Платье само себя с пола не уберет, но подниматься с кровати и Лиза не спешила. Всего лишь девять утра… В голове настойчиво, быстрее дачной скоростной попутки, проносилась мантра — «хре-е-е-н вам все-е-е-м»! Каждый трудящийся заслуживает отдых, а институте тоже труд. Лиза целых три недели не выплывала из научной библиотеки раньше четырех часов дня. Вливалась в студенческую жизнь, постигая тяжесть гранита науки, искренне пытаясь сосредоточиться на пройденном материале.
Сокурсники Лизы, образовавшие единое сообщество со всех концов Советского союза, оказались компанейскими ребятами. Через неделю народ разбился на группы по интересам, но из пестрой толпы сокурсников внимание Лизы обратила на себя Софка Голикова — дочь партийного функционера, непонятно за какие грехи поступившая в юридический институт. Рациональностью Софа напоминала Валеру Филатова (жаль, что боксировать не умела), и отличалась внешностью пушкинской Татьяны и умными зелёными глазами. Софка относилась к своей участи легко, не жалуясь на молодую жизнь. Это и сблизило их с Павловой.
С неделю назад группа сто восемь собралась единым скопом в одной из общаг института. С песнями, танцами и историями о собственном пути, который и завлек их на галеры юрфака. Лиза могла бы до ночи болтать за жизнь в такой веселой компании, и до самого утра перебирать гитарные аккорды, пытаясь сыграть «голубиную песню», ценимую её мальчишками. Но сизый голубок в восемь вечера прилетел за Лизой сам, впечатляя своим обликом советское студенчество. Пчёла доставлялся в комплекте.
Салаги-студенты ломали головы, как эти двое преодолели строгача-коменданта; на что получили ответ — комендант сам проводил уважаемых людей на место. Лиза и сама с трудом представляла, как Космос и братец преодолели строгую пропускную систему в виде неподкупной комендантши Семеновны в огромных очках с роговой оправой. Безликая дама в возрасте запоминала студентов раз и навсегда; и не иначе, что по молодости работала в НКВД или разведке.
Так все неудавшиеся поклонники и любопытные одногруппницы узнали, что у Лизы Павловой есть «целый Космос», который вполне мирно познакомился с пацанами и даже угостил их «Marlboro», и старший брат, польстившийся на миловидных первокурсниц. Жаль, что с Софкой не нашел общего языка. Витя, чуть не сшиб брюнетку дверью, вдобавок обливая её новые брюки-бананы газированной водой. Пришлось успокаивать подругу тем, что брат у Лизы не всегда такой криворукий. Но Софу Пчёла, очевидно, запомнил.
Последствия обучения не дают Лизе хоть немного задуматься о том, какими методами бороться с родимой ленью. Подготовка к занятиям воровала не только свободное время, но и лишние силы. И теперь поднять Павлову с кровати могло лишь чудо… Но космическое чудо, обрисованное формально-юридическими признаками, уехало куда-то с родителем, приносить пользу друзьям профессора Холмогорова. А свой выходной Лиза решила посвятить не кроплению над конспектами, а чисто человеческому «поспать».
Ночью отчего-то привиделись неравные бои, не хуже, чем в «Пиратах двадцатого века», с дракой и криками, погоней и пистолетами. Наверное, нужно прекращать смотреть телевизор поздними вечерами. Однако, бой привиделся не на судне, как в знаменитом киношлягере, а на каком-то карьере, не то на озере. И силуэты все знакомые-знакомые…
И всё-таки прекрасно, когда можно просто созерцать потолок и отдыхать от повседневности. Блаженное состояние, свойственное лишь воскресенью. И оно так неожиданно было прервано Пчёлой, ввалившимся в спальню Лизы. Доброе, блин, утро…
— Пора, красавица… Вставай! — интонацией парень пытался воспроизводить едва ли не «Мороз и солнце». — Гимн для верности врубить?
— Всегда знала, что в душе ты поэт, — замогильной интонацией, не предвещающей Пчёлкину ничего хорошего, ответила на приветствие Лиза, — но ты помнишь о судьбе нашего всего?
— Не-а, в душе я разведчик, — Пчёла припомнил тему своего школьного сочинения, — мне даже комиссия поверила, хоть врал, как сивый мерин.
— Лучше бы тебе военком не поверил. Зачем так рано зад с дивана поднял, а? — само по себе удивительно, что Витя не спал в такое время. — Сказку о спящей красавице помнишь, Пчёл?
