Услышав слова рыцаря, я сдержала улыбку. Всем хорошо было известно, что шериф охраняет свое поместье и огромный дом, которым его наградил мой отец после того, как он спас меня от чумы. С многочисленной охраной и злобными собаками войти в поместье шерифа было равносильно взлому стен хорошо укрепленного замка.
— Я удивлена, что вы не были разорваны на куски, чему не помешала бы ваша защита, — прошептала я, пристально вглядываясь в него в поисках признаков боли или страдания.
— У меня особый подход к собакам, миледи. — Пошутил он.
— Должно быть так и есть.
— А еще у меня есть особый способ добывать информацию у шерифов, которые любят играть в молчанку.
И снова насмешка в его голосе смягчила опасность ситуации. Я не сомневалась, что он рисковал собственной жизнью, чтобы получить информацию о применении пыток шерифом.
— Вы храбрый рыцарь.
— Вести о моем умении обращаться с различными видами оружия дошли до него раньше меня, так что было нетрудно заручиться его согласием, когда он увидел меня с мечом.
Не трудно? Я снова в тусклом свете пригляделась к нему, желая рассмотреть его получше. Но из-за доспехов я разглядела не больше, чем днем:
— И что же рассказал мой шериф, сэр?
Рыцарь напрягся:
— Он сказал, что, как только вы окажетесь в монастыре, он, наконец, сможет сделать свою работу так, как она должна быть сделана, что он сможет обращаться с преступниками так, как захочет, без указаний какой-то девчонки, что ему делать.
Я резко втянула воздух:
— И вы с ним согласны?
— Ни в коем случае, — резко возразил рыцарь. — Неважно кто его хозяин: мужчина или женщина. Он должен подчиняться его приказам, разделяет он их или нет.
Надо было все-таки наказать шерифа за дерзость. Проявив к нему сострадание, я, очевидно, показала свою слабость:
— Когда я достигну совершеннолетия, он быстро поймет, что мое правление будет не менее решительным и справедливым, чем правление моего отца до меня.
Молодой рыцарь поклонился:
— Мне жаль, что я стал вестником таких новостей, миледи. Я сожалею, что мне пришлось причинить вам даже малейшее огорчение.
— Вы поступили благородно, продолжив расследование, и я благодарю вас.
Мне нужно будет снова поговорить с шерифом, хотя мысль о новой встрече наполняла меня ужасом.
Что на самом деле произойдет, когда мне исполнится восемнадцать? Я
всегда думала, что смогу править так же, как мой отец, даже удаленно. Но что, если у шерифа действительно другие планы? Как я смогу остановить его, если буду жить в аббатстве? Шериф считает, что моя власть уменьшится, несмотря на мое совершеннолетие, и сколько еще людей считают так же?
Герцог зашел в часовню. Он кивнул в сторону двери, подавая знак своему молодому рыцарю. Мужчина поклонился мне и начал удаляться.
Он уже почти дошел до дверей, когда я крикнула ему вслед:
— Подождите.
Он обернулся.
— Спасибо, — сказала я. — Вам было трудно узнать про эту новость и еще труднее донести ее до меня. И я восхищаюсь вашей храбростью.
Он, слегка поклонившись, направился к выходу. Я смотрела ему вслед с бьющимся сердцем, внезапно осознав, что это был один из потенциальных женихов, которых герцог выбрал для меня. Если все они были похожи на этого человека, то месяц, конечно, не будет скучным.
— Прости, Розмари. — Герцог подошел ко мне. — Он не хотел рассказывать тебе об этом оскорбительном признании шерифа. Но я призвал его довести дело до конца. Потому что решение именно сложных задач формируют характер.
Я вздохнула:
— Возможно, я питала ложную надежду на справедливость и твердость своего правления из монастыря.
— Ты добрый правитель, — заметил герцог. — Твои родители гордились бы тем, как ты управляешь этой землей так, как этим горжусь я. Никто не сделал бы лучше.
Похвала герцога была подобна короне, возложенной на мою голову.
Понимал он это или нет, но он сделал мне огромнейший комплимент.
