуда он у тебя?
– Он всегда со мной, – ухмыльнулась сестра. – Получила в подарок, когда меня крестили.
Покачав головой, Кэролайн попробовала подцепить тугой узел кончиком ножа. Однако это не удалось, и тогда вздохнув, она принялась попросту перерезать шнуровку, которая через пару секунд лопнула и, выскальзывая из петель, взвизгнула на высокой ноте.
Выхватив у Кэролайн нож, Симона отскочила в сторону.
– Отходи, а то ее сейчас разнесет в клочья!
Кэролайн улыбнулась.
– Думаю, ее следует перепоручить заботам миссис Гладдер, – сказала она.
Леди Обри между тем тихо застонала и подняла руку ко лбу.
– Я ее найду, – пообещала Симона и помчалась в заднюю часть дома.
Перевернув приходящую в себя женщину на спину, Кэролайн спросила:
– Как вы себя чувствуете, леди Обри?
Несколько секунд та взирала на нее бессмысленным затуманенным взором. Но постепенно ее глаза прояснились, и она рывком прижала руку к животу.
– Что вы со мной сделали? – В ее голосе звучала сталь.
– Нам не удалось ослабить шнуровку, поэтому пришлось ее перерезать.
– Вы испортили мой корсет?
– Только шнуровку.
– Да как вы посмели?!
– Ну что ж, – поднимаясь на ноги, проговорила Кэролайн. – Если вас это возмущает, то в следующий раз мы не будем вас трогать и оставим лежать там, где вы упадете. Вам помочь встать или вы предпочитаете проваляться здесь до вечера?
– Мне не нравится ваш тон.
«Да плевать!» Кэролайн хотела сказать это вслух, но сдержалась. И наверное, только благодаря появлению миссис Гладдер и Симоны ей не пришлось прикусывать себе язык.
– Леди Симона сказала, что вы уезжаете в Лондон, – заговорила экономка, пересекая холл.
– Да… Не позднее чем через час.
– Значит, можно сказать, что вы достигли перекрестка?
– Несомненно… Вы были правы, и теперь я четко представляю, что нужно делать.
– О чем это вы? – поинтересовалась снизу леди Обри.
Склонившись к ней, Симона решила объяснить:
– Кэрри сыта вами всеми по горло, поэтому мы уезжаем в Лондон, к Дрейтону.
– Если вы покинете дом, я откажусь оказывать вам какое-либо покровительство в предстоящем сезоне, – пригрозила леди Обри, которая, очевидно, не осознавала, что, лежа на полу возле их ног, она производит не очень-то грозное впечатление.
– Да не нужны мне ваши великосветские сезоны, – отозвалась Кэролайн. – У меня нет ни малейшего желания участвовать во всей этой суете.
– Зато, как видно, у вас имеется желание устроить скандал, который окончательно опозорит имя Тернбриджей.
– Я просто поступаю так, как прежде поступай мой отец, – возразила Кэролайн. И, уже двинувшись в глубь дома, добавила: – Оставляю ее на вашем попечении, миссис Гладдер. Мне нужно поговорить с Хейвудом и распорядиться, чтобы закладывали карету.
Во дворе ее встретил холодный пронизывающий ветер, который быстро остудил и тело, и бурлящее внутри негодование. Стиснув зубы и обхватив плечи руками, она стремительным шагом направилась к конюшне.
По прибытии в Лондон ей не надо будет даже задумываться над тем, какими поступками или высказываниями сотворить скандал. Потому что об этом она позаботилась только что, в холле замка Райленд. И вполне возможно, что благодаря стараниям леди Обри и прочих гостей весть о ее мятеже и возмутительном попрании всяческих норм долетит до столицы еще до того, как она туда доберется.
Хейвуд, как и предполагала Симона, действительно был еще на конюшне и держал под уздцы неоседланную лошадь. Увидев Кэролайн, он тотчас же бросил поводья, снял с себя сюртук и накинул его ей на плечи.
– Ну и чем там закончилось? – поинтересовался он. – Наверное, это было просто ужасно?
– Если вкратце, то леди Обри не выдержала противостояния и рухнула в обморок, – сообщила Кэролайн, внезапно ощутив невероятную усталость. Кивнув на мужское седло, висящее на стене, она добавила: – Впредь Симона будет ездить так, как ей хочется.
– О Боже! Вы хорошо подумали?
– Вполне, – кивнула Кэролайн. – Пожалуйста, оседлайте для нее лошадь повыносливее, нам предстоит неблизкий путь. Вы сможете обучать ее верховой езде по дороге в Лондон.
– В Лондон? – удивился Хейвуд. – Думаю, мне следует попытаться отговорить вас от этого…
– Так вы не желаете ехать с нами?
Хейвуд усмехнулся и пожал плечами:
– Что ж, скандалы не всегда идут во вред. Они привлекают внимание окружающих, дают возможность быть замеченным, а поскольку сам ты не являешься героем скандала, то это может в немалой степени и весьма позитивно поспособствовать общественному признанию. По прошествии определенного времени, разумеется.
Вздохнув, Кэролайн осуждающе покачала головой:
– Вы когда-нибудь думаете о ком-то еще, кроме себя?
– Иногда думаю. – Хейвуд чуть помолчал. – Вы ведь понимаете, что Дрейтон такой же мужчина, как и все, и после расставания с вами он вряд ли запрется в комнате и будет безвылазно там сидеть? Уж по крайней мере не в одиночестве.
Несмотря на то, что предположение было высказано достаточно деликатно, его воздействие оказалось весьма сильным. Кэролайн сглотнула и, подавив беспокойство, призналась:
– Я тоже думала о такой вероятности. Однако услышать это из чьих-то уст… Это более обескураживающе, чем я ожидала.
На лице Хейвуда отразилось искреннее сочувствие.
– К сожалению, мы, мужчины, не очень-то благородные существа.
– Как бы то ни было, – проговорила Кэролайн, – я все же должна поехать в Лондон. Я не могу больше томиться неопределенностью. Если Дрейтон забыл обо мне, если он заменил меня другой, то по крайней мере я буду знать об этом наверняка и стану устраивать свою жизнь без него.
– Вы думаете, это возможно?
– Посмотрим, – ответила Кэролайн. – Мне поможет моя гордость, как это бывало уже не раз. – Скинув с плеч сюртук, она вернула его Хейвуду. – Пожалуйста, оседлайте для Симоны лошадь. И если не трудно, подготовьте карету, пока мы будем укладываться.
