– Но мы уже в него ввязались, нравится тебе это или нет. И повернуть назад мы не можем, – сказал Бен.
Рейф плотно сжал губы, но был вынужден согласиться. Из-за него они завязли и так слишком глубоко. Но он сделает все, чтобы оградить их от беды. Рейф коротко кивнул и перевел взгляд на тропу, по которой они ехали.
– Леди, вам не следует ехать туда одной.
Шей смотрела на служащего в билетном окошке почтовой станции Кейси-Спрингс.
– Я не могу ждать неделю, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы он первым отвел взгляд.
– А я говорю вам, что ближайшие шесть дней карета туда не пойдет. К тому же путешествовать одной небезопасно, особенно с тех пор как на дорогах появились головорезы, которые грабят почту, крадут казну и нападают на все, что движется.
– Но я должна…
– Знаете, мисс, – терпеливо продолжил клерк, – вы можете переждать в гостинице или пансионе. Вам не нанять здесь ни лошади, ни повозки, чтобы ехать одной в Раштон или «Круг Р». Не такие нынче времена.
Шей с досадой опустила на землю саквояж и крепко вцепилась в этюдник, который прижимала к себе. Решив отправиться на Запад, она все распродала. Выбор был сделан, а это означало, что с прошлым должно быть покончено.
С прошлым связана ложь, которая подорвала все, во что Шей когда-то верила. Она всегда принимала жизнь такой, какая она есть, всегда умела играть по правилам, а теперь…
Даже не известно, кто она такая. Это незнание делало ее уязвимой, испуганной, хотя раньше она ничего не боялась. Все, во что она верила, превратилось в дым, и Шей не понимала, как и почему это произошло.
Но она понимала, что обязана все узнать.
Шей то и дело доставала газетную вырезку. Смотрела на портрет Джека Рэндалла. Сколько раз она жалела, что у нее нет отца? Мечтала, чтобы он появился? Но мать почему-то разлучила отца с дочерью. Каждый раз, разглядывая кусочек газеты, Шей видела и человека, которого отец помог изобличить. Вора и даже, наверное, предателя.
Он не был похож на вора, во всяком случае если судить по портрету. Его лицо приковывало к себе внимание и говорило о внутренней силе. Шей поражало противоречие между этой силой, которую она разглядела на рисунке, и выдвинутым обвинением. И ее все время терзала мысль, не было ли в деле каких-то смягчающих вину обстоятельств. А что если он сражался на стороне Конфедерации и выбрал такой способ борьбы за свое дело? Тогда зачем он оставил у себя часть денег?
Эту загадку ей никак не разгадать, но, возможно, она сможет разгадать другую загадку, связанную с отцом. И чего ради мать лгала ей? Шей придумала несколько объяснений. Вероятно, Сара Рэндалл не выносила Запад или скорее всего не смогла ужиться с мужем.
Чем больше Шей размышляла, тем больше вопросов оставалось без ответа. Получить ответы она могла, только обратившись непосредственно к участнику событий, но это пугало. А что если она не нужна отцу? Он ведь вообще ничего о ней не знает. Поверит ли он ей?
Когда Шей думала о поездке, ей всякий раз становилось не по себе от дурного предчувствия. А так ли уж в самом деле ей хотелось докопаться до правды? Шей не была уверена. Но одно она знала точно – она должна узнать правду.
Шей заправила под шляпку выбившийся локон и зло посмотрела на клерка, впервые пожалев, что вид у нее не очень грозный.
Ее лицо, не лишенное приятности, безусловно, не могло заставить чье-то сердце затрепетать от страха. Все в ней было обычным. Почти прямые каштановые волосы. Серо-голубые глаза, которые могли бы, на ее вкус, быть не такими большими, хотя люди часто говорили, что они ее украшение. Наряды никогда не были для нее предметом волнения, Шей предпочитала чтение и рисование суете по поводу внешности. Мама часто повторяла, что главная ее черта – уравновешенность. И оттого, что это качество радовало маму, самого дорогого для нее человека, Шей подавляла в себе тоску по приключениям.
Но мама ошибалась. Уравновешенность часто означает недостаток страсти, а Шей испытывала бурные чувства по поводу многих вещей. Она яростно защищала то, что любила, и глубоко чувствовала несправедливость. Просто она держала эти чувства при себе, пряча их под поверхностной практичностью. Слишком это было личное, чтобы делиться с остальными, даже с собственной матерью.
Но сейчас уравновешенность ничем не могла ей помочь. Как и нетерпеливость и страстность.
Шей вновь сердито посмотрела на клерка. Неделя для нее была равносильна году. Она попыталась объяснить:
– Моя фамилия Рэндалл, я… должна добраться до ранчо Джека Рэндалла.
Чиновник немного смягчился:
– Родственница?
Шей сразу растерялась. Последнюю фразу она выпалила главным образом от безысходности. Отец, вероятно, даже не подозревает о ее существовании. Или вообще не поверит ей. Или, волне возможно, здесь какая-то ужасная ошибка. Но фамилия Рэндалл, видимо, произвела впечатление, а именно этого Шей и добивалась.
Она вздернула подбородок:
– Дочь.
– Чудеса, да и только. А я не знал, что у мистера Рэндалла есть дочь.
– Я жила в восточном штате.
– Хотелось бы помочь вам, мисс Рэндалл, но не могу.
У Шей от напряжения потемнело в глазах. Почти вслепую она подняла саквояж и повернулась к двери. Придется искать другой способ.
Она вышла на крыльцо и остановилась, пытаясь решить, что теперь делать, когда вслед за ней через порог шагнул какой-то человек. Она едва его заметила во время разговора с клерком, просто видела, что у стены стоит высокий мужчина.
– Мисс Рэндалл? – спросил он, вежливо приподнимая шляпу.
Она кивнула.
– Я слышал, вы хотите добраться до ранчо «Круг Р». Вероятно, я мог бы помочь.
Шей внимательно на него посмотрела. Высокий, стройный, с прямым взглядом серых глаз, говорившим об уверенности. Ей показалось, что он не намного старше ее, но в чем-то он был похож на столетнего старика.
– Сэр?
Он улыбнулся от такого обращения.
– Я работаю у вашего отца, мисс, – сказал он. – Вы ведь мисс, кажется? Я слышал, вы сказали «Рэндалл».
Шей слегка покраснела.
– Мисс, – подтвердила она. – Шей Рэндалл.
– Я заехал узнать, нет ли каких телеграмм, а завтра собираюсь в обратную дорогу. Если хотите, можете присоединиться.
Шей не была уверена, что ей следует принять приглашение. Путешествовать вдвоем с мужчиной считалось недопустимым. Но все-таки это не Бостон, и мужчины, встречавшиеся до сих пор на ее пути, вели себя с ней очень уважительно, даже те попутчики в дилижансе, которые по дороге из Денвера все время пили. Кодекс Запада, как она узнала. Кроме того, этот мужчина работает у отца. И она не хотела ждать целую неделю, не могла ждать.