— Ты хотела сказать… Сказку о ленивой жопе? — ехидно поинтересовался Витя, продолжая маленькую победоносную войну. — Шевелись, рыбина! Солнце в зените…
— Блин, будильник, твою мать, — Лиза бросила подушку на кровать, и прошлепала к шкафу с зеркалом. — Ты безнадежен! Иди спать! — отражение в зеркале глянуло на Лизавету не слишком довольными ярко-голубыми глазищами. — Ну и видок…
— Не, жрать хочу, как гражданин какого-нибудь Гондураса, — Пчёлкин плюхнулся на кровать рядом, — а ты, бля, дрыхнешь! — по опухшему лицу Пчёлкина было ясно, что он и сам недавно проснулся, а родители смотались на дачу утренней электричкой. — Лизк, улей страдает! Мамочка на дачу отчалила, так бы шел мозги по другой инстанции топтать.
— Нагло разбудить человека в воскресенье — это призыв к спасению? С добрым утром, кстати, братец!
— Лиза, не все же ништяки Косу! Покорми брата, знаешь же, что я в бабской стряпне — нуль!
— Уговорил! — Лиза проследовала на их маленькую кухоньку, чтобы приготовить омлет с бутербродами и поставить чайник. На великие кулинарные подвиги сегодня с утра она не готова. — Вдруг коньки от голода откинешь, и что я расскажу всем?
— Да любой твоей версии поверят, ещё уши вдобавок развесят, — Витя звонко чмокнул сестру в щеку, — не сомневайся, родимая!
— Услышат, что Пчёлу уморила, и в суде оправдают? — без особой причины эта мысль пробила Лизу на дикий хохот. В роли судьи почему-то виделся Космос Юрьевич, такой прикольный и с судейским молоточком. — Косу надо рассказать.
— Он давно мечтает, что бы я крылышками лишний раз не махал! Ты только быстрее, потом прогуляться пойдем, а то мне одному сегодня тоже не катит. Давай, потом Тео подтянем. Ты ж не спать весь день собиралась? Составь компаху!
— Ты говоришь, будто не в одной квартире проживаем, а так, соседи с третьего подъезда! Маршрут предлагай сам.
— На месте разберемся, но с тобой готов и на Луну укатить, — Витя прислонился к косяку двери, благодарно смотря на младшую сестру, сосредоточенно орудовавшую с кухонной утварью, и сдавленно хихикавшую ответ на его шутки.
— Нет, Вить, далековато от Космоса будет, не простит, — настроение юной девушки, отстукивающей музыкальными пальчиками по деревянной столешнице какой-то зарубежный мотив, говорило о том, что она счастлива, хоть спросонья такая нахмуренная и забавная.
Можно сказать, Пчёла любовался сестрой, отмечая, что нешуточную привязанность Космоса к Лизе можно было реабилитировать из-под первоначального осуждения. Она действительно положительно влияла на раздолбая Космоса. Но себя на месте влюбленного идиота, Пчёла представить не мог. Зачем ему такая фигня, чего он там не видел? Любовные волнения он испытывал лишь классе в восьмом, втрескавшись в одноклассницу Машку Шмелеву. Но после первого поцелуя и двух свиданий запал влюбленного Пчёлы исчез, и не поминайте лихом. Тем более что Машка не заценила пачку жвачки, раздобытую для неё не самым легким путем.
От своих размышлений Пчёлкина отвлек вскипающий чайник, который Лиза поспешно выключила, попутно открывая холодильник.
— Так, яиц дома нет, давай кашу, полезнее, — командным тоном произнесла Павлова, и парню оставалось только согласиться с хозяйкой кухни.
— Я — всеядный…
— Впервые за утро ты меня порадовал.
— Ладно, я курну, не мешаю.
— С тебя мороженое, Вить!
— Да хоть целый ларек! — со смехом прокричал Пчёла из коридора, напяливая на ноги убитые временем кеды, чтобы выйти на лестничную площадку.
Позавтракав в темпе вальса и наспех приведя себя в порядок, Лиза и Витя вышли из дома, не имея определенного пути следования. Олимпийка брата, накинутая на плечи Лизы, висела на фигуре девушки ненужным грузом. На улице слишком тепло и солнечно. Пчёла, пообещавший сестре мороженое за вкусный завтрак, сдержал слово у первого ларька. Пломбир за девятнадцать копеек принес первокурснице едва ли не большую радость, чем отмененная последняя пара в субботу.
