— Хлоя, я должен расцеловать вас за вашу проницательность! — воскликнул он, чувствуя, как кровь забурлила в его жилах и надежда возродилась в сердце. — Вы такая же необыкновенная девушка, как и ваша сестра. Ноэль знает, где живет Бариччи? — повернулся он к Эрику.
— Вероятно, знает. Его адрес был в папке, собранной моим осведомителем. Я дал ей прочитать досье на него на Рождество.
— Значит, она хотела сказать этой запиской, куда ее отвез Сардо, — решил Эшфорд. — «Отец, должно быть, Бариччи. потому что квартира Бариччи расположена на Элизабет-стрит, — Продолжая говорить, Эшфорд направился к двери. Коньерз последовал за ним.
— Тремлетт, — поспешил за ними Эрик, — Ноэль — моя дочь. Я иду с вами.
Эшфорд не обернулся, не остановился. Он только кивнул:
— Пойдем пешком. Так будет скорее и незаметнее. Возьмите пистолет.
Ноэль пошевелилась на постели и вздрогнула, когда нож уколол ее. Квартира утопала во мраке. В полной темноте Андре втащил ее внутрь и повлек прямо в спальню.
— Тише, не шевелитесь, — приказал Андре, нависая над ней и медленно расстегивая пуговицы у нее на груди. Он уже сорвал с нее плащ и сбросил свой плащ и рубашку. К счастью, штаны его все еще находились на нем, вероятно, потому, что в его безумном мозгу прочно укоренилась мысль о совращении, а не о насилии.
Он потянулся, чтобы зажечь лампу, и ее тусклый свет залил спальню.
— Вот, — сказал он, сжав ее бедра своими ногами, мощными, как колонны, — теперь намного лучше. Я хочу видеть ваше лицо, когда наконец вы станете моей.
Нахмурившись, он внимательно вглядывался в ее лицо.
— Перестаньте смотреть на меня так. Я хочу видеть в ваших глазах страсть, а не ужас.
Он оставил в покое ее платье и склонился к ней, приподняв ее лицо за подбородок:
— Черт вас возьми! Покажите мне свою страсть! Ноэль судорожно сглотнула, пытаясь побороть ужас.
— Как я могу испытывать страсть, когда вы приставили нож к моему горлу? Уберите его, и я подчинюсь вам с радостью.
Андре испытующе смотрел на нее прищуренными глазами.
— Вы пытаетесь перехитрить меня? Вы надеетесь, что, если я уберу нож, вы сможете убежать? — спросил он, выпуская ее лицо, но не делая попытки убрать нож. — Это не сработает, cherie… Могу вам это обещать. Теперь вы моя. И если попытаетесь сбежать, добьетесь только того, что ваша смерть будет более мучительной. С другой стороны, стоит вам пойти мне навстречу, и ваши последние мгновения на этой земле станут райским блаженством.
Ноэль молча молилась, чтобы Бог послал ей силы.
— Я не буду пытаться убежать, — заверила она. — И вообще не понимаю вас, Андре. Я мечтала о том, что мы с вами будем вместе. Но я всегда думала, что, когда это произойдет, вы захотите, чтобы я желала вас так же, как вы меня, а не боялась.
— Вы мечтали о том, что мы будем вместе? — Его пальцы задержались на последней пуговице ее платья.
— Конечно, — она заставила себя улыбнуться, — мечтала. И вы, безусловно, догадывались об этом. Я не делала тайны из моей склонности к вам.
Она протянула руку и погладила его рукав. Он перевел взгляд на ее ласкающие пальцы: — Вы дразните меня. — .Нет, не дразню. К чему мне это? Я бы только привела
вас этим в ярость. По правде говоря, у меня нет ни малейшего желания бежать. Если бы я хотела этого, то кричала бы еще дома, а там у меня было больше надежды убежать от вас. — Она откинулась на подушку. — Вам не приходило в голову, что я не хочу, чтобы меня спасали?