— Я буду править своим народом справедливо, даже на расстоянии, –
сказала я. — Как только я получу власть и смогу принимать все решения, я сделаю еще больше для своих подданных.
Он покачал головой:
— Хотя юридически власть будет принадлежать тебе, я хочу, чтобы ты подумала над тем, как ты узнаешь, что нужно твоему народу, если будешь заперта от мира. Ты действительно сможешь справедливо править?
Его слова заставили меня замолчать и наполнили беспокойством, которое хотелось отогнать.
— Я не хочу влиять на твое решение больше, чем уже повлиял, — мягко сказал герцог. — Поэтому я оставляю тебя наедине с твоими молитвами и надеюсь, что Бог направит твое сердце и даст лучший совет.
— Тогда дайте мне еще одну ночь, чтобы подумать и помолиться о принятом решении. — Попросила я.
Он почтительно склонил голову, и свет свечей отразился в серебре его волос:
— Я скажу своим людям, чтобы они не ждали тебя сегодня на пиру, а завтра ты сообщишь нам о своем решении.
Я была благодарна, что он не заставлял меня немедленно принимать решение. Но когда он вышел из часовни, я еле остановила себя, чтобы не крикнуть ему в след, что я пойду на пир. Я так давно не была на празднике. А
еще, я так хотела увидеть тех мужчин, которых он выбрал для меня. Но я сдержалась, вернулась к молитвенной подушке и склонила голову, как и должна была. Решение было слишком важным, чтобы принимать его без молитв. Тем не менее, я не могла не думать о том, как тяжело мне в последнее время нести груз изоляции, и о том, насколько тяжелее он станет, когда я уйду туда, где главным условием будет тишина и минимум общения.
Как я смогу нести бремя одиночества всю оставшуюся жизнь? Я не хотела поднимать этот вопрос до сегодняшнего вечера из-за страха разворошить свою досаду на то, что не могла уже изменить.
А если я могу изменить? Если моя жизнь может не быть такой тихой и уединенной?
Глава 5
Я помедлила, стоя у двойной двери, ведущей в главный зал, и запустила пальцы в густую шерсть собаки. Мой белоснежный спутник уже давно не был щенком — прошло десять лет с того дня, как родители подарили его мне на день рождения, но я упорно продолжала звать его Пэп5. Я
почесала ему загривок, и он лизнул меня в ответ.
— Хороший мальчик, — сказала я, глядя на закрытые двери и пытаясь решить: войти или убежать в свои покои.
Я опоздала на завтрак, из-за того, что слишком медленно одевалась, а
Труди слишком медленно расчесывала меня и укладывала волосы в модную прическу. Так мне хотелось думать. Но я просто плохо спала этой ночью: сначала долго не могла заснуть, а потом мучилась кошмарами. Мне снились волдыри и вареная кожа, а на смену им пришли видения с голодными крысами с острыми когтями, вонзающимися в человеческую плоть. Я
закричала, и только после того, как Труди позволила Пэпу забраться ко мне в постель, я наконец-то провалилась в беспокойный сон, на этот раз увидев четыре простые стены крошечной монастырской кельи, абсолютное одиночество которого поглотило меня. Конечно, я проспала, и теперь я стояла с темными кругами под глазами перед дверьми, опоздав на утреннее приветствие в главном зале. Что теперь обо мне подумают гости?
Я коснулась ручки двери и замерла, пораженная тем, что меня действительно волнует, что они подумают. Я, на самом деле, очень переживала. Прошлой ночью ко мне пришло решение дать герцогу шанс.
Если не для себя, то, по крайней мере, для своего народа. Они действительно выиграют больше, если я останусь и продолжу лично участвовать в их жизни, а не стану прятаться в монастыре. Однако, если из этой затеи ничего
5 Pup — в переводе с английского языка — щенок, читается Пэп.
не получится, мне придется найти способ быть в курсе их жизни и их проблем. Я также должна найти способ урезонить шерифа и ему подобных, чтобы они не смели игнорировать мои приказы. Конечно, я справлюсь. По крайней мере, я надеялась. А пока я должна была официально объявить о своих планах, и мои нервы подскакивали, как кузнечики, при мысли о встречи с герцогом и его рыцарями.
