говорила, не то пела, в лад покачивая головой, поводя плечами, словно плясала. Светловой любовался ее сияющим лицом и ничего не понимал из ее речей, да это и не казалось ему важным. Важнее смысла были звук ее голоса, ее улыбка, само то, что она есть на свете.
Белосвета вдруг опустила голову, по плечам ее пробежала дрожь, лицо помертвело, как от упавшей тени. Светловой подался к ней.
– Что с тобой? – тревожно спросил он и взял ее за руку. Ее тонкие пальцы показались ему холодными, и он крепче сжал их, надеясь согреть. – Тебе холодно?
– Сейчас еще холодно…
Белосвета говорила медленно, как в глубокой задумчивости, словно забыла о Светловое и не замечала, что он держит ее руку в своей.
– Еще она близко… Оглянется – мне холодно…
– Кто она?
– Она… Старуха…
– Да какая старуха?
Белосвета так же внезапно вскинула глаза, и новый сноп голубых лучей ударил в лицо Светловою, так что у него захватило дух. Девушка казалась ему переменчивой, как тень плывущих облаков на бегущей воде, и тем сильнее ему хотелось узнать, кто она.
– Скоро Ярилин день! – быстрее заговорила Белосвета, и лицо снова прояснилось. – Тогда я буду хороша!
– Ты и сейчас лучше всех!
– Ты мне по сердцу пришелся. – Она ласково взглянула на Светловоя. – Лучше тебя нет. Даже теплее возле тебя. В тебе сердце горячее такое… И собой ты хорош, и сердцем добр, и смел. Я ведь все видела – и как тебя по полю катали, – она засмеялась, глаза ее заискрились весельем, – и как ты в битву кинулся. Молодец ты вырос – я еще раньше знала. Давно.
– Как же ты давно знала – сколько же тебе лет? – не понимая, спросил Светловой.
На вид Белосвете было не больше шестнадцати лет – как же она могла что-то о нем знать «раньше», пока он еще не вырос?
– Просто – знала. – Девушка чуть повела плечом, словно сама удивилась.
– Может, ты чародейка?
В ней было что-то волшебное, этого нельзя было не заметить. Весенняя река, где под струйками прогретой солнцем воды проплывают прозрачные, не растаявшие еще тонкие льдинки… Ее пальцы, по-прежнему зажатые в руке Светловоя, потеплели, словно откуда-то из глубины прихлынул внутренний огонь, и ее рука стала казаться горячей.
– Может, и так. – Белосвета снова улыбнулась. – А ты не боишься?
– Чего же бояться? – горячо ответил Светловой. Он боялся только одного – как бы эта встреча не оказалась сном. – Ты скажи: пойдешь замуж за меня?
– Замуж? – Белосвета удивилась, потом улыбнулась с нежным лукавством. – Замуж?
Немного подумав, она вдруг расхохоталась, как будто сама мысль об этом была неодолимо смешна. Но Светловою не было смешно – он ждал ответа, чувствуя, что от этого зависит все счастье его жизни. Узнав эту дивную красоту, он уже не знал, как сможет дальше обходиться без нее.
– Не знаю, что и сказать тебе, – с лукавым сомнением ответила девушка. – Никто меня покуда замуж не звал.
– Так я зову!
– Зовешь… – Белосвета опять задумалась, склонила голову к плечу. – Ведь если я замуж пойду, это уже не я буду…
– Со всеми же так, – растерявшись, ответил Светловой.
Каждая девушка, выходя замуж, теряет себя прежнюю и рождается заново, и не бывает ни одной, кто жалел бы об этом. Но Белосвета была не такой, как все.
– Так пойдешь? – настойчиво повторил Светловой, и сердце его замирало.
Казалось – откажись она, и мир обрушится, станет незачем жить.
– Не знаю, что и сказать, – с улыбкой повторила Белосвета. – У матушки спрошу. А теперь ступай, а то тебя товарищи обыскались.
Светловой поднял голову, огляделся, вспомнил об оставленных отроках. Казалось, весь этот день – ржаное поле, битва на реке – был когда-то очень давно, в другой жизни, в другом мире. И весь берег показался ему не таким, как был по дороге сюда, и зелень стала ярче, и цветы окрасились небывалыми красками и пахли слаще и душистее. Весь мир переменился. И ни единого звука человеческого голоса не долетало сюда. Как же она узнала, что его ищут?
Белосвета поднялась с травы, и Светловой поспешно вскочил тоже, не выпуская ее руки.
– Куда же ты? – нетерпеливо расспрашивал он. – Когда же мы еще свидимся?
– Свидимся? В Ярилин день я к вам в Ладину рощу приду, – пообещала Белосвета, отступая к лесу.
Не в силах выпустить ее руку, Светловой шагнул за ней. Белосвета улыбнулась, а потом быстро подалась к нему, поцеловала и отскочила, так что Светловой не успел ее удержать. А Белосвета легче птицы метнулась в сторону и мигом пропала из глаз, словно растворилась меж деревьев на другом берегу ручья.
Светловой остался стоять над ручьем, еще ощущая на лице тепло и нежность ее поцелуя, оглушенный, растерянный, так и не понявший, не приснилось ли ему это все. Тихо шумел на вечернем ветерке лес вокруг, ничто не намекало на присутствие человека. Светловой оторвал наконец взгляд от того места, где исчезла Белосвета, огляделся, не понимая, куда попал. Вспомнив, что перешагивал через ручей, он шагнул обратно и тут же услышал знакомые голоса отроков, звавших его.
Мир вокруг Светловоя принял прежние очертания – обыкновенный весенний вечер, красный отсвет заката на воде Истира, чернеющие заросли по берегам. Разом потемнело – на другом берегу ручья казалось светлее, а здесь, пожалуй, было уже начало ночи. Тянуло холодком, напоминающим, что еще не лето, что тепло только приближается к земному миру.
Словно проснувшись, глухо заныла рана на лбу. Светловой поднял руку, хотел поправить платок, которым его перевязал Скоромет, но полотно присохло, по лбу продернуло горячей болью. Значит, битва и рана ему не померещились. Долго же он был без памяти – совсем стемнело. Боже-Перуне, да один ли вечер прошел? Скажи ему сейчас кто-нибудь, что он пролежал на этой поляне целый месяц, Светловой не удивился бы. Придерживаясь за ствол тонкой березки, он потерянно огляделся, чувствуя себя беспомощным, заблудившимся. Вокруг простирался пустой темный берег, глухо шептала на лешачьем языке опушка леса. Нет здесь никакой Белосветы и не было. Не может быть. Таких не бывает. Светловой нахмурился от нахлынувшего чувства отчаяния. Не было ее, примерещилась. Но почему? За что ты со мной так, Лада Бела Лебедь? Подняв глаза к серому небу, Светловой то ли просил Княгиню Весны, то ли упрекал – но небо молчало.
Впереди на берегу замелькали огни, послышались голоса. Светловой узнал Скоромета с горящей веткой в руке.
– Княжич! Ну слава Перуну! – радостно закричал отрок и бросился к Светловою. – А мы тебя искали, искали! Где же ты был?
– Да здесь и был, – неуверенно ответил Светловой.
Он был так растерян, что ни в чем не стал бы клясться.
– Мы
