– Ты забыл кое-что, – нервно произнесла Сузан, старательно отводя взгляд.
– И что же это, моя дорогая?
– Не «что», а «кто». Ты забыл об Оуэне.
– Об Оуэне?!
Ричард произнес это имя с откровенной ненавистью. Он даже непроизвольно сжал кулаки.
Самым неприятным было то, что Сузан не могла толком одеться. Ее платье лишилось половины пуговиц, и надеть его было гораздо труднее, чем снять. Она украдкой оглядела кровать, надеясь найти покрывало или простыню, чтобы завернуться. Отыскать удалось только помятый и растерзанный бюстгальтер, по несчастливой случайности лежащий у ног Ричарда. Можно было бы подойти и поднять его, но Сузан не решалась. Ричард находился сейчас в неподходящем настроении.
Прикрыв грудь руками, она мрачно уставилась перед собой, гадая, не перестаралась ли с объяснением причин.
– Оуэн Маккилох? А какое, скажи, пожалуйста, этот тип имеет к нам отношение?
Признать, что в жизни Сузан по-прежнему существует этот мужчина, было для Ричарда равносильно удару в челюсть. Это шокирующее ощущение, смешавшись с чувством сексуальной неудовлетворенности, совершенно лишило его способности рассуждать здраво.
– Самое прямое. Я не могу спать с тобой из-за Оуэна.
Удар был очень тяжелый. Сузан увидела, как глаза Ричарда сузились словно от боли.
– Но я полагал, что вы давно расстались.
– Конечно же нет. Он живет неподалеку отсюда.
Ричард помолчал с минуту, усваивая информацию.
– Да, теперь я понял, – медленно произнес он. – Ты, вероятно, почувствовала запоздалый, но острый укол совести, осознав, что твое поведение было бы актом неверности по отношению к достойному Оуэну Маккилоху.
Когда Ричард нервничал, он начинал выражаться ужасно витиевато. Временами его даже трудно было понять.
– Это не запоздалый укол совести! И я никогда, ты слышишь, никогда не изменяла тебе, пока мы были вместе!
– Сейчас, я полагаю, мы говорим не о наших прошлых отношениях. И я также полагаю, что ты спохватилась слишком поздно, для того чтобы выйти сухой из воды. Или скажешь, что я заставил тебя лечь со мной в постель?
– Нет.
– По крайней мере, ты достаточно смела, чтобы посмотреть правде в лицо. Я, знаешь ли, за всю мою жизнь не принудил ни одной женщины.
Скрывать боль было невыносимо тяжко. И Сузан попыталась спрятать ее за маской пренебрежения и иронии.
– Ты настолько неотразим, что ни одной женщине просто не придет в голову сопротивляться.
Перед мысленным взором пронеслись статьи из газет, те ужасные публикации, которые появились после того, как она и Ричард расстались.
– Именно поэтому ты, наверное, путался со всеми этими моделями и актрисами. Они просто не могли тебе отказать, не так ли? Кто у тебя в этом месяце прислуживает в постели? Беатрис Митчелл? А кто был в прошлом? Рози Макдауэлл?
Ричард был занят тем, что пытался застегнуть рубашку, на которой теперь тоже не хватало пуговиц. Его резкие нервные движения выдавали отвратительное состояние духа.
– Не стоит верить всему, о чем пишут в газетах.
– Так, стало быть, ни одна из тех статей не была правдивой? – иронически приподняла брови Сузан.
Стоящий перед ней темноволосый мужчина угрожающе нахмурился и стиснул зубы. Его скулы словно окаменели.
– Нет. Только некоторые из них, – наконец выдавил он из себя.
Ричард вовсе не считал достойным свое поведение в первые месяцы после того, как Сузан покинула его дом в Дублине. Вряд ли можно гордиться скоротечными романами, которые он заводил, пытаясь заполнить пустоту, поселившуюся в его сердце. Он хотел вернуться к образу жизни, который вел до знакомства с Сузан, чтобы доказать себе, что боль утраты не так уж и велика.
Все оказалось бесполезно. Несколько часов суетливой близости, после которых неизбежно наступало утро. Нужно было снова смотреть в лицо реальности, и оно было уродливым. Да, он был волен делать со своей жизнью все, что угодно, но женщина, перевернувшая его жизнь, его взгляды, ушла и не собиралась возвращаться.
– Но должен снова сказать тебе, что я никого не заставлял. Все эти женщины были абсолютно свободны в выборе. И у них не было возлюбленных. Они никому не изменяли.
Ричард наконец заправил рубашку в джинсы, застегнул молнию и щелкнул пряжкой ремня.
– Непохоже на случай с Оуэном, не правда ли? Так что ты мне на это скажешь? Вы все еще любовники? Или он оказался вовсе не так хорош, как ты думала?
– Как ты можешь так говорить! Оуэн был добр ко мне.
– Да, несомненно. Мы оба прекрасно знаем, насколько он был добр. Но, может быть, в этом и заключена проблема? Может быть, просто доброта тебя не удовлетворяет? Ты ищешь кого-нибудь еще, менее доброго, но более сексуального?
– Даже если и так, не думай, что это будешь ты!
– Неужели?
Ричард окинул полураздетую Сузан красноречивым взглядом. Рядом с кроватью валялся чемодан, в любовной горячке сброшенный ими с кровати.
– Нет?
– Это было не то, о чем ты подумал, – прозвучал запальчивый ответ. – Больше похоже на мазохистское стремление избавиться от радужных иллюзий, которые я до сих пор умудрилась сохранить!
– Поверь мне, моя дорогая, что так долго живут лишь истинные чувства. Ты все-таки чуть не заставила меня совершить самую большую ошибку в моей жизни.
А я ошибку уже совершила, невольно подумала Сузан. Полюбила этого человека. По правде говоря, особого выбора у нее не было. Все случилось в тот миг, когда они впервые встретились, и вспыхнувшее чувство не зависело от решений рассудка. Его было не изменить.
– В конце концов, сделанного не воротишь, – констатировала она, постаравшись придать голосу максимум холодности. Больше всего на свете Сузан хотела поскорее уйти из этой спальни.
– Дай мне мое белье, будь так добр. Я бы предпочла одеться.
Ричард нагнулся, поднял белый клочок ткани и, не глядя, швырнул его в сторону кровати.
Сузан наконец привела себя в порядок, не обращая внимания на то, что мягкие прикосновения шелка и льна были невыносимы для ее чувствительной кожи и горящих сосков. Это была новая изощренная форма пытки, но молодая женщина стиснула зубы и постаралась не обращать на нее внимания.
Одевшись, Сузан почувствовала себя несколько лучше, несмотря на то, что платье выглядело так, будто его жевала корова. Дрожащими руками попыталась пригладить волосы, но успеха не достигла и робко посмотрела на Ричарда.
Он не двинулся с места. Все еще стоял у окна – высокий, мрачный, заложив большие пальцы рук за кожаный ремень.
Сузан выдавила из себя слабенькую улыбку, но в лице Ричарда ничего не дрогнуло.
– Ну, поскольку нам, кажется, больше не о чем говорить, позволь откланяться.
