в столицу в преддверии очередного светского сезона.
Туманным утром в середине августа Софья по своему обыкновению, приехала верхом к заранее оговоренному месту встречи. Воронцов в этот раз был один. Накануне вечером Мария спрыгивая с лошади, повредила лодыжку, и больше не могла принимать участие в утренних прогулках. Строганов остался подле своей возлюбленной.
Не сговариваясь, Софья и Василий направили лошадей сторону леса, к пруду, где состоялась их первая встреча. Спешившись и оставив лошадей свободно бродить по берегу, влюбленная парочка устроилась под старой ивой. Василий присел, опираясь спиной о толстый ствол, девушка примостилась рядом, положив голову ему на плечо. От воды поднимался туман, парило, серое небо с низко нависшими тучами, грозило обрушиться на землю проливным дождем. Князь глубоко вздохнул, вдыхая тонкий цветочный аромат, исходивших от ее волос, сердце забилось с удвоенной силой, желание стиснуть девушку в крепком объятии сводило с ума. Так бывало всякий раз, когда она находилась так близко к нему. Он стиснул зубы, силясь обуздать в себе этот порыв. Это было и мукой и наслаждением одновременно. Если так пойдет и дальше, то до окончания сезона, он за сохранение своего разума не ручается, усмехнулся Воронцов.
Вдали раздался отдаленный раскат грома. Софья шевельнулась в его объятьях.
- Нам пора, будет ливень, - вздохнула она, отнимая голову от его плеча.
- Успеем, - касаясь легким поцелуем бархатистой кожи на щеке, ответил он.
Ему хотелось оставаться здесь как можно дольше.
Первые крупные капли упали с небес, взрывая зеркальную гладь воды, зашумели в листве над ними. Князь поднялся, и протянул руку своей спутнице, помогая подняться на ноги.
- Вот теперь пора, - усмехнулся он.
Софья покачала головой.
- Не успеем, Ваша светлость. Я знаю, где можно укрыться.
Развернув гнедого, она направила его вглубь леса. Воронцов последовал за ней. Дождь усиливался, поднимался ветер, превращая летний ливень в бушующую стихию. Шумела листва, холодные струи воды с разверзнувшихся небес хлестали по плечам и спине. Когда они достигли небольшого заброшенного домика на окраине лесной поляны, оба вымокли до нитки. Софья дрожала как осиновый лист. Василий, взяв поводья обоих жеребцов, завел их под крохотный навес. С прохудившейся крыши лилась вода, но это было хоть какое-то укрытие для них. В домике было значительно суше. Единственное маленькое оконце почти не пропускало свет сумрачного ненастного дня. Соня подошла к небольшому деревянному сундуку, стоящему около стены и извлекла из него лоскутное одеяло. Она сама привезла в этот домик некоторые вещи. Девушке нравилось считать, что у нее есть собственное маленькое тайное убежище. Но сейчас она была здесь не одна. Воронцов с удивлением осматривал их временный приют.
- Чей это дом? – спросил он ее.
- Я не знаю, - ответила Софья. Голос вибрировал от пронзающей все тело дрожи.
- Да ты совсем замерзла, - Василий подошел к ней и обнял дрожащие плечи.
Князь отстранился, снял мокрую рубашку.
Софья расширившимися глазами смотрела на его обнаженную грудь, покрытую курчавой порослью. Протянув руку, она коснулась его. Тонкие пальчики зарылись в шелковистых волосках, погладили упругие мышцы, задевая плоские соски. Воронцов со свистом втянул в себя воздух.
- Софи, ты с огнем играешь, - прошептал он.
Но ей хотелось прикасаться к нему, хотелось, чтобы он коснулся ее, познать, то наслаждение, о котором говорила Мария.
Под мокрой тканью отчетливо проступили сжавшиеся в тугие бутоны острые вершинки ее груди. Развернув ее к себе спиной, он стянул с нее рубашку и прижал к себе, согревая своим телом. Большие ладони гладили нежные плечи. Убрав мокрые пряди с ее шеи, Василий коснулся ее губами. Девушку пронзила дрожь, но уже не от холода. Ей стало жарко в его объятьях. Софья повернулась к нему лицом и сама обвила руками его шею, прижалась обнаженной грудью. Твердые горячие губы нашли ее мягкие и нежные.
Со сдавленным проклятьем он отстранился от нее и, схватив брошенное на лавку одеяло, завернул в него девушку.
- Я тебе не нравлюсь? - прошептала Софья.
- Глупышка, - усмехнулся князь, - Нравишься, очень нравишься.
Подняв руку, она провела ею по мокрым густым волосам.
- Тогда не останавливайся, - услышал он ее тихий голос, - Ты ведь не передумал еще жениться на мне?
Скинув одеяло, она расстегнула пояс своих бриджей стащила их с длинных ног, представ перед ним совершенно обнаженной. Она была само искушение.
- Боже, Софи, ты не знаешь, о чем просишь меня, - со стоном выдохнул он.
- Но хочу узнать, - улыбнулась она, делая шаг к нему.
Подняв лоскутное одеяло, она небрежным движением накрыла им соломенное ложе на деревянном топчане. Подхватив ее на руки, Василий вместе с ней опустился на него.
- Я хочу видеть тебя, - попросила Софья.
Князь усмехнулся, но поднявшись, разделся перед ней. Она потянулась к нему, прикасаясь, изучая. Воронцов закрыл глаза, позволяя ей касаться его так, как она хотела. Ощутив ее руку на своем естестве, он вздрогнул и перехватил тонкое запястье.
- Не сейчас, любовь моя.
Опрокинув ее на спину, он прошелся губами по ее шее, спустился ниже, захватывая в сладкий плен, одну из темных вершинок. Неведомые ранее ощущения, нахлынули на нее, заставляя выгибаться ему навстречу. Чуткие пальцы скользнули к темному треугольнику волос, раздвигая нежные складочки, поглаживая самое чувствительно местечко. Воронцов ловил губами тихие стоны наслаждения. Желание, кипевшее в крови, стучало в висках, выступило испариной на груди, над верхней губой. Он сдерживался из последних сил, полагая, что сможет удержаться от соблазна. Но у Софьи были другие планы.
Обвив руками широкие плечи, она приподнялась, прижимаясь к нему, касаясь припухшими губами его подбородка, скользя ими по сильной напряженной шее. Василий сдался. Приподнявшись над ней на вытянутых руках, он вторгся в девственное лоно. Софья вскрикнула, испытав краткий миг боли. Он замер, давая ей возможность привыкнуть к незнакомым ощущениям. Это была агония, пытка, стиснув зубы, он осторожно, чтобы не причинять лишней боли, двинулся в ней. Девушка приподняла бедра, позволяя ему погружаться все глубже и глубже в ее тело. Закусив нижнюю губу, чтобы удержать рвущиеся из груди стоны, Соня выгибалась под ним, подстраиваясь под его ритм. Что-то скручивалось в горячий узел в ее теле в том месте, где они соприкасались друг с другом, сводило с ума, требовало высвобождения. Напряжение нарастало и, наконец, взорвалось ослепительной вспышкой. Девушка застонала, впиваясь тонкими пальцами в широкие плечи. Василий в последний момент выскользнул из нее, излившись на пол.
- Я