Она почувствовала, что нажим лезвия на ее кожу ослабел, и мысленно возблагодарила за это Господа. Ей надо было выиграть время. Рано или поздно родители хватятся ее, кто-нибудь найдет на кухне ее записку и за ней придут. Они и… Эшфорд,
— Вы говорите, что последовали за мной по собственной воле? — Его губы сложились в горькую усмешку. — А как же лорд Тремлетт?
«Не следует недооценивать его, — напомнила она себе, — он умен. Он сразу поймет, что я лгу. Надо постараться, чтобы мои слова звучали как можно убедительнее и правдоподобнее».
Она пыталась сообразить, что ему может понравиться. Он жаждал признания своей исключительности и полной преданности. Очень хорошо. Она сыграет по его правилам.
— Я не буду вам лгать, Андре. Лорд Тремлетт — очень привлекательный мужчина. Только бесчувственная женщина была бы иного мнения. А как вам известно, я не такова. Но я и не лгунья. Я не притворщица. Если бы граф стал моим мужем, я была бы ему верна. И я проявляла к нему интерес, который вы заметили. Могла ли я желать его, как вас? Никогда. Андре, я желала только вас. Даже слишком сильно. Но вопрос о моем будущем был решен, и мне пришлось покориться. Даже если из-за вас мое сердце начинало биться сильнее, у меня не было выбора. Мои родители не допускали мысли о нашем счастье… — Она замолчала и пожала плечами. — Они никогда не позволили бы нам быть вместе. Для них имеет огромное значение знатность жениха, а у меня никогда не хватило бы духу взбунтоваться. И потому я покорилась. Я предпочла приличный брак бурной страсти.
Она говорила, а Андре внимательно наблюдал за ней пытливым и недоверчивым взглядом.
— Верность — замечательное качество в женщине, но крайне редкое. Мне приятно сознавать, что я не ошибся в вас, cherie. Но я хотел бы понять одно: будь у вас выбор, вы могли бы избрать одного и только одного любовника, человека, с которым хотели бы связать свою жизнь, — ваш выбор пал бы на меня?
Ноэль почувствовала, как острие ножа уперлось ей в горло.
— Да, — прошептала она. — Вне всякого сомнения.
— Тогда, возможно, еще не все потеряно, — пробормотал Андре, обращаясь скорее к себе, чем к ней. — Вы уже были близки с Тремлеттом?
Тут Ноэль стало ясно, что ложь была ее единственным шансом на спасение, Андре желал, чтобы она была чистой и нетронутой. Она должна прийти в его объятия девственной, Если бы она сказала ему правду, он тотчас же убил бы ее. Холодея от ужаса и отвращения, она подумала: а если он пожелает проверить это и поймет, что она солгала, то ей будет еще хуже, настолько плохо, что она больше не захочет жить.
— Нет, — ответила она, сжимая в кулаки руки, лежавшие по бокам тела. — Меня учили беречь свою невинность для супруга.
На губах Андре медленно расцвела улыбка, и на мгновение он показался ей тем самым красавцем художником, который несколько недель назад пришел в их дом, чтобы написать ее портрет. Но это был только фасад, за которым скрывался безумец и убийца.
— В таком случае, cherie, считайте эту кровать нашим брачным ложем, — пробормотал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.
«О Боже, как мне избежать этого? Что делать?» — лихорадочно соображала Ноэль, стараясь сделать так, чтобы ее неподатливые губы стали нежными и мягкими под его требовательным и жадным ртом. Должно быть, отчасти ей это удалось, потому что Андре одобрительно хмыкнул и поцеловал ее еще более страстно. Ноэль поняла, что не может продолжать разыгрывать эту комедию до бесконечности. Язык Андре, проникший в ее рот, его дыхание вызывали у нее омерзение, она была не в силах терпеть это дальше. Она попыталась увернуться, но его цепкие пальцы удержали ее за волосы, и он продолжал целовать ее. «Почему? О, почему?» — хотелось ей закричать. Должно быть, он почувствовал, как напряглось ее тело, замерло, оцепенело… Она не ответила на его поцелуй. Так почему он не оставлял ее в покое? Почему продолжал целовать, будто они оба испытывали страсть и она была полна готовности разделить ее с ним?
